Происходящее сейчас в мировой экономике вызывает у экспертов и наблюдателей тревогу. Геополитическая ситуация в мире такова, что рассчитывать на объединение ключевых по экономическим показателям государств во имя преодоления кризиса не приходится. Что же тогда ждет мир? На этот и другие вопросы ответил в интервью NBJ генеральный директор международной финансовой компании MFX Broker Игорь ­ВОЛКОВ.

NBJ: Игорь, насколько взаимосвязаны между собой падения фондовых индексов в Китае и США, происходившие в начале 2016 года? В чем заключается эта взаимосвязь?

И. ВОЛКОВ: Начнем с того, что примеров обвалов фондовых индексов уже в этом веке было достаточно. Причем это происходило не в каких-то экзотических странах, а в том числе и в странах ЕС. Например, в Греции. На начало октября 2007 года ее фондовый индекс (Athens General) был выше 5530, в феврале 2009 года – на отметке в 1535, а на начало 2016 года он был равен 526.

Получается, что за восемь лет экономика Греции «усохла» в 10 раз? Конечно, нет. Просто в начале ­2000-х в стране начался биржевой бум, азартные греки нашли для себя новую лотерею – биржу. Кто ни попадя стал вкладывать свои сбережения в акции всевозможных компаний, абсолютно не разбираясь, что за ними стоит. 

В результате на росте акций компании, на балансе которой был один стул, за два-три месяца можно было поднять 100% прибыли.

NBJ: Все, что вы рассказываете, очень сильно смахивает на МММ и другие финансовые пирамиды России 1990-х годов. 

И. ВОЛКОВ: Совершенно верно. Люди не только вкладывали все свои сбережения, но и продавали дома, квартиры, в надежде в одно мгновение стать миллионерами. Но любой пузырь когда-нибудь лопается, надувать его до бесконечности невозможно. 

Практически то же самое происходило и в Китае. Все, кому не лень, убедив себя в том, что экономика Поднебесной явит миру невиданное чудо, ринулись инвестировать в нее свои средства, только за 2014 год накачав рынок в два раза. Затем пошел откат. При этом я хочу заметить, что в Китае за последние годы это уже не первый случай резкого взлета и не менее резкого падения. Похожее было и в 2007 году. В начале 2006 года индекс S&P/ CITIC300 находился на отметке в 846 пунктов, всего через полтора года он достиг уровня в 4500 пунктов, а затем за 12 месяцев скатился на уровень 1385 пунктов.

NBJ: Да, более чем резкие перепады за очень короткие временные периоды.

И. ВОЛКОВ: Вот именно. Тогда во многом благодаря государственной поддержке печальную картину удалось подправить, а в 2014 году началось строительство новой «Великой китайской пирамиды». К 1 мая 2015 года тот же S&P/CITIC300 вторично пробил отметку в 4000 пунктов, а затем рухнул, потеряв около 30%. Это, конечно, не греческие 90%, но и масштабы экономик несоизмеримы. 

NBJ: Хорошо, это что касается Китая. А с чем связано то, что происходило на американских биржах? Там ведь тоже не все гладко и спокойно.

И. ВОЛКОВ: Что касается взаимосвязи между падениями китайских и американских фондовых индексов, то, во-первых, проблемы Поднебесной не могут не вызывать проблем в США. Как ни крути, экономика США является лишь частью мировой экономики, а она замедляется, поскольку китайский «локомотив» уже не в силах тащить ее за собой. И если сейчас этот локомотив даст обратный ход, в том же направлении покатится и весь состав.

На начало 2016 года сырьевой индекс Bloomberg Com­modity находился на минимуме за последние 12 лет. И если, например, Китай резко снизит экспорт в США своей высокотехнологичной продукции, то это не сможет не сказаться на экономике США.

Второй фактор, оказывающий вли­яние на ситуацию на американских фондовых биржах, – повышение процентной ставки ФРС. Некоторые эксперты говорят, что это свидетельствует о явных признаках оздоровления экономики США после финансового кризиса 2007–2008 годов. На мой же взгляд, все с точностью до наоборот: это сигнал к тому, что Америка готовится к новому кризису. Достаточно вспомнить 1928 год, когда в два этапа ставку подняли до 6%, после чего на фондовом рынке начался обвал. 

