НБЖ: Виктор Владимирович, в 1998 г. вы работали в Международном московском банке. Как вы узнали о дефолте?

В. