Регуляторы США и Великобритании требуют от национальных финансово-кредитных структур (прежде всего, крупнейших) составления документов, получивших название «прижизненные завещания». Чтобы в случае «смерти» банка – читай, банкротства – его было бы удобнее ликвидировать, соблюдая при этом «по максимуму» интересы государства, кредиторов и вкладчиков 
 
NBJ № 11(67), 2009 
«Memento mori», стр. 22–25

То, что частные лица составляют завещания с целью распорядиться своим имуществом, никого в современном мире не удивляет. А вот сообщения о том, что того же самого британские и американские регуляторы будут требовать от банков, в свое время удивили наблюдателей. Потому что до «черной осени» 2008 года никто всерьез не задумывался над проблемой банкротства транснациональных финансовых компаний с диверсифицированной структурой бизнеса, многомиллиардными активами, огромными сетями представительств и «дочек» в разных странах – причем «дочек», подпадающих под различные стандарты регулирования в зависимости от страны их присутствия. 
Как и многие другие, вопрос о завещаниях банков оказался на повестке дня под влиянием событий вокруг Lehman Brothers. Глава британского управления по финансовым услугам (FSA) Адэр Тернер утверждал, что крах одного из крупнейших инвестиционных банков прошел бы куда менее болезненно для мировой экономики, если бы регуляторы, кредиторы и инвесторы имели четкое представление о том, как распределены активы Lehman Brothers, какова очередность предъявлений требований кредиторами и т.д. Паника, возникшая на рынках после того, как стало известно о подаче Lehman иска о банкротстве, была «подогрета» ощущением неопределенности, настаивал Тернер. Эту неопределенность легко можно было бы устранить, обнародовав «прижизненное завещание» – при условии, конечно, что такое завещание существовало бы. 
У банковских завещаний, как подчеркивали сторонники данной идеи, должна быть и другая сторона. Первая их часть – это, по сути, план антикризисных мер: что банк готов сделать, что он может продать (и за какую примерно цену), какие направления бизнеса «заморозить» в случае возникновения у него серьезных проблем с капиталом или краткосрочной ликвидностью. Так что речь в завещаниях должна идти не только о том, как будет проходить процесс ликвидации бизнеса банка. Красной нитью через такие документы должна проходить своего рода торжественная клятва: если придется умирать, то мы будем прощаться с миром (точнее, с рынком), не требуя вливаний в свой капитал средств налогоплательщиков!
В 2009 году у регуляторов рынка возникло много идей, как улучшить процессы корпоративного управления в банках, «прижизненные завещания» были лишь одной из них. Но инициатива, с которой выступили в свое время британские и американские регуляторы, оказалась весьма живучей. К концу 2012 года 29 крупнейших банков мира, признанных системно значимыми для мировой экономики (иначе говоря, too big to fail), должны были полностью завершить работу над завещаниями. К 1 июня 2012 года они должны были представить регуляторам «черновые» варианты подобных документов, однако сделать это смог, по данным исследования компании Ernst & Young, только один банк. Его менее удачливые в деле составления завещаний коллеги жаловались на несогласованность требований регуляторов в различных странах мира, на сложность работы и на ее высокую стоимость. Ernst & Young в своем исследовании привела следующие цифры: в Великобритании это в среднем 20 млн долларов, в США – 13 млн долларов, в Японии – 4 млн долларов.
Тем не менее «прижизненные завещания» продолжают составляться, хотя сама эта идея вызывает у скептически настроенных экономистов сомнения. Дело ведь не только в готовности или неготовности того или иного банка отойти в лучший из миров – дело в том, смогут ли регуляторы «отпустить» его. Пока признаков того, что вот-вот может рухнуть очередной too big to fail, нет, однако это не означает, что подобного риска вовсе не существует. И эффективность такого инструмента, как «прижизненные завещания», можно будет оценить только во время очередного кризиса.