В этом убийстве много загадочного. Оно произошло на территории тщательно охраняемого правительственного дома отдыха «Снегири» (соседями Кантора по даче были конституционный судья Николай Витрук, заместитель Жириновского Александр Венгеровский, телеведущий Евгений Киселев), где банкир снимал престижный двухэтажный особняк. Однако служба безопасности в ту короткую летнюю ночь ничего не слышала.

Расправа была жестокой: по свидетельству милиции, «на Канторе не было живого места - его буквально выпотрошили коллекционным испанским ножом, который был брошен рядом с жертвой». У президента банка была небольшая коллекция ножей, одним из которых его и убили.

Кавказский след или..?

Использование ножа для убийства само по себе уникально, поскольку в покушениях на крупных предпринимателей, да и значительных криминальных авторитетов обычно используется огнестрельное оружие - пистолет или снайперская винтовка, реже - взрывные устройства. Поэтому появилось немало предположений. В частности, сотрудники главка по организованной преступности посчитали, что за смертью Кантора стоят кавказцы - именно выходцев из этого региона отличает подобный почерк расправы. Кроме того, ножом могли воспользоваться люди, прошедшие подготовку в спецназе и, как правило, великолепно владеющие этим видом оружия. Не в пользу этой версии - эмоциональный характер убийства: профессионалы действуют рационально, решая дело одним, максимум двумя ударами (судмедэксперты же насчитали на теле Кантора 18 ножевых ранений). И, наконец, применение ножа могло быть вынужденной мерой: по одному из предположений, преступник делал ставку на пистолет, но после того, как его ТТ заклинило на третьем выстреле, ему пришлось воспользоваться холодным оружием. Первые же две пули, как полагают некоторые оперативники, достались Олегу Неправде, телохранителю банкира.

Дальше - больше. Олег Кантор, как установлено, сам открыл дверь ночному гостю (или гостям), которого, похоже, хорошо знал. Настолько хорошо, что тот мог рассчитывать на беседу в столь позднее время.

Для следствия так и осталось загадкой, что делал погибший в период с девяти часов вечера до момента убийства. Сотрудники вневедомственной охраны дома отдыха видели, как его машина въезжала на территорию «Снегирей», но не заметили, был ли кто-нибудь рядом с банкиром. Не исключено, что предприниматель знал убийцу и сам привез его на дачу.

Труп телохранителя нашли на асфальтовой дорожке, в 60 метрах от дома, с множественными ножевыми и двумя огнестрельными ранениями. В его руке находился упомянутый выше ТТ без номера с перекошенным патроном в патроннике.

Странным выглядит и тот факт, что Кантора охранял лишь один телохранитель, тогда как оснований для опасений после гибели Яфясова были более чем достаточными. Тем более что накануне убийства у охранника Кантора пропало оружие и документы, и он поехал в «Снегири» без оружия. По словам сослуживцев, Олег Кантор спешил на очень важную встречу и потому не позволил Неправде подняться за помповым ружьем.

По мнению оперативников, налицо были все признаки заказного убийства, о чем свидетельствовали, в частности, $34 тыс., лежавшие в доме, которые так никто и не тронул.

Был составлен подробный график каждого шага банкира. Допрошены все: родные, близкие, коллеги и бывшие сотрудники банка. Вызывали на допрос даже фольклорный ансамбль «Реликт», выступавший на дне рождения Олега Кантора. В связи с тем, что кроме многочисленных кровавых помарок, принадлежащих Олегу Кантору, в доме на некоторых вещах и на оружии были обнаружены отпечатки пальцев, не принадлежащие жертве, оперативники дактилоскопировали более 160 человек, в том числе 46 охранников банка «Югорский». Никаких результатов, повлиявших на поиск преступников, получить не удалось.

Юрий первым делом снял с мертвого брата золотую цепочку. Объяснил потом: «Чтоб ментам не досталась»

В ходе допроса одной из знакомых Олега Кантора выяснилась интересная деталь. Банкир в последнее время был чем-то озабочен и встревожен. За сутки до убийства, находясь в подавленном настроении, Олег Кантор неожиданно спросил ее: «Ира, ты будешь мне на могилу цветы носить?..»

Примечательно, что в интервью газете «Век» президент банка упомянул о гадалке, которая сказала банкиру, что «этот год - твой последний».

Гадалки немного ошиблись в сроке. Впрочем, подобные предсказания в адрес бизнесменов в те годы не были редкостью.

Брат ты мне или не брат?

Но странности продолжились и после смерти президента «Югорского». Больше всего удивил правоохранительные органы родной брат Олега Юрий, который занял его кабинет и велел секретарше переадресовывать ему все звонки. И сразу же приказал вывезти семейный сейф брата в автосервис и вскрыть автогеном.

Что хранилось в этом сейфе, доступ к которому, кстати, имел лишь Олег Кантор, сказать трудно - но, по утверждению некоторых, накануне в нем были очень внушительная сумма денег и документы о личном имуществе президента банка. Когда погиб вице-президент Вадим Яфясов, Олег Кантор обмолвился в разговоре с женой Ириной: «Случись что со мной, в этом сейфе ты найдешь все, что будет нужно». Ключи были только у него и у жены.

Однако - исчезло все. Кстати, про Ирину. После смерти мужа ей и двум детям осталось довольно много: и контрольная доля в фирмах, принадлежавших Олегу, и жилье в Москве. Но Юрию это, видимо, очень не нравилось. Иначе как объяснить, что он попытался отобрать у нее все. Для начала добился закрытия счета членов семьи Олега в Мост-банке. Каким образом это было сделано без их согласия, непонятно - но факт остается фактом. Потом во всех предприятиях, где Ирина имела контрольный пакет, Юрий переоформил все в свою пользу. В ход шли даже фальшивые документы, в частности «липовое» свидетельство о разводе Олега и Ирины. Попытался он отсудить и квартиру, купленную президентом «Югорского» специально для своей дочери.

Впрочем, установить убийц президента «Югорского» и его охранника так и не удалось. Уже в 1995 г. в прокуратуре пришли к мнению: «Не за что зацепиться, мало фактов. Почти нет улик, если не считать нож, которым его и убили».

Дело сошло на нет и было «заморожено» согласно статье 195 части 3 УПК РФ, т. к. «не установлены лица, совершившие деяние». Исполнителей и заказчиков не нашли.

На взлет отпущено два года

Смерть президента не могла не повлиять на состояние дел в «Югорском». Кантор был заметной фигурой на отечественном финансовом рынке. Президент крупнейшего коммерческого банка, вице-президент Союза нефтепромышленников, член высшего совета Российской объединенной промышленной партии (РОПП), член президиума координационного совета «Круглый стол» бизнеса России». Занимать такие посты, согласитесь, мог человек сильный и деловой.

:В августе 1991 г. в ЦБ было зарегистрировано акционерное общество закрытого типа «Югорский акционерный банк» (ЮАБ). Основными учредителями и клиентами стали производственные объединения Западной Сибири, занимающиеся добычей и переработкой нефти и газа: «ЛУКойл», «Сибнефтегазпереработка», «Нижневартовскнефтегаз», «Мегионнефтегаз», «Восток-Запад» и т. д. Обслуживая их валютные счета, банк в других клиентах, понятно, не нуждался.

За 1991-1993 гг. «Югорский» не только встал на ноги, но и приобрел статус официального финансового консультанта Минтопэнерго. Установил контакты с World Bank, ExIm Bank США, Oppenheimer & Co. Работал с ЕБРР. Фактом признания стало решение Всемирного банка провести именно через «Югорский» экологический грант в $600 тыс., направленный на рекультивацию земель в Западной Сибири. Олег Кантор, на заре кооперации производивший мороженое в глубинке страны, превратил «Югорский» в банк, уполномоченный правительством проводить нефтеэкспортные операции.

К концу 1992 г. прибыль банка возросла с 0,7 до 1,274 млрд. руб. Была создана сеть филиалов в Тюмени, ХантыМансийске, Нефтеюганске, Махачкале, Екатеринбурге, Туапсе. Достигнута была и договоренность о создании консорциума с банком «Империал», учрежденным концерном «Газпром».

В том же году банк выступил соучредителем крупнейшего в России судостроительного АО «Норд-Вест», созданного на базе сотни заводов бывшего министерства судостроительной промышленности.

ЮАБ был учредителем целого ряда акционерных обществ: «Нефтяной дом», «Юграимпекс», «Норд-Вест», Юганской страховой компании, Торговой компании, Промышленного и Чекового инвестиционных фондов, трастовых, транспортных компаний и т. д. Банк являлся членом Московской межбанковской валютной биржи и входил в состав участников Межбанковского финансового дома.

К 1993 г. это был один из крупнейших российских банков с крайне перспективной клиентской базой, занимая в реестре ЦБ 17-ю строчку. Это было пиком в его истории. На тот момент активы банка превышали 410 млрд. руб.

Рейтинг падения

Однако в конце 1993 г. между Олегом Кантором и «красными директорами», возглавлявшими крупные «осколки» социалистической экономики, возникли разногласия по стратегическим вопросам. Глава банка отстаивал чисто рыночную модель развития банка: «Югорский» инвестирует деньги в предприятия и контролирует их использование. А директора предприятий считали, что такой контроль им не нужен. Фактически спор шел о том, для чего нужен банк: для «прокрутки» свободных средств или для реального развития отрасли по законам рынка. Кантор твердо стоял на своем. Осенью 1993 г. это привело к тому, что из числа акционеров вышли почти все нефтегазовые «монстры». Сначала уходят «Мегионнефтегаз» и «Нижневартовскнефтегаз», их примеру, переведя свои счета в банк «Империал», последовал концерн «ЛУКойл». Обеспокоенные действиями солидных компаний, поспешили перевести счета из «Югорского» и более мелкие клиенты.

