УЧАСТНИКИ КРУГЛОГО СТОЛА, ОРГАНИЗОВАННОГО НБЖ СОВМЕСТНО С АРБ:
Андрей АМИРОВ, заместитель директора департамента риск-менеджмента Связь-Банка; Татьяна БЕЛЯНИНОВА, заместитель директора департамента рисков ГЕНБАНКа; Вячеслав БИТЮЦКИЙ, старший менеджер компании Ernst and Young; Александр БУТОВ, старший менеджер компании «Неофлекс»; Олег ВАКСМАН, заместитель председателя правления Газпромбанка; Ирина ВЕЛИЕВА, ведущий аналитик группы «Рейтинги финансовых институтов» Standard & Poor's; Анатолий ГОРЯЙНОВ, ведущий специалист Сбербанка России; Дмитрий ГРИГОРОВ, начальник управления розничных кредитных рисков департамента рисков Банка Москвы; Виталий ДОКУЧАЕВ, руководитель УОиАР Альта-Банка; Анна ДОМОЖИРОВА, заместитель начальника отдела контроля рисков банка «Держава»; Денис ДУБОВСКОЙ, риск-менеджер управления портфельных рисков ОАО «Восточный экспресс банк»; Юрий ЖОЛКЕВИЧ, представитель Министерства экономики и Ассоциации коммерческих банков Латвии; Клавдия ЖУТЯЕВА, начальник отдела внутреннего аудита СВК банка «АГРОПРОМКРЕДИТ»; Владимир ЗАРУЦКИЙ, начальник управления портфельных рисков департамента кредитных рисков ОАО «Восточный экспресс банк»; Александр ЗУБАРЕВ, директор департамента управления рисками Внешэкономбанка; Салават ИСМАГИЛОВ, начальник главного управления рисков и безопасности ЗАО «КРЕДИТ ЕВРОПА БАНК»; Михаил КАЗАКОВ, менеджер по контролю и управлению операционными рисками и внутренним расследованиям ЗАО «Банк оф Токио-Мицубиси ЮФДжей (Евразия)»; Роберт КАРРЕМАН, главный директор по управлению рисками Альфа-Банка; Галина КАСУМОВА, начальник отдела финансовых рисков НБК-Банка; Роман КЕНИГСБЕРГ, заместитель директора департамента аудиторских и консультационных услуг финансовым институтам ФБК; Владимир КИЕВСКИЙ, исполнительный вице-президент Ассоциации российских банков; Лариса КОЧЕГАРОВА, начальник управления риск-менеджмента НРБанка; Евгения КОЧЕРЫГИНА, специалист отдела контроля рисков Инвестиционного Республиканского Банка; Валентина КУЗНЕЦОВА, доцент кафедры экономической теории факультета государственного управления МГУ; Константин ЛОСЕВ, начальник отдела методологии кредитных рисков при кредитовании юридических лиц БАЛТИНВЕСТБАНКа; Анастасия ЛОХАНОВА, эксперт дирекции риск-моделирования и портфельного анализа банка «УРАЛСИБ»; Александр ЛЬВОВ, руководитель группы риск-менеджмента в дочерних банках Группы ВТБ, департамента анализа рисков ВТБ24; Ляйсан МАСЯГУТОВА, эксперт дирекции риск-моделирования и портфельного анализа банка «УРАЛСИБ»; Светлана МАЦКОВСКАЯ, заместитель начальника департамента контроля рисков, начальник отдела контроля кредитных рисков банка «Держава»; Павел МЕДВЕДЕВ, советник председателя Банка России; Андрей МИНАЕВ, начальник департамента рисков банка «ЗЕНИТ»; Артем МИНАСЯН, начальник управления контроля кредитных рисков департамента рисков Банка Москвы; Алексей МИТЮКОВ, заместитель директора казначейства Банка «Санкт-Петербург»; Дмитрий МИРОШНИЧЕНКО, ведущий эксперт центра развития НИУ-ВШЭ; Вероника МОРОЗОВА, начальник отдела контроля операционных рисков ЗАО «БНП Париба»; Марина МУСИЕЦ, заместитель руководителя отдела рейтингов кредитных институтов «Эксперт РА»; Валентина ОНУШКЕВИЧ, директор департамента рисков банка «МБА-МОСКВА»; Дмитрий ПЕРЕТРУТОВ, ведущий консультант бизнес-направления «Управление рисками» компании «Неофлекс»; Константин ПИМАНИХИН, директор департамента финансового моделирования ХКФ Банка; Олеся ПОДКОВЫРОВА, управляющий московским операционным офисом Тамбовкредитпромбанка; Виктор ПОЛЕЩИКОВ, управление по контролю и оценке уровня банковских рисков Банка БФТ; Инна РЯБОВА, заместитель председателя правления банка «Пойдем!»; Екатерина СТЕПАНОВА, заместитель председателя правления - начальник СВК ПроКоммерцБанка; Ольга СТЕПАНОВА, начальник управления рыночных рисков департамента рыночных и операционных рисков НОМОС-БАНКа;Алексей ТРИФОНОВ, вице-президент по рискам Финансовой группы «Лайф»; Данил ТРОФИМОВ, руководитель проекта по внедрению требований Базеля II службы риск-менеджмента банка «УРАЛСИБ»; Наталья ТУТОВА, руководитель службы риск-менеджмента банка «УРАЛСИБ»; Дмитрий ТЯНУТОВ, член правления, финансовый директор ЯР-Банка; Вячеслав ФРАДИН, начальник центра мониторинга достаточности и распределения капитала Газпромбанка; Марина ХЛЕБНИКОВА, начальник отдела оценки и управления рисками Фора-Банка; Александр ШЕПИТЬКО, заместитель начальника управления мониторинга банковских рисков департамента внутреннего контроля Банка Русский Стандарт; Светлана ЩЕРБАКОВА, руководитель службы управления рисками банка «Экспресс-кредит».

ВЕДУЩИЙ: Анастасия СКОГОРЕВА, главный редактор НБЖ.

Национальный Банковский Журнал уже не первый раз проводит круглый стол, посвященный риск-менеджменту, поскольку эта тема всегда актуальна для банков. Но, похоже, теперь появились или, точнее, обострились макроэкономические риски. По вашему мнению, насколько велико влияние таких рисков на российскую банковскую систему в свете недавних событий на Кипре?

КРЕДИТ ЕВРОПА БАНК
Салават ИСМАГИЛОВ, начальник главного управления рисков и безопасности

Российская банковская система неразрывно связана с российской экономикой. В свою очередь, российская экономика неразрывно связана с мировой экономикой, соответственно, ей присущи те же риски, что и мировой экономике, а значит, эти риски присущи и нашей банковской системе.

С другой стороны, есть параметры, которые сильно отличают нашу банковскую систему от европейской. Во-первых, речь идет об уровне проникновения банковских услуг, о соотношении выданных банковских кредитов и национального ВВП. У нас называют разные цифры - 22%, 25%, 30% и даже 40%, но в любом случае очевидно, что в России этот показатель намного ниже, чем в странах с развитой экономикой. Это хорошо с той точки зрения, что у нашей банковской системы есть потенциал для дальнейшего роста и развития. Но вопрос в другом: мы растим банки, используя краткосрочное финансирование, поскольку источники долгосрочного финансирования у нас фактически отсутствуют.

Наличие инфраструктурных недостатков признают все, в том числе и президент России, который в своем недавнем выступлении говорил о них. Он также отметил неполную эффективность поддержки ускорения экономики за счет только государственных вливаний, и это совершен­но очевидно, если посмотреть на банковский сектор. ЦБ и Минфин влили в экономику порядка 4,5 трлн рублей, это та ликвидность, которую они предоставили банкам через аукционы РЕПО, беззалоговые и залоговые аукционы. Эта цифра сопоставима с тем, сколько было влито в экономику в 2008 году. При этом ЦБ говорит, что есть еще порядка 1,5 трлн, и он готов эти средства предоставить кредитным организациям, поскольку если не растут банки, то не растет экономика. Но все это не меняет того, о чем я говорил выше: ликвидность, в том числе и та, которую предостав­ляет банкам ЦБ, краткосрочная, а потребности экономики носят преимущественно долгосрочный характер. Окупаемость инвестиционных проектов - семьдесять лет, минимум пять лет. Налицо дисбаланс, который придется устранять.

Есть и другой аспект проблемы ликвидности: как банки используют средства, которые получают от ЦБ?

Они покупают ценные бумаги и отдают их в качестве обеспечения под РЕПО. А цена этих бумаг продиктована сейчас в основном дефицитом высоколиквидных активов, которые могут служить обеспечением. Если макроэкономическая ситуация резко ухудшится, то могут начаться «пожарные» продажи таких активов, есте­ственно, по стремительно снижающимся ценам.

Что касается кредитных рисков, то, как всем хорошо известно, регулятор сейчас уделяет большое внимание потребительскому кредитованию, регулированию большого объема рискованного кредитования. И я должен сказать, что наш регулятор в этом и других вопросах на голову выше, чем регуляторы банковских рынков многих стран. Посмотрите на такой замечательный документ, как 2005-У (Об оценке экономического положения банков - прим. ред.). Это модель оценки финансовой стабильности банков, которая применяется только в России. Это документ, где четко обозначаются границы между «хорошо», «не очень хорошо», «практически плохо» и «плохо». Более того, наш регулятор уже давно ввел такое понятие, как нормативы ликвидности, тогда как многие регуляторы в других странах только пытаются сделать это. Наконец, есть такой передовой документ, как 96-Т (О методических рекомендациях по организации кредитными организациями внутренних процедур оценки достаточности капитала -прим. ред.). Если выполнять все рекомендации и требования ЦБ, то можно рассчитывать на должное управление рисками в банках.

Конечно, большой вопрос - это принципы, на которых кредитная организация строит свою систему риск-менеджмента. Мое убеждение, как рисковика с большим опытом работы: риск-менеджер должен быть независимым, он должен подчиняться совету директоров, делать оценку по капиталу и по ликвидности банка. Необходимо построение системы внутреннего контроля по модели COSO, в рамках которой риск-менеджер назначается советом директоров и отчитывается перед ним. Его заключение по каким-то вопросам может быть совершенно противоположным заключению топ-менеджеров банка, но он должен иметь возможность высказывать свое независимое мнение. Также в совет директоров банка должны входить независимые директора. Как только это произойдет, изменится вся система управления рисками.

МГУ
Валентина КУЗНЕЦОВА, доцент кафедры экономической теории

Я бы хотела подробно остановиться на анализе макроэкономических рисков. Условно мы можем разделить их на две группы: внешние и внутренние. С внешними рисками все более-менее понятно, а внутренние риски, безусловно, связаны со спецификой развития национальной экономики. Одной из критических точек при исследовании природы внутренних рисков является показатель кредитной глубины национального банковского сектора в тех странах, где он - главный поставщик финансовых услуг. Как вы понимаете, к числу таких стран относится и Российская Федерация, для которой последние два с половиной года был характерен резкий рост кредитной глубины. Это означает, что на рынке банковского кредитования появился серьезный «пузырь», опасный в условиях до конца не расчищенных завалов «плохих» долгов 2008-2009 годов. Прибавьте к этому снижение реальных доходов и рост уровня задолженности населения в отдельных регионах страны.

Если мы возьмем сегмент кредитования предприятий, то и здесь финансово-кредитные организации сталкиваются с серьезным вызовом. Он заключается, с одной стороны, в отсутствии хороших заемщиков, а с другой стороны, в том, что последний кризис не привел к урегулированию цен на российские активы. Цены остаются завышенными. Это означает, что при оценке таких активов, принимаемых к обеспечению, банки будут брать на себя дополнительные риски. Мы уже видели, что происходит с таким обеспечением, когда резко падают мировые цены на нефть, и с какими вызовами в таких случаях сталкиваются банки.

Перед финансово-кредитными организациями неизбежно встает во­прос: как управлять рисками в таких условиях? Как известно, есть такой инструмент превентивного выявления рисков, как стресс-тестирование. Банки совершенствуют свои подходы к проведению стресс-тестов, но главными остаются вопросы: какие сценарии мы закладываем в стресс-тесты и каким образом учитывается в этих тестах возможное изменение норма­тивов регулирования?

Мне кажется, что многие банки упираются сейчас в проблему отсутствия эконометрических моделей анализа бизнес-стратегий - моделей, позволяющих производить симуляции рисков с учетом различных сценарных условий. Это первая серьезная проблема. Вторая проблема заключается в том, что при анализе рисков очень незначительное внимание уделяется кредитным рискам по пассивам. Третья проблема - это срочность пассивов и активов, здесь мы сталкиваемся с такой тенденцией, как снижение доли стабильных пассивов при том условии, что растет доля среднесрочных кредитов в активах банков. При этом следует иметь в виду, что в посткризисный период мы наблюдали и сейчас продолжаем наблюдать процесс постепенного замещения рыночного фондирования финансированием со стороны ЦБ.

Конечно, не следует забывать о валютных рисках. Усиление макроэко­номической неопределенности в мире означает, что валютные риски будут усиливаться, а прежние инструменты управления перестанут срабатывать.

ФБК
Роман КЕНИГСБЕРГ, заместитель директора департамента аудиторских и консультационных услуг финансовым институтам

На самом деле кроме «кипрской стрижки» в последнее время произошло достаточно много событий, которые я бы отнес к категории «черных лебедей», - их мало кто мог себе представить и наступление которых мало кто мог предвидеть. Это и скандал вокруг ставки LIBOR, основного индикатора, использовавшегося при управлении банковскими активами. И вступление в силу FATCA, американского закона, в соответствии с которым можно арестовывать счета граждан США в банках, работающих за пределами страны. Естественно, в этом ряду находятся и уже упомянутые события на Кипре. Все это влияет на маржу банков, на их балансы и т.д.

Есть такое мнение: когда на рынке столько неизвестных слагаемых, когда возникают непрогнозируемые страновые риски, то роль риск-менеджмента снижается. Причина проста - рисков слишком много, они непредсказуемы, и, как ни подстраховывайся, какой-нибудь из них непременно реализуется. Но, на мой взгляд, на практике дело обстоит с точностью до наоборот: именно в таких условиях роль риск-менеджмента возрастает. Общаясь с руководителями банков, я вижу, что многим нужна поддержка со стороны, им нужно советоваться с кем-то, просчитывать различные сценарии и варианты. Есть понимание того, что механизмы стресс-тестирования, к которым многие кредитные организации уже привыкли, нужно использовать чаще: проводить стресс-тесты не раз в год, а раз в полгода. Поэтому я рекомендовал бы риск-менеджерам набирать больше инструментов оценки рисков, а руководителям не жалеть бюджетов на финансирование деятельности риск-менеджмента. Раньше бытовало мнение, что риск-менеджмент - лишняя расходная статья для банков. Сейчас уже понятно, что без рисковиков финансовые учреждения не могут принять решение, как им жить дальше.

Константин РАЕВ, первый заместитель генерального директора Российского аукционного дома

Проблему кредитных рисков можно минимизировать, выстроив четкую схему работы с заложенными активами. Раньше банки могли позволить себе долгий процесс переговоров с несостоятельным заемщиком, уход в исполнительное производство или управление непрофильным бизнесом. Сегодня только быстрая продажа заложенных активов может гарантировать сторонам безболезненный выход из кредитного дефолта.

Если этот процесс отлажен, вероятность кредитных рисков можно считать минимальной.

Сегодня банкам в работе с проблемной задолженностью необходимо сделать ставку на совокупность двух составляющих:
1) досудебное урегулирование конфликта в случае кредит­ного дефолта;
2) оперативную продажу проблемного имущества.

Это обеспечит быстрый возврат кредитных средств и избавление от проблемных активов. В данном случае оперативность является залогом минимальных потерь банка, а при благоприятном стечении обстоятельств - залогом отсутствия потерь в принципе.

Мы имеем большой опыт работы как с собственниками зал­женных активов, так и с банками-кредиторами. Есть еще потенциальный покупатель, который в конечном счете обеспечивает результат сделки. Чтобы объединить всех участников процесса, уравновесить их интересы, удовлетворить ожидания каждого, нужен грамотный медиатор. РАД выступает в качестве медиатора по сделкам с заложенными активами и гарантирует результат, удовлетворяющий всех участников процесса. Для заемщика это продажа по максимально возможной цене, для банка - возврат кредита, для покупателя - гарантия чистоты сделки.

