Старший директор, руководитель группы рейтингов финансовых институтов Аналитического Кредитного Рейтингового Агентства (АКРА) Кирилл Лукашук в интервью NBJ поделился своей точкой зрения на современные проблемы рейтинговой отрасли, острые вопросы развития банковской системы.

NBJ: В настоящее время на многих площадках активно обсуждаются проблемы рейтингования, точнее, то, какую роль должны играть рейтинги при допуске банков к фондированию, к участию в программах выполнения госзаказа и т.д. С одной стороны, существует мнение, что отрасль рейтингования у нас является монополизированной в силу малого количества аккредитованных при ЦБ участников. А с другой стороны, отмечается, что рейтинги – это хорошо, но дьявол в деталях, и, как ни крути, рейтинги тоже привязаны к размеру капиталов банков. Как бы вы ответили на эти доводы?

К. ЛУКАШУК: Начну с первого из них. Насколько я могу судить, двери Банка России как официального регулятора рейтинговой отрасли открыты для рейтинговых агентств с тем, чтобы они обратились за получением аккредитации. Административных препятствий на этом пути для них точно нет. Высоки ли требования регулятора к качеству рейтинговой деятельности? Определенно да, и, чтобы соответствовать им, недостаточно выполнять их формально. Нужна большая подготовительная работа и с учетом выстраивания правильных аналитических и организационных процедур, и с точки зрения статистики и аналитики. Нельзя исключать, что количество аккредитованных рейтинговых агентств будет увеличиваться, и мы бы только приветствовали это, но с одной важной оговоркой: необходимо, чтобы это число росло не в ущерб качеству и чтобы высокие стандарты рейтингования сохранялись.

Второй довод, или, точнее, замечание, касается «привязки» рейтингов к размеру капиталов банков. Это справедливый вопрос. Естественно, этот показатель является одним из критериев при определении рейтинга. Но он при этом не будет ограничивающим: чисто технически банк с небольшим размером капитала при прочих позициях, таких как уровень ликвидности, качество активов, выраженные конкурентные преимущества, вполне способен получить достаточно высокий кредитный рейтинг. И он позволит банку участвовать в тех или иных операциях с государством.

NBJ: Но вряд ли даже в этом случае рейтинг будет максимально высоким, не так ли?

К. ЛУКАШУК: Скорее всего, нет, но для того, чтобы иметь доступ к бюджетному фондированию или чтобы участвовать в программах предоставления гарантий под госзаказ, максимальный рейтинг необязателен. Тут, на мой взгляд, вопрос в том, чтобы у рейтингуемого субъекта были правильные ожидания относительно своего уровня кредитоспособности, в особенности в сравнении с другими банками сектора.

NBJ: АКРА присваивает рейтинги скоро уже полтора года. Сколько участников банковского сектора получили рейтинги из «рук» агентства?

К. ЛУКАШУК: Опубликованных рейтингов по состоянию на 10.04.2018 50, при этом надо понимать, что сохраняется определенная группа непубличных рейтингов.

NBJ: Это не такое большое количество.

К. ЛУКАШУК: Относительно общего числа действующих банков – возможно, однако это, например, больше, чем у некоторых международных рейтинговых агентств «большой тройки», работающих в России. Скорее, тут можно говорить о том, что многие банки повели себя традиционным для нашего бизнес-сообщества образом – спохватились только когда стало ясным, какую роль могут играть рейтинги, присваиваемые национальными агентствами, в решении их насущных задач. В результате мы как раз сейчас видим отложенный спрос на рейтинговые услуги, это во-первых. А во-вторых, закончился период привыкания, исчезли страхи, что АКРА будет необъективна, предвзята или неспособна выставлять справедливые оценки. Появилось понимание того, какую шкалу рейтингования, почему и как мы используем.