Но по-настоящему черные дни наступили в тот момент, когда первым заместителем главы Министерства топливно-энергетической промышленности РФ назначили генерального директора «Мегионнефтегаза» Анатолия Фомина. Инвестиционные счета министерства были переведены в «Империал» и ИнтерТЭКбанк. Нефтяной фонтан, так долго питавший югорцев, иссяк...

В «Метрополь» на встречу с одним из должников Олег Кантор пришел в бронежилете

В силу этих и ряда других причин к июлю 1994 г. «Югорский» занимал уже 55-е место в вышеупомянутом рейтинге. А по ситуации на 1 января 1995-го скатился на 81-е место среди 100 ведущих российских банков.

Из банка уходит вице-президент Александр Триф. Позже он возглавит ИнтерТЭКбанк, который станет одним из доверенных банков Минтопэнерго. Еще один вице-президент Сергей Абутидзе, который работал по счетам «ЛУКойла», ушел на скромную должность советника по финансовым вопросам в Фонд правоохранительных органов «Россиянин». По всей видимости, нефтедоллары потекли в других направлениях.

Виктор Палий, в 1994-м - генеральный директор АО «Нижневартовскнефтегаз» и одновременно - до августа 1996-го - глава Тюменской нефтяной компании, член совета директоров «Югорского», позднее рассказал: «Я перестал работать с этим банком задолго до случая с Кантором. В свое время - пять лет назад - мы учредили этот банк, начали с ним работать. К примеру, до 1995 г. наши деньги, как учредителя, были в уставном капитале банка. И банк выполнял безукоризненно все наши операции. У нас не было никаких нареканий. И вот в начале 1995 г. возникает первый прецедент со стороны банка. Банк ворует мои деньги, лишая меня возможности выплатить заработную плату. Пришли деньги для выплаты зарплаты, он их забрал (речь идет о самовольном снятии со счета ННГ $7 млн.). С этого момента я прекратил работу с «Югорским».

Дело дошло до того, что глава «Мегионнефтегаза» Анатолий Кузьмин запретил пускать Кантора на самолеты зависимой от МНГ авиакомпании «Корсар». Причиной послужило слишком вольное обращение «Югорского» с $3,5 млн. «Мегиона», находившимися на его счетах.

Для банка наступили тяжелые дни. Мало того, что нехватка свободных средств сковывала развитие «Югорского». Начали требовать возврата денег кредиторы. В частности, немалую сумму «Югорский» задолжал КамАЗу. И Кантор, пытаясь хоть как-то выправить ситуацию, вплоть до дня своей гибели вел переговоры с «Российским кредитом» о выделении 50 млрд. руб.

Но и у Кантора были должники. По оценкам специалистов, хотя «Югорский» и должен был своим клиентам около $20-25 млн., но и ему, в свою очередь, должны были вернуть не менее $30 млн. Это, так сказать, официально. Но вернуть долги было сложно. Например, в гостиницу «Метрополь» на встречу с одним из должников - Алиевым, президентом махачкалинского филиала банка «Югорский», Кантор пришел в бронежилете. Типичная для России ситуация, когда кредитор боится должника. Алиев взял у Кантора кредит на $8 млн. Деньги исчезли. Филиал расформировали. Алиев уехал в Израиль.

Этот период, напомним, характеризовался к тому же еще и огромным количеством неплатежей, свалившимся в 1994 г. на российские банки. Озлобленные кредиторы советовали банкиру оставить их в покое и отправляться в Англию, где с некоторых пор проживала жена Ирина Кантор с двумя детьми. Банкир совету не внял. Так закончилась для Олега Кантора эта «нефтяная» история. Но разрыв со столь серьезными клиентами вовсе не означал конец банка «Югорский» и уж тем более - самого Олега Кантора.

Смертельный груз «крылатого металла»

Президент банка лихорадочно искал выход. В марте 1995 г. в интервью «Московской правде» он говорил: «Наш банк является универсальным. А это значит, что мы не будем отказываться от мелких вкладчиков, хотя они, безусловно, являются «грудными» клиентами и требуют значительных затрат времени и сил. Поэтому держать валюту в пресловутом чулке «под матрасом» абсолютно невыгодно. Я не говорю уже о том, что нынешняя криминальная действительность должна воспитывать граждан: держать наличность и валютную, и рублевую - дома, значит, привлекать грабителей. К тому же «Югорский» начал работу с пластиковыми деньгами (пластиковыми карточками). Это особенно удобный вид хранения денег, который вы всегда «носите» с собой и которыми, кроме вас, воспользоваться никто не сможет».

Но Кантор понимал, что работа с мелкими вкладчиками - не выход. Используя связи в регионах Сибири и опыт работы с предприятиями-переработчиками, он надеялся привлечь к себе Красноярский алюминиевый комбинат, Ачинский глиноземный комбинат и ряд других индустриальных гигантов. По замыслу банкира, поставив эти предприятия на обслуживание, «Югорский» получил бы для запуска в оборот миллиарды долларов и в короткий срок вернулся бы в группу лидеров.

Он «командировал» своего заместителя Вадима Яфясова на пост замдиректора Красноярского алюминиевого завода (КрАЗ). Яфясов, сделавший блистательную карьеру в Челябинском обкоме комсомола, был сослуживцем тогдашнего вице-премьера Олега Сосковца по «Роскомметаллургии», где возглавлял управление по внешнеэкономическим связям.

Предприятия алюминиевого комплекса в тот период переживали непростой период акционирования. В прессе много говорилось о братьях Черных, взявших в свои руки едва ли не всю отрасль. Но КрАЗ тогда был единственным предприятием вне сферы влияния братьев.

Но за красноярский плацдарм уже шла борьба. Свои виды на завод имела оффшорная компания из Монако Trans-Cis Commodities, контролирующая аналогичное производство в Братске. В начале 1995 г. руководство КрАЗа неожиданно вычеркивает из списка акционеров организации, представлявшие ее интересы, - АО «Русский капитал» и «Залог-банк». Это обстоятельство некоторые специалисты связывают с усилиями Вадима Яфясова, которому удалось выиграть борьбу за пакет акций Ачинского глиноземного комбината, поставщика сырья красноярского завода. С его помощью 20% акций перешли в собственность красноярцев.

Однако из Сибири Яфясов приехал смертельно напуганный. Он рассказал Олегу Кантору, что после передачи пакета Ачинского комбината ему угрожают, что он «приговорен» и ближайшая суббота - последний день в его жизни. Ошибся Яфясов лишь на сутки...

Яфясов был связующим звеном между руководителем КрАЗа Колпаковым, главой американской фирмы «Айок» Феликсом Львовым и Кантором. Из названных людей в живых остался лишь Колпаков. Но и ему приходилось нелегко. По родному городу передвигался в бронированном лимузине, в сопровождении телохранителей, а из автомобиля вылезал, только заехав в гараж. Осторожности Колпакова научил опыт предшественника: предыдущий генеральный директор КрАЗа Иван Турушев освободил свое место после того, как был зверски избит в подъезде...

«Я хочу, чтобы работники банка знали - это место будет кормить не только их, но и их детей. Поэтому приветствую любую инициативу», - говорил Олег

В том, что Яфясов попал в перекрестие прицела, нет ничего неожиданного. Напористость в попытках перераспределить жирный алюминиевый «кусок» не могла остаться незамеченной и пройти для «новичков» даром. Доходы от продажи металла за границу четко контролировались местными, столичными и, как позднее стало известно из конфиденциальных источников, американскими мафиозными группировками. Брать «в долю» банк Кантора им было невыгодно. А о том, какие деньги крутились в алюминиевой отрасли, свидетельствует такой факт: за шесть лет, по некоторым оценкам, британская компания Trans World Group заработала на российском алюминии около $30 млрд.

Закат банка

Кантор не внял предостережению и даже после убийства своего зама решил уже самостоятельно продвигать красноярский проект. Увы...

Президент Союза промышленников Владимир Щербаков уверен, что причиной убийства Олега Кантора мог быть передел алюминиевой промышленности. Покойный активно участвовал в приватизации Красноярского алюминиевого завода и акционировании Ачинского глиноземного завода.

Кстати, братья Черные укрепились на КрАЗе именно после смер ти Яфясова, Кантора и их партнера Львова...

После смерти Олега Кантора, уже в конце рокового 1995 г., «Югорский» был лишен лицензии на выпуск системы Europay International - EuroCard/ MasterCard. Головной офис банка, расположенный в Нижневартовске, констатировал, что возглавляемый Юрием Кантором Московский филиал банка пытается взять руководство на себя, но потерял управляемость. В феврале 1996-го из банка уходит первый вице-президент Игорь Кружалов, отставку которого многие связали с неудавшейся попыткой реорганизации.

В апреле 1997 г. Центральный банк РФ лишил «Югорский» лицензии на право выполнения банковских операций. И некогда процветавшая империя была полностью развалена, продана и никогда уже не поднялась. О том, какие люди, какие суммы стоят за этим, знают немногие из оставшихся в живых.