Экономическая ситуация в России оставляет желать лучшего, несмотря на то, что наиболее острый период кризиса нашей стране действительно удалось преодолеть. С чем связано то, что в России не начинается этап восстановительного роста экономики? Как обстоит дело с притоком в экономику инвестиций, и почему так важен вопрос их качества? Чем объясняется тот факт, что процесс «очистки» банковской системы идет волнами? На эти и другие вопросы ответил в интервью NBJ ведущий эксперт Института «Центр развития» Высшей школы экономики (ВШЭ) Дмитрий МИРОШНИЧЕНКО. 

NBJ: Дмитрий, сейчас можно услышать очень много экспертных оценок состояния российской экономики. Кто-то изаналитиков оценивает нынешний период как начало восстановительного роста после кризиса. Кто-то говорит о том, что налицо стагнация. Кто-то придерживается еще более пессимистичной точки зрения и поэтому говорит о продолжающейся экономической рецес­сии. Хотелось бы знать ваше мнение.

Д. МИРОШНИЧЕНКО: То, что эксперты и аналитики дают столь разные оценки, в общем, нормальная ситуация, и вот почему. Данные Росстата, которыми эксперты традиционно пользуются при формировании своих оценок, рисуют достаточно красивую картину. Но беда в том, что она никак не коррелирует с тем, что люди видят в реальной жизни. По данным Росстата выходит, что наша экономика действительно вышла из кризиса и вступила в период восстановительного роста. Но достаточно зайти в магазин, чтобы убедиться – действительность далеко не так красива.

Есть и еще один момент, который необходимо учитывать. Предположим, рост действительно есть, хотя, повторюсь, целостной картины, насколько мне известно, аналитики пока составить не в состоянии. Но тут возникает другой вопрос – а каково качество этого роста? Дело же не только в количественных показателях, а в том, чем порождено их изменение к лучшему. Является ли нынешний рост действительно устойчивым, или мы видим всего лишь отскок, вполне естественный после того, как экономика просела в острый период кризиса?

Я попытаюсь сформулировать свой вывод. На мой взгляд, мы видим медленный рост, но его качество таково, что он мало отличим от стагнации. И вот как раз это является серьезной проблемой, которую власти, к сожалению, стараются не замечать.

NBJ: А по каким признакам можно определить качество роста? С количественными показателями все понятно, но не является ли вопрос качества по определению субъективным?

Д. МИРОШНИЧЕНКО: Прежде всего, надо убедиться в устойчивости роста. Улучшение показателей в одном-двух кварталах не может восприниматься как доказательство того, что экономика вышла из кризисного состояния или стагнации. Второй постулат, которому следую лично я, да и многие другие аналитики, – мы воспринимаем какие-то данные, когда можем их объяснить, дать им экономически содержательную трактовку. Если цифры Росстата хорошие, но ты не можешь понять, что стоит за их динамикой, то это как раз и есть вопрос качества роста. 

NBJ: Какие факторы препятствуют пониманию того, что стоит за улучшением показателей?

Д. МИРОШНИЧЕНКО: Мы в последнее время видим лишь отдельные элементы общей экономической картины. Позволю себе такую аналогию – мы похожи на людей, пытающихся сложить мозаику в ситуации, когда отдельные ее элементы просто-напросто отсутствуют. Она, естественно, не складывается, такую картину на стену не повесишь, и о ее качестве в этом случае нет смысла рассуждать. Когда мы будем располагать всеми необходимыми элементами, то есть всеми данными для формирования картины, и когда они не будут противоречить друг другу, вот тогда мы сможем уже рассуждать о качестве нынешнего роста. А значит, и о его продолжительности, и о том, какое влияние он может оказать на социально-экономическое развитие нашей страны.

NBJ: То есть дать однозначный ответ на вопрос, рост это или временный отскок, пока не представляется возможным?

Д. МИРОШНИЧЕНКО: На мой взгляд, нет. Зато можно дать однозначное заключение по другому вопросу. Очевидно, что та модель экономики, которая существовала на протяжении последних 15 или даже 20 лет, окончательно исчерпала себя, и это еще в лучшем случае. В худшем случае модель, нацеленная на увеличение экспорта углеводородов в условиях роста цен на эти товары, тянет нас на дно. Поэтому сейчас, по моему мнению, вопрос «растем или не растем» не является главным. Куда важнее понять, возникает ли у нас новая модель экономики или мы, несмотря на все бравурные заявления, остаемся заложниками старой. Той, которая, как показал исторический опыт, не способна обеспечить условия для устойчивого поступательного развития нашей страны.

NBJ: Да, в последние несколько лет много говорили о том, что эта модель не срабатывает, ссылаясь на опыт кризиса 2008-2009 годов и двух-трех последующих лет. Теперь все согласны с тем, что восстановительного роста тогда не произошло, а случился отскок и стабилизация экономики на низком уровне. 

Д. МИРОШНИЧЕНКО: Совершенно верно. После этого стало очевидным, что «воздушный шарик», с помощью которого мы поднялись после кризиса 1998 года, превратился в гирю, которая тоже тянет нас, но в противоположном направлении. 

NBJ: Наверное, дело еще и в том, что после кризиса 1998 года наступил период бурного роста мировых цен на нефть. Мы же помним, что во время августовского дефолта нефть стоила не более 10 долларов за баррель. Уже в начале 2000-х цена поднялась сначала до 20 долларов, а к 2008 году превысила 100 долларов за баррель. Сейчас что-то не просматривается никаких предпосылок для ценового реванша нефти, не так ли?

Д. МИРОШНИЧЕНКО: Дело не в том, будет ли ценовой реванш нефти. Как сказал один мудрый араб, «цена нефти зависит от Аллаха», так что давайте не будем пытаться играть его роль. Возможно, нефть будет дорожать, но для нас важно другое. Как раз опыт нескольких лет, предшествующих кризису 2014 года, показал, что для нас повышение котировок нефтяных контрактов более не панацея от всех бед и не палочка-выручалочка. До середины лета 2014 года цены на черное золото держались на высоком уровне. А демонстрировала ли наша экономика на этом фоне высокие темпы роста? Нет, а причина проста. Сколько ты ни заливай бензина в машину, она не поедет, если у нее «полетел» движок.  

В нашем случае даже если цены на нефть вырастут, а это, повторюсь, возможно, то максимум, что ощутит наша экономика, – небольшое облегчение. Возможно, произойдет очередной небольшой отскок, временно улучшится состояние бюджета. Но если сохранится прежняя модель экономики, то радикально ничего не изменится, и мы все в этом очень скоро убедимся.

NBJ: Хорошо, старая модель исчерпала себя и тянет экономику назад. Есть ли у вас предположения, какой может быть новая модель, которая обеспечит условия для поступательного роста нашей экономики?

Д. МИРОШНИЧЕНКО: Понимаете, чтобы говорить о том, какой должна быть новая модель, надо сначала ответить на вопрос, есть ли ограничения для того, чтобы она сформировалась и была запущена. В нашем случае, к сожалению, такие ограничения есть. Их достаточно много, и они носят как экономический, так и политический, и социальный характер. Имеют значение и такие факторы, как качество человеческого капитала и отсутствие социальных лифтов, что не дает подниматься активным согражданам. 

Что в данном случае очевидно? Как говорилось в известном мультфильме, «чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сначала купить что-нибудь ненужное, а у нас денег нет». В переводе на наши реалии – нужно четко понимать, что для обеспечения экономического роста, для повышения доходов необходимо сперва вложиться. Без начальных затрат не будет никакого положительного результата. Иными словами, необходимы инвестиции. И здесь уже самое время поговорить о том, что инвестиции инвестициям рознь, и об источниках вложений, и о том, насколько ныне действующая модель экономики в состоянии «переварить» эти самые инвестиции.

NBJ: Не очень понятно, что вы подразумеваете под качеством инвестиций.

