Политические и экономические отношения между США и Китаем всегда были напряженными, но, пожалуй, никогда еще они не достигали такого уровня конфликтности, как сейчас. Торговая война, начавшаяся в марте между этими двумя государствами, может привести к тяжелым последствиям не только для этих стран, но и для мировой экономики в целом. Каковы шансы на то, что стороны противостояния, осознав это, смогут договориться друг с другом? Может ли Россия что-то выиграть в результате экономического конфликта между США и Китаем? Чем чревата торговая война между США и КНР для других стран? На эти и другие вопросы ответил в интервью NBJ заведующий сектором социально-экономических проблем, ведущий научный сотрудник Центра проблем развития и модернизации Института мировой экономики и международных отношений Александр РОГОЖИН.

NBJ: Александр, как вы думаете, с чем связано введение США таможенных пошлин против Китая?

А. РОГОЖИН: Это объясняется исключительно совершенно естественным стремлением США сократить отрицательное сальдо в торговле с КНР. В 2017 году оно составило рекордную сумму – 375 млрд долларов. Китай настаивает на гораздо меньшей цифре – 276 млрд долларов. Точно оценить этот показатель сложно: считать, например, торговлю с Гонконгом как часть торгового оборота с КНР или не считать? Юридически Гонконг – это неотъемлемая часть Китая. А экономически? Однозначного ответа на этот вопрос нет.

Но даже если мы возьмем предложенную Китаем цифру в 276 млрд долларов, то это тоже рекордный показатель. Для Китая положительное сальдо по внешнеторговым операциям – это очень хорошо. Кстати, торговля с США в этом отношении не исключение. У Китая сальдо является таковым и в торговле с ЕС, и с Индией, и со странами Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Понятно, что торговым партнерам КНР такая ситуация не нравится, и в этом контексте США – отнюдь не единственная страна, выражающая соответствующие претензии к КНР.

NBJ: По вашему мнению, были ли эти действия американских властей необходимыми для того, чтобы ликвидировать или как минимум уменьшить торговый дисбаланс с КНР?

А. РОГОЖИН: Очень интересную оценку Дональда Трампа как политика и личности дал президент России Владимир Путин: «Трампа невозможно отнести к категории обычных политиков. Он прямой и искренний человек. Это преимущество. У него свежий взгляд на вещи». Вот Трамп и выразил претензии к Китаю в открытой и прямой форме.

И, кстати, не только к нему. По указанию Трампа в апреле 2017 года был проведен анализ состояния торговых операций со всеми странами, где наблюдается отрицательное торговое сальдо. По итогам анализа были разработаны необходимые торгово-политические мероприятия. Практически все государства с пониманием отнеслись к проблеме (например, страны АСЕАН и Саудовская Аравия). Китай также выразил готовность пойти на снижение отрицательного сальдо в торговле с США, но не до размеров, предложенных США (100 млрд долларов), и способами, которые более выгодны для КНР, чем те, которые были предложены Соединенными Штатами. О какой войне может идти речь, если вспомнить о том приеме, который был оказан Трампу во время недавнего визита в КНР? Как заявили китайские руководители, он был принят по разряду «государственный визит плюс».

NBJ: То есть на очень высоком уровне?

А. РОГОЖИН: Да. Во время этого визита были подписаны многочисленные и многомиллиардные соглашения об импорте из США товаров и услуг. Реализация некоторых из них уже начата. Например, не далее как 2 апреля текущего года было подписано соглашение о совместном управлении инвестиционными банками Bank of China Ltd. и Goldman Sachs & Co. синдицированным займом в 43 млрд долларов, предназначенным для совместного финансирования крупнейшего в мире газового проекта на Аляске, осуществляемого Alaska Gasline Development Corp. О какой войне может идти речь между деловыми партнерами, связанными столь тесными экономическими узами?

Стоит отметить при этом, что экономические и особенно торговые отношения между США и Китаем очень сложны. В них много противоречивых и неявных ситуаций. Но решаются они в процессе трудных и длительных переговоров, которые журналистам почему-то нравится называть торговой войной. Стороны на этих переговорах используют различные методы и приемы, порой действительно жесткие, но, как правило, лишь побудительные. Они ищут компромиссы и рано или поздно находят их.

Нынешняя ситуация не исключение, а яркий пример использования сторонами различных средств внешнеэкономической политики. Это дело непростое даже в отношениях с ближайшими партнерами (их часто называют даже союзниками). Вспомните, как нелегко складываются российско-белорусские экономические отношения. 

Но это тоже не война, а неотъемлемый компонент любых двусторонних экономических отношений между любыми странами. США и Китай не исключение из этого правила.

NBJ: С вашей точки зрения, не являются ли введенные ограничения прямым нарушением правил Всемирной торговой организации (ВТО)?

А. РОГОЖИН: Возможно, и являются, но дать точный и исчерпывающий ответ на этот вопрос могут и должны компетентные органы ВТО. Заявленные претензии рассматриваются там порой годами, справедливость выносимых решений нередко вызывает сомнения, но более эффективной регулирующей международной организации в сфере международной торговли у мирового сообщества пока нет. 

Разумеется, время идет, ситуация меняется, ВТО нуждается в совершенствовании и развитии. Но некоторые страны-члены категорически, хотя и неявно, выступают против предлагаемых изменений в деятельности ВТО. Должен расстроить наших записных антиамериканистов: это не США, а группа развивающихся стран, в том числе и весьма влиятельная в ней Индия. Их можно и нужно понять. Они защищают свою экономическую выгоду не лучше и не хуже, чем Трамп – американские интересы.