И в качестве третьего фактора я бы назвал падение цен на нефть и затоваривание нефтяного рынка в начале 2016 года. Главный потребитель углеводородов – Китай – снижал закупки нефти, цена падала. 

В результате нефтедобывающие компании в США вынуждены были сокращать добычу, нести огромные убытки, а некоторые просто находились на грани банкротства. А тут еще после отмены санкций на рынке оказалась иранская нефть.

NBJ: Есть еще один вопрос, который сейчас так или иначе, под тем или иным углом обсуждают все эксперты – является ли происходящее сейчас прелюдией к наступлению очередного глобального кризиса? Можно ли говорить о том, что мы становимся свидетелями его начала?

И. ВОЛКОВ: Лично я полностью согласен с таким заявлением и не вижу ни одной причины, которая может остановить грядущую рецессию. Оглядываясь на исторический опыт, можно назвать только один рецепт, который помогал выйти из подобного пике, – это мировые войны. Но очень не хотелось бы, чтобы развитие событий пошло по подобному сценарию.

В то же время мы видим, что те же Соединенные Штаты Америки пытаются реализовать именно этот вариант решения проблемы, правда, в локальном виде и подальше от своих границ. Я имею в виду Северную Африку и Ближний Восток.

NBJ: Есть ли основания ожидать, что этот кризис станет более серьезным по своим последствиям, чем предыдущие кризисы (например, 2007–2008 годов)? Какими могут быть эти последствия для мировой финансовой системы?

И. ВОЛКОВ: Могут ли быть последствия более серьезными, чем в 2007–2008 годах? Могут. Чтобы в этом убедиться, достаточно просто посмотреть, как колебалась цена на нефть последние 15 лет.
В 2002 году стоимость марки Brent составляла около 15 долларов США за баррель, а потом резко пошла вверх, буквально взлетев к отметке 147 долларов к 2008 году. Этот рост на 1000% никак не был ­связан с ростом реальной экономики – как и бум на американском рынке недвижимости, это были исключительно «бумажные» игры крупных банков, наплодивших безумное количество вторичных, третичных и еще не знаю каких по счету «ценных» бумаг. Слово «ценные» я специально беру в кавычки, поскольку по факту они оказались «бесценными», то есть не имеющими никакой цены. В итоге нефтяной пузырь лопнул вместе с фондовым, опустив в 2008 году цену на нефть где-то на уровень 37 долларов.

Потом начались новые игры на повышение, как же без этого. Иначе на чем же зарабатывать банкам и фондам? 

NBJ: Любой глобальный кризис влияет на позиции резервных мировых валют (доллара, евро, юаня, британского фунта стерлингов и японской иены) и на позиции рубля. Как может измениться расстановка сил на мировом валютном рынке в результате происходящих сейчас процессов?

И. ВОЛКОВ: Вот тут основным фактором я бы назвал процентные ставки ФРС и центральных банков. Плохо будет всем, но приток капитала пойдет туда, где выше процентная ставка. Я имею в виду доллар, фунт, евро и иену.

Что касается юаня, то пока он все-таки не мировая, а больше региональная резервная валюта, да еще и регулируемая государством. Поэтому тут давать какие-либо прогнозы очень трудно. Тем более что на фоне замедления роста китайской экономики правительство КНР может предпринять целый ряд шагов, направленных на девальвацию юаня.

NBJ: Полномасштабный глобальный кризис – это такое событие, когда государствам, находящимся в самых разных концах земного шара, приходится решать: либо они выплывают поодиночке, либо решают проблемы, породившие кризис, сообща. Как могут измениться взаимо­отношения между странами мира? 

И. ВОЛКОВ: Естественно, каждая из стран заинтересована в первую очередь в поддержании внутренней стабильности. Поэтому каждое государство, особенно в критической ситуации, будет тянуть одеяло на себя. Не думаю, что те же США согласятся в такой момент оторвать кусок от собственного пирога и поделиться им с арабами, китайцами или даже с европейцами. И наоборот. Можно прогнозировать, что такое отсутствие скоординированных действий приведет к еще большему хаосу на рынках и только усугубит кризис.