Д. МИРОШНИЧЕНКО: То, что есть инвестиции – и инвестиции. Можно «закапывать» миллиарды долларов в мегапроекты, например, в проведение различных международных соревнований. Можно вкладывать средства в «узкие» места, то есть в некие локальные проекты, связанные, например, с модернизацией инфраструктуры, или системами передачи данных, или развитием человеческого капитала и т.д. Никто не оспаривает, что это очень важно, потому что качество инфраструктуры, качество платежной системы, производительность труда – это, в конечном счете, вопросы оптимизации издержек. Если они не решаются, то вы, конечно, можете производить замечательные комбайны, или самолеты, или любую другую продукцию, но она будет проигрывать на рынке за счет высокой цены. Вопросы должны решаться системно, а не по принципу латания дыр.

Второй момент, который необходимо отметить: государственные инвестиции не могут решить проблему. Необходимы частные инвестиции. Причем, если так можно сформулировать, честные частные инвестиции. Потому что, к сожалению, у нас есть практика, когда за таковые выдаются квазигосударственные вложения. Не стоит обманывать самих себя: на таких квазиинвестициях мы далеко не уедем. Только энергия частного предпринимательства заставляет экономики стран развиваться и идти вперед. Если же этой энергии нет, то страна начинает «хромать» и отставать от других государств. 

NBJ: У нас, я так понимаю, частные инвестиции приходят в экономику локально, то есть в отдельные отрасли, и перечень этих отраслей не очень велик. Например, в последние годы их реципиентом является агропромышленный комплекс.

Д. МИРОШНИЧЕНКО: Знаете, если копнуть здесь поглубже, можно убедиться в том, что это скорее привлекательная и ободряющая картина, чем реальная действительность. К тому же давайте не будем забывать о том, что агропромышленный комплекс «выстрелил» за счет не самых высоких издержек, но мы видим, что год от года эти издержки растут. 

Плюс к этому в результате введения так называемых продуктовых санкций были созданы тепличные условия для развития отечественного АПК, а этот фактор априори является не только искусственным, но и расхолаживающим. У компаний, работающих в этой отрасли, может возникнуть убеждение, что «эта музыка будет вечной» и не надо повышать свою эффективность, поскольку они всегда могут выигрывать за счет фактора сохранения ограничений на импорт продукции из-за рубежа. 

Нельзя долгое время выезжать на низких издержках, связанных с дешевой рабочей силой. Рано или поздно, причем скорее рано, технологическое отставание даст о себе знать. И это отставание критично не только на стадии производства, но и на дальнейших ступенях, связанных с транспортировкой, переработкой, хранением урожая. Невозможно быть конкурентоспособным, если не сокращать потери на этих стадиях. Нужно вкладывать и вкладывать средства в развитие своего бизнеса, а не тешить себя мыслями из серии «и так сойдет». Когда-нибудь те благоприятные для АПК факторы, о которых я говорил выше, будут исчерпаны. 

NBJ: Вы говорили о необходимости притока частных инвестиций в экономику. Это действительно общий тезис. Многие эксперты говорят о том, что государственные инвестиции – это «кризисный вариант» и на него тоже нельзя полагаться вечно.

Д. МИРОШНИЧЕНКО: Совершенно справедливо. Но, к сожалению, у нас, хотя острая фаза кризиса и прошла, ресурсы для инвестиций по-прежнему сконцентрированы в руках государства. В бюджете, в госкорпорациях, в корпорациях при этих госкорпорациях и так далее. Огромное количество людей работает в бюджетном секторе, и как вы думаете, куда преимущественно они несут те деньги, которые не тратят на удовлетворение своих повседневных нужд?

NBJ: В госбанки.

Д. МИРОШНИЧЕНКО: Вот именно. Полу­ча­ется порочный круг, из которого нашей экономике пока не удается выйти. Рост доли государства в реальном секторе ведет к усилению роли госбанков, что, в свою очередь, сокращает возможности для более динамичного развития частного бизнеса. 