Газпромбанк
Олег ВАКСМАН, заместитель председателя правления

Очевидно, что ситуация будет развиваться по негативному сценарию, что качество кредитов будет снижаться. У крупнейших корпораций, с которыми мы работаем, снижаются цены на активы, которые они продают, а эффективность не повышается, значит, кредитное качество будет падать. И никакого сюрприза в этом не будет. Все полностью прозрачно. Если вы наращиваете свой портфель потребительского кредитования на 60%, то вряд ли стоит удивляться тому, что у вас растет розничный риск. Поэтому наше мнение таково: сюрпризов не будет, а кризис - это реализация рисков, которых ты не ждешь.

Риск ликвидности сейчас действительно актуален, но он стал таковым не сегодня, а начиная с 2008 года. Большинство крупнейших банков создали системы буферов ликвидности и управляют рисками через довольно продвинутые инструменты. Поэтому сейчас риск ликвидности с точки зрения управления ликвидностью в краткосрочном плане закрыт. В долгосрочном плане он всегда являлся и будет являться проблем­ным для банков.

Миссия банка - это трансформация ликвидности. Это миф, что у западных банков «длинная» ликвидность: в среднем 20-30% их пассивов - это «длинные» деньги. А зачем им увеличивать эту долю, если все верят, что рынки капитала постоянно действуют? Поэтому у российских банков, если вы внимательно посмотрите, формально более «длинная» ресурсная база, большинство из них больше надеется на депозиты. Проблема «длинных» денег не решается «длинными» деньгами, полученными от ЦБ, или «длинными» депозитами. Корпоративных «длинных» депозитов в жизни почти не бывает.

Теперь готов порассуждать о независимости риск-менеджмента. Полностью согласен, что независимость риск-менеджмента - лучшая практика. Но для того чтобы достичь этого идеала, риск-менеджер, во-первых, должен быть профессионалом и уметь говорить на одном языке с людьми, которые управляют банком. Второй момент связан с особенностями работы российских советов директоров. Я работал в четырех разных странах, поэтому могу сравнивать. В российском совете директоров не очень много банкиров. Когда приходит риск-менеджер и пытается нарисовать картину происходящего небанкирам, то практического решения при этом он может не получать годами. У многих российских банков совет директоров играет роль наблюдательного органа, а правление -роль оперативного органа. Это надо учитывать.

Банк России
Павел МЕДВЕДЕВ, советник председателя

Когда говорят, что трудно спорить с членами советов ди­ректоров, поскольку они не являются специалистами в банковском деле, я вспоминаю, как недавно был на встрече, организованной партией либерального правого крыла. Там господствующая линия была абсолютно ясной: во всем виноват ЦБ, потому что он не дает банкам достаточного количества денег. Неспециалистам точно известно, что ЦБ может напечатать денег столько, сколько захочет, но он не хочет. Дает триллионы банковскому сектору, но этого мало, надо больше. При этом мало кто задается вопросом, а будет ли все хорошо, если ЦБ будет вливать на рынок еще больше триллионов рублей?

Я живу в состоянии тревоги, потому что банковская система и вообще вся наша жизнь опираются на реальную экономику. А когда мне говорят, что для стимулирования экономического роста надо создавать некие институты, я испытываю еще большее чувство смущения и тревоги. Мне кажется, что не институты должны быть на первом месте, а та пресловутая борьба с коррупцией, о которой мы так много говорим, но которая, по сути, не идет.

АРБ
Владимир КИЕВСКИЙ, исполнительный вице-президент

Риск-менеджмент изначально должен быть встроен в стратегическое планирование бизнеса банка и в структуру его корпоративного управления - это очевидный факт. Но нынешний стандартный совет директоров банка в России состоит из небанкиров, поэтому, конечно, особая ответственность возлагается на интеллектуальную технологическую часть банковских специалистов, в частности по риск-менеджменту.

Я не сторонник ранжирования видов рисков по степени значимости и углубления в дискуссию на тему, что важнее - кредитный риск, риск ликвидности, оперативные риски или другие. Неважно, о каких рисках идет речь, важно то, что все они зависят от внутренних и внешних условий ведения бизнеса каждого банка. И в конкретной исторической обстановке на первый план выдвигается тот или иной банковский риск.