И главное – банки стали осознавать, что кредитный рейтинг не является зафиксированной оценкой на всю оставшуюся жизнь, это показатель, который может меняться как в лучшую, так и 
в худшую сторону, в зависимости от того, какую работу проводит банк. И я хочу сказать, что для контрагентов и клиентов зачастую важнее не то, каким является текущий рейтинг банка, а его рейтинговая история. Если они видят, что рейтинг улучшается, значит, их доверие к его обладателю укрепляется.

NBJ: Существует много сложных вопросов, актуальных для финансовой сферы на сегодняшний день, например, проблемы перехода к цифровой экономике, низкий экономический рост, регуляторная нагрузка. Все это вызовы для банковских организаций. С вашей точки зрения, какие из них являются наиболее острыми?

К. ЛУКАШУК: Прежде всего темпы экономического роста. По нашим оценкам, они находятся на уровне в 1,5%, и без структурных преобразований существенно нарастить этот показатель не удастся. Между тем хорошо известно, что банковский сектор не живет в отрыве от экономики в целом, и поэтому он не может быстро расти в условиях слабой экономической активности других отраслей. Чтобы убедиться в том, что дело обстоит именно так, достаточно посмотреть на динамику объемов корпоративного кредитования, которое вообще не выросло в 2017 году.

Второй момент – это положение с чистой процентной маржей. Мы живем в непривычной для наших банков ситуации, когда низкими являются и инфляция, и, соответственно, ставки по классическим банковским продуктам. И маржа продолжает снижаться. Мы прогнозируем, что по итогам 2018 года она составит 4-4,1%, и это очень серьезный вызов, поскольку именно чистая процентная маржа является главным источником роста для банковской прибыли, на ее долю приходится до 70%. Фактически речь идет о потенциальном кризисе бизнес-моделей для многих банков. Для тех из них, которые не изменили свои бизнес-модели, у меня плохая новость – их ждут очень тяжелые времена.

NBJ: Надо переходить к «комиссионке»?

К. ЛУКАШУК: В том числе. Это не только тенденция, которая берет верх у нас. Это общемировой тренд, в соответствии с которым банки все больше начинают выступать не как продавцы классических банковских услуг, а в качестве платежных агентов и менеджеров по управлению капиталами и ликвидностью своих клиентов.

NBJ: А правильно ли то, что как раз в момент, когда банкам предстоит серьезно трансформировать свои бизнес-модели, ЦБ РФ меняет свою модель надзора, переходя от «карательного» к превентивному и/или консультативному?

К. ЛУКАШУК: Смотря как на это смотреть. С одной стороны, в нашей банковской системе очень актуальна проблема плохих активов, и она остается таковой даже несмотря на передачу проблемных портфелей банков «ФК Открытие» и БИНБАНКа банку Фонда консолидации банковского сектора (ФКБС). Уровень плохих долгов составляет 15%, но сложность заключается в том, что объем их резервирования – всего 50-55%. Этого недостаточно, и поэтому сохраняется проблема существования банков, капитал которых подвержен малейшему ухудшению ситуации с платежеспособностью заемщиков.

С другой стороны, следует констатировать, что переход к более пристальному и решительному надзору начался не вчера и даже не месяц назад, а, по нашим оценкам, в конце 2016 года. Так что на сегодняшний день уже нет смысла обсуждать, правильно ли это или нет, это уже данность. И отрадно то, что потихоньку под влиянием осознания этого факта меняется поведение владельцев банков и топ-менеджеров. Мы знаем примеры, когда собственники находили средства для докапитализации своих банковских активов, адекватно воспринимали замечания регулятора по улучшению структуры активов и по покрытию резервами.

NBJ: Как вы относитесь к идее создания банка плохих долгов?

К. ЛУКАШУК: Мы считаем, что ее надо было реализовывать раньше, на рубеже 2010-х годов, но тогда быстрый рост экономики после кризиса немного затуманил взгляд и тем, кто продвигал это предложение, и тем, кто выступал против него. Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Это первый момент, а второй – мы приветствуем то решение, которое было принято для освобождения от плохих долгов санируемых банков, но считаем, что не следует останавливаться на достигнутом и практику передачи проблемных активов в специализированный фонд надо распространить на всех участников рынка.