К тому же, и это ни для кого не секрет, у нас большие проблемы с привлечением иностранных инвестиций. Это, конечно, связано и с геополитическими конфликтами, которые сейчас имеют место быть, и с политикой российской власти, которая предпочитает закрывать Россию от внешнего мира. Нам предлагают опираться на внутренний кредит, ссылаясь на пример Китая образца сегодняшнего дня. Но при этом как-то упускается из виду, что Китай делает это не от хорошей жизни, а стартовал он как раз на иностранных деньгах. Не стоит изобретать велосипед: все страны заинтересованы в том, чтобы в их экономику притекали иностранные инвестиции. Все они с большим или меньшим успехом пытаются создать условия для обеспечения этого притока. 

NBJ: Давайте теперь поговорим о российской банковской системе, ведь она является неотъемлемой частью инвестиционного процесса, и как раз от ее состояния зависит и качество этого процесса. Как вы оцениваете нынешнюю ситуацию в банковском секторе?

Д. МИРОШНИЧЕНКО: Я оцениваю эту ситуацию позитивно, но с одной поправкой. В банковской системе происходят негативные процессы, но мне, как аналитику, понятно, почему они происходят. Система стабилизировалась, как и экономика, не на самом хорошем уровне, но ожидать, что она будет расти, нет никаких оснований по одной простой причине. Эта система – слепок с экономики, если экономика не растет, то не будут процветать и банки. Посмотрите на мировую историю банковского дела: все финансовые организации, которые теперь считаются успешными, росли и процветали вместе со своими клиентами. А как могут расти и процветать наши банки, если клиенты не богатеют, если наши предприятия вынуждены выживать? 

NBJ: Сейчас многие банковские эксперты делают ставку на автоматизацию, или, как сейчас модно говорить, диджитализацию бизнеса.

Д. МИРОШНИЧЕНКО: Это скорее приводит к оптимизации издержек, а не к увеличению доходов банковских организаций. В остальном же – какая картина уже стала для нас привычной? Банки продолжают уходить с рынка, этот процесс носит волновой характер. Когда ситуация в экономике ухудшается, он становится более активным, когда хоть немного улучшается, на время затихает. Но так или иначе, а общая тенденция не меняется. У банков накапливаются «плохие» долги, у их собственников – усталость при мысли о том, что они занимаются безнадежным и неприбыльным делом.

NBJ: В последнее время лицензии все же стали отзывать не так часто, ка раньше.Правда, есть мнение, что это связано с «усталостью» регулятора.

Д. МИРОШНИЧЕНКО: Я не думаю, что имеет место фактор усталости. У ЦБ РФ, собственно говоря, в подобных ситуациях нет выбора. Если банк нежизнеспособен, если он прекращает платежи, то что тут можно сделать, кроме как отозвать у такой организации лицензию на осуществление банковской деятельности? Однако есть прецеденты, которые трудно объяснить. Мы знаем случаи, когда все признаки неплатежеспособности и (или) отсутствия капитала у банка были налицо, а ЦБ РФ не торопился с принятием решения об отзыве лицензии. Это не очень вписывается в расхожий тезис об ужесточении надзора. 

Если же говорить о том, почему сейчас количество отзывов лицензий сократилось, тот тут, несомненно, играет роль и общий профицит ликвидности в банковской системе. Избыток денег приводит к тому, что у банков возникает возможность «закрывать дыры» в своих балансах.

NBJ: Иными словами, проводить косметический ремонт?

Д. МИРОШНИЧЕНКО: Вот именно. Но мы же понимаем, что, поскольку ремонт действительно косметический, то «штукатурка» неизбежно отвалится со временем, и «дыры» в банковских балансах обнажатся. Скорее всего, это опять будет во время очередной волны ухудшения общеэкономической ситуации. Единственное, что может уберечь от этого и отдельные банки, и систему в целом, – возврат экономики на траекторию роста. Но для этого, как я уже говорил, необходимы и смена модели, и снятие тех ограничений, которые не позволяют нашей экономике успешно развиваться.