Тем не менее с учетом сегодняшней ситуации я бы хотел подчеркнуть важность макроэкономических рисков. Ситуация действительно очень сложная, ясно, что наша экономика все-таки теряет темпы развития. Они снижаются, и, на мой взгляд, если не предпринять каких-то серьезных действий, то наша экономика начнет дрейфовать в сторону рецессии. Замедление экономического развития напрямую связано с банковскими рисками в работе с заемщиками, поскольку качество заемщиков в таких условиях снижается. На этом фоне проблема долгосрочных ресурсов, о которой столько говорилось в предыдущие годы, плавно перерастает в проблему хорошего заемщика. Плохо то, что многие предприятия реального сектора экономики не видят перспектив своего дальнейшего развития хотя бы в среднесрочной перспективе, не говоря уже о долгосрочной. Это, конечно, сдерживает кредитование, банки вынуждены менять ориентиры своей кредитной политики и идти в сторону увеличения темпов потребительского кредитования.

Я согласен с ЦБ в том, что в этой ситуации нужно что-то делать. ЦБ предпринимает меры для снижения темпов роста потребкредитования (я имею в виду вопросы, связанные и с капиталом, и с дополнительным резервированием в части потребительского кредитования). На мой взгляд, все это правильно, но, с другой стороны, мы понимаем, что банки должны зарабатывать и рынок позволяет им это делать. Конечно, возрастают кредитные риски, и нужно уметь этими рисками управлять.

Здесь я плавно перехожу к вопросу об ужесточении банковского надзора и регулирования. Правда, я предпочитаю использовать термин «усиление», а не «ужесточение». Я понимаю стремление регулятора рынка повысить финансовую устойчивость наших банков, но полагаю, что при этом необходимо и очень важно не забывать о другой стороне банковского надзора, о той, которая была бы направлена на повышение эффективности банковского бизнеса. Ведь эффективность непосредственно определяет финансовую устойчивость банковских организаций. Поэтому очень важно найти баланс, как сделать так, чтобы те или иные нормативные документы ЦБ, обеспечивая финансовую устойчивость того или иного банковского института, не сдерживали бы развития банковского бизнеса.

В контексте этого можно сказать, например, о резервах. Никто не спорит - инструмент обязательных требований к резервированию, безусловно, востребован и нужен. Но нельзя доводить его до гипертрофированных размеров. Избыточное резервирование, на мой взгляд, отторгает экономическую природу самого резервирования и ведет к удорожанию кредитных ресурсов. Сейчас многие видят причину высоких процентных ставок в инфляции. Да, наверное, это так, но мне кажется, что нужно понимать: ресурсная база наших банков краткосрочная, а долгосрочная база должна формироваться за счет и страновых фондов, и пенсионных фондов. То есть в стране нужно создать соответствующие институты долгосрочного фондирования для нашей банковской системы.

Вклады населения. У нас нет юридического права говорить о том, что они должны быть безотзывными. Но в то же время, нельзя не признать очевидный факт: для региональных банков до 90-92% ресурсная база формируется за счет вкладов населения. А в целом по стране этот показатель составляет 50-55%. Отсюда высокие процентные ставки, конкуренция за вкладчиков и риски, возникающие из-за высокой стоимости фондирования банковской деятельности.

Банк «УРАЛСИБ»
Данил ТРОФИМОВ, руководитель проекта по внедрению требований Базель II службы риск-менеджмента

Если мы говорим о новых стандартах, новых подходах к регулированию, которые Банк России внедряет в настоящее время, то я предлагаю, как говорится, отделять мух от котлет. Есть вещи, которые внедряются параллельно для всех банков, которым каждому из нас придется соответствовать, - это Базель III, новый норматив достаточности капитала, новые требования к ликвидности и т.д.

Есть второй аспект, который, наверное, не менее важен, - это дифференцированные подходы, позволяющие каждому банку выделиться из общей массы и пока­зать себя либо с лучшей, либо с худшей стороны.

Я говорю о внутренних процедурах оценки достаточности капитала и внутренних подходах к требованиям по капиталу под кредитные риски на основе внутренних кредитных рейтингов, как это говорится в рекомендациях Банка России № 192-Т.

Несмотря на то что формально речь идет о кредитном риске, здесь мы видим, скорее, проявление стратеги­ческого риска. Банку нужно принять решение, идти ли в заданном направлении, инвестировать ли в новую систему оценки.