NBJ: Это предложение звучит привлекательно, но не возникает ли здесь призрак moral hazard – морального риска?

К. ЛУКАШУК: Здесь дьявол в деталях, в чем-то вы правы, но это не говорит о том, что нужно с порога отвергать идею в целом. Скорее, нужно ее внимательно прорабатывать, опираясь при этом на опыт других стран, где есть достаточно позитивные примеры. Понимаете, риск не в том, что кто-то может злоупотребить такой возможностью, а в том, что банки с большим количеством плохих долгов не смогут нормально развивать и масштабировать свой бизнес. А это, в свою очередь, может поставить под вопрос и перспективы общего экономического роста в нашей стране.

NBJ: Какими объективными факторами, с вашей точки зрения, объясняется то состояние, в котором оказалась к настоящему моменту банковская система? Имеется в виду резкое увеличение доли государства в банковских активах.

К. ЛУКАШУК: Можно говорить о двух совпавших по времени обстоятельствах: критическое нарастание проблем в крупных банках (не решаемых без участия государства) и серьезное ограничение входящего инвестиционного потока на фоне санкций. То есть проблему теоретически можно было бы решить с участием частного капитала, российского или иностранного. Однако сложившаяся общая экономическая ситуация фактически обусловила «патовое» положение, и мы пришли к тому, что имеем сегодня. И происходящее характерно не только для банковской отрасли, за редким исключением рост доли государства – это повсеместный тренд. Остается надеяться, что финансовые власти понимают риски и фундаментальные недостатки такой конструкции и будут делать шаги в обратном направлении. Но объективных предпосылок к этому пока нет.

NBJ: Есть ли возможность для возвратного движения к увеличению доли частного капитала и какие шаги, по вашему мнению, было бы правильным предпринять в этом контексте?

К. ЛУКАШУК: Частный капитал приходит в экономику при двух условиях: интересной доходности для инвестора и качественной среды в широком смысле, например, защита собственности, эффективная правовая система, понятные и равные для всех «регулятивные» правила игры. На мой взгляд, основные шаги должны быть сделаны именно по направлению улучшения качества инвестиционной среды.

NBJ: Удастся ли российской банковской системе сохранить стабильность в случае дальнейшего ужесточения санкций? Как вы оцениваете запас ее прочности?

К. ЛУКАШУК: Система находится в стабильном состоянии, а ее чувствительность в отношении долговых санкций крайне низкая. По ликвидности мы имеем уверенный структурный профицит. Локальные валютные дефициты, очевидно, будут закрываться инструментами Банка России и Минфина. Запас прочности по достаточности капитала при текущем качестве активов вызывает определенные опасения, однако это проблема не реализуется одномоментно: государство является главным и доминирующим инвестором российских банков, и у меня нет оснований полагать, что в случае необходимости поддержка не будет оказана.

NBJ: По вашему мнению, приведет ли деление банков на базовые и универсальные к тому, что банкам станет легче выживать и сократится количество отзывов лицензий?

К. ЛУКАШУК: Я бы не связывал эту реформу с количеством отозванных лицензий. Правила игры, пусть и упрощенные, не делают активы банков качественными, а отдельных собственников добросовестными. Надзор по-прежнему будет достаточно жестким и поводов расслабляться в общем-то нет. С точки зрения эффективности системы это плюс.

NBJ: С учетом всего произошедшего за последние четыре года есть ли необходимость  для российских банков выполнять международные стандарты банковской деятельности при том, что большинство из них наверняка в обозримом будущем не будет выходить на внешние рынки?
 
К. ЛУКАШУК: Ответ на вопрос напрямую зависит от качества локальных стандартов отчетности, управления рисками и комплаенса. Пример США говорит о том, что такая ситуация в целом возможна и не препятствует инвестиционной активности и встроенности в мировую финансовую систему. Однако я полагаю, что нам предстоит пройти еще больший путь в плане качества и объема раскрытия информации банками о своей деятельности, а также принципов учета.