Но в итоге ВТО топчется на месте, не развивается. Отсюда и недовольство ее деятельностью. Посмотрите на сайте ВТО списки стран, против которых заявлены претензии: те или иные меры внешнеторговой политики России, например, оспаривают десятки стран, и вовсе не только западных. Есть много недовольства относительно внешнеторговой политики КНР, и КНР сама предъявляет немало претензий к своим торговым партнерам. Это не политика, это бизнес.

NBJ: Как вы оцениваете ответные меры Китая на это? Насколько болезненными они могут быть для американской экономики?

А. РОГОЖИН: США очень заинтересованы в китайском рынке. Он третий по размеру для сбыта американских экспортных товаров. И, увы, первый по объему отрицательного сальдо. США и КНР хотели бы максимально сократить его, но каждая сторона по-своему, используя свои методы. Китай хотел бы, чтобы дефицит сокращался за счет расширения поставок из США в КНР большой группы высокотехнологичных товаров и услуг.

Но США по понятным соображениям не торопятся укреплять экономическую и – что уж там скрывать – военную мощь своего конкурента.

США желали бы сократить импорт из Китая относительно несложной техники. Например, в прошлом году они импортировали из Китая одних только мобильных телефонов, компьютеров и компьютерных аксессуаров на 148 млрд долларов. Значительная часть этой техники лишь собирается в Китае из материалов, поступающих из других стран. Например, доля собственно китайских компонентов в айфонах оценивается максимум в 1,5-2%. Понятно, что Китай использует свое главное конкурентное преимущество – относительно дешевую на сегодняшний день рабочую силу, но со стороны США данная ситуация смотрится тревожно.

Китай прекрасно понимает, что нанести сколько-нибудь существенный ущерб американскому партнеру он не в состоянии. Но, во-первых, надо сохранить лицо, что на Востоке соблюдается свято. Во-вторых, надо дать понять американскому партнеру, что КНР готова на ответные меры, но не очень обременительные для США. Что и было сделано: громко объявлены «контрсанкции», но объем их весьма скромен. На первом этапе это повышение импортных пошлин на фрукты, вино, женьшень и бесшовные стальные трубы на 15%, на втором – увеличение пошлин на свинину и алюминий на 25%. Первый этап затронет товарную массу примерно в 1 млрд долларов, второй – около 2 млрд долларов. Так что, по моему мнению, это скорее намек на готовность к переговорам партнера, способного на аналогичные действия по сравнению с теми, которые предпринимают Соединенные Штаты.

Действия партнеров, конечно, не равнозначны по масштабам и последствиям: повышение ввозных пошлин на 25% затронет товарную массу китайского экспорта примерно в 60 млрд долларов (1300 товаров), и, главное, упомянутые пошлины будут применяться к весьма чувствительным для китайской экономики товарам (аэрокосмическая техника, сложное машиностроение, новейшие информационно-коммуникационные технологии). Но в представлении китайских руководителей и части мирового сообщества это действия равноправных партнеров. С одной стороны, лицо не потеряно. С другой – китайские «контрсанкции» для американской экономики не опасны.

NBJ: То есть вам представляется априори более сильной позиция США?

А. РОГОЖИН: Безусловно. Наверное, следующий вопрос, который следует задать после констатации этого факта, – почему? Сравните для начала ВВП на душу населения в США и Китае, и все станет ясным. Никто американского первенства в мировой экономике не оспаривает, в том числе и китайцы.

NBJ: Как вы считаете, можно ли ожидать того, что от введения пошлин стороны перейдут к мерам санкционного воздействия?

А. РОГОЖИН: Повышение ввозных пошлин – это уже большая неприятность для слабейшего из партнеров в первую очередь. Американские санкции против КНР, на мой взгляд, маловероятны ввиду сложных и обширных взаимозависимостей, которые существуют в экономических связях двух стран. Пара «США – КНР» совсем не похожа на пары «США – Иран» или «США – Россия». Совсем другие масштабы и иная специфика.

Гипотетические санкции со стороны США будут иметь для КНР тяжелые последствия. Аналогичные санкции со стороны КНР никакого эффекта иметь не будут, их даже представить трудно. Спрос на американскую экспортную продукцию в мире таков, что даже полное изгнание США с китайского рынка не будет катастрофой для этой страны. Считаю введение санкций обеими странами крайне маловероятным событием – 1:100.

NBJ: Какие последствия это может иметь для мировой экономики в целом и России в частности?

А. РОГОЖИН: Нет санкций – нет и последствий. Любые санкции всегда невыгоды (хотя и в разной мере) обеим сторонам конфликта. Может ли Россия что-то выиграть в результате экономического конфликта между США и Китаем? Ответ: ничего! Все предельно просто: и сейчас для российских товаров сбыт на китайском рынке практически беспрепятственный. Но, в отличие от США, экспортной экспансии России на этот гигантский рынок не происходит: потенциал российской конкурентоспособной продукции низок, и номенклатура предлагаемых китайским покупателям товаров узка и несовременна. Поэтому грандиозные планы развития российско-китайской торговли десятилетиями остаются на бумаге. Но это уже проблемы нашей страны.