Чем больше кредитные организации будут уточнять данные в своих системах управления рисками, чем ответственнее они будут относиться к собственным рискам и точнее их оценивать, тем больше акцент с количественных показателей будет переноситься в методологическую область.

Большое значение будут приобретать вопросы, связанные с управлением банком, с пониманием собственных рисков, с пониманием тех инструментов, которые используются для оценки этих рисков.

Компания «Неофлекс»
Дмитрий ПЕРЕТРУТОВ, ведущий консультант бизнес-направления «Управление рисками»

Переход на Базель II и Базель III - это процесс довольно сложный, он несет много проблем и задач, которые нужно решать. Наша компания помогает банкам постепенно двигаться в сторону перехода на Базель II и Базель III на базе как готовых продуктов, так и кастомизированных под за­казчика решений.

Что касается стресс-тестирования и сценарного анализа, то у нас есть ряд продуктов по этому направлению. Всплеска спроса на эти продукты мы пока не отмечаем, но мы ощущаем планомерную их востребованность со стороны кредитных организаций. Это решение на базе продуктов FICO, которые позволяют выполнять задачу по управлению рисками. Компания FICO является международным лидером в области организации принятия решений и трансформирует бизнес, делая значимым каждое решение.

В сфере управления рисками в розничном бизнесе процесс делится на следующие области: управление выдачей кредитов, сопровождение выданных кредитов, управление рисками в процессе взыскания. По части выдачи кредитов у нас есть линейка продуктов, оптимизирующих принятие кредитного решения, позволяющих оперативно рассматривать заявки и при этом сохранять качество кредитного портфеля.

Второй класс продуктов - это продукты, помогающие предотвратить анкетное мошенничество.

В части мониторинга есть ряд решений, которые позволяют прогнозировать фрод и улавливать предпосылки к па­дению качества ссуд. Также мы предлагаем промышленные решения в области автоматизации взыскания и эффективного управления просроченной задолженностью.

Салават ИСМАГИЛОВ,
начальник главного управления рисков и безопасности

Сейчас много говорится о Базеле III, но, по-моему, опасения преувеличены. У Банка России есть определенные планы по постепенному переводу нормативных документов на «рельсы» Базеля, есть рекомендации по recovery plan в постановлениях о финансовой стабильности. Мой вывод таков: на банки с реальным капиталом, состоящим из реальных средств и накопленной прибыли, Базель III вообще не должен повлиять с точки зрения расчета достаточности капитла. Те банки, у которых сформировался гибридный капитал, конечно, сильно пострадают. Это первое.

Второе - у Банка России есть определенный план в части внедрения расчета левериджа, норматива мгновенной ликвидности, leverage ratio и прочих подобных моментов. Но, по моему мнению, использование принципов пруденциального надзора и новых инициатив - это мастерство, которое надо развивать. На сегодняшний день определенных численных и пруденциальных методов более чем достаточно.

Основной риск с ликвидностью заключается в том, что деньги либо есть, либо их нет. И никакой Базель III нас здесь не спасет. Нужно понимать, что риск ликвидности зависит как от внутренних рисков (операционного или кредитного), так и от внешних рисков (экзогенных). Экзогенный риск сейчас определяет на 80% жизнеспособность любого банка вне зависимости от наличия или отсутствия у него буфера ликвидности. Буфер - это или ценные бумаги, или деньги в кассе либо на корсчете. Банк может защититься от внешних рисков, наращивая буфер, правда, и это не идеальный инструмент.

И здесь мы опять от ликвидности переходим к стратегическому риску. Как только банк начинает наращивать ликвидность, деньги перестают работать, прибыль падает. В этом случае важно, чтобы акционеры, совет директоров, правление сказали: «Да, мы заработаем меньше денег, не 20 млрд, как в прошлом году, а хотя бы 12, но мы будем уверены, что нам не придется в срочном порядке бежать к регулятору и просить денег». Если акции банка котируются на рынке, не придется проводить лишних операций и просить денег у акционеров.

Что касается базельских требований, то они у нас уже во многом реализованы. Инструкция № 139-И - это и есть полностью Компонент 1 Базеля. Базель 2,5 касается недавних изменений в расчетах по рыночным рискам, ЦБ уже это ввел в действие. Компонент 2 Базеля II - это 96-Т. Начиная с июля 2013 года вводится в действие новый показатель ПУ7 в 2005-У, который, наряду с другими рекомендациями ЦБ, во многом соответствует Компоненту 3.

Есть определенные тенденции, которые Банк России, как регулятор, определяет исходя из реалий рынка. ЦБ понимает, что потребление нужно «поджать», потому что потребление в экономически необеспеченных слоях населения за счет кредитования чревато рисками. Нужно сделать так, чтобы банки, которые осознанно рискуют, были бы как минимум финансово стабильными. Поэтому дело не в Базель II и не в Базель III, а в том, насколько хорошо владельцы банков и советы директоров оценивают свою деятельность. И роль риск-менеджера - это, прежде всего, слова: «Это надо делать вот так, а не так». Мысль о том, что риск реален, риск-менеджер должен донести до акционеров банка, говоря с ними на понятном человеческом языке, объясняя им свою точку зрения хоть на пальцах. Нужно говорить открыто, честно и доступно, и тогда к выводам рисковиков будут прислушиваться.

Газпромбанк
Вячеслав ФРАДИН, начальник центра мониторинга достаточности и распределения капитала

Хотелось бы все-таки дать пару ремарок по поводу Базеля II и Базеля III и их внедрения на российском рынке, в первую очередь, по поводу капитала. Да, может быть, на самые большие банки новые требования по капиталу не очень повлияют. Но не стоит забывать, что эти дополнительные требования меняют рынок, стоимость капитала. Они поменяют стоимость и кредита, и депозита, то есть они окажут влияние на макроэкономику. Надо об этом помнить.

По поводу риска ликвидности и Базеля II. Мировая практика показывает, что на 100% защититься от риска ликвидности невозможно. Базель III - это всего лишь рекомендации о том, как лучше управлять этим риском, не более того. И требования Базеля III не такие уж простые. Я бы не стал сейчас говорить, что все банки им соответствуют до того, как будет проведен какой-то расчет и будет понятно, какие инструменты к чему относятся. Это очень непростые вопросы, и западные банки, в первую очередь английские, да и вся Европа потихоньку начинают отодвигать даты вступления в силу этих требований. Уже все меньше и меньше говорят о 2019 годе, некоторые страны называют 2020, 2022 годы.

Хотел бы также высказаться по поводу директив, которые дает ЦБ. В этом вопросе нужно видеть полную кар­тину. Пока ЦБ публикует отдельные документы - 96-Т, 192-И, 139-И, они не дают полную картину Базеля. Нужен комплекс документов, который говорил бы о разных нор­мах, которые банки должны принять. Финансово-кредитным организациям нужно понимание, полная картина, в какую сторону и в каком темпе ЦБ хочет идти.

Ernst & Young
Вячеслав БИТЮЦКИЙ, старший менеджер

Я бы хотел сместить акцент дискуссии на эффективность проводимых мер введения Базеля II и Базеля III в российской банковской системе. Если мы посмотрим на зарубежный опыт, то оказывается, что внедрение Базеля II не спасло некоторые кредитные организации от банкротства. Хотя многие банки полностью отвечали требованиям Базеля II, они ушли с рынка. Эти примеры ставят под сомнение эффективность данных мер и заставляют вести дискуссию, зачем российской банковской системе необходим Базель.

В самом Базеле есть несколько очень сильных рычагов, например 96-Т, в котором указывается, что необходимо смотреть на бизнес-модель банка и учитывать его бизнес-риски - и стратегические, и связанные с бизнес-моделью. Учет бизнес-модели и специфических рисков конкретного банка, а также стресс-тестирования не только увеличивает эффективность работы организации, но и способствует повышению устойчивости всей финансовой системы.

Конечно же, банки должны хорошо подумать, нужны ли им предлагаемые системы внутренних рейтингов. Также мне бы хотелось обратить внимание на интеграцию всех требований подзаконных актов в бизнес-процессы. Мы не должны забывать, что нельзя внедрять эти акты оторванно от бизнеса.

Правильно организованная коммуникация, интеграция требований Центрального банка Российской Федерации в бизнес на уровне совета директоров, донесение основных идей до акционеров и руководителей банка - все это очень важные моменты.

 

Дополнительные фотографии данного мероприятия смотрите по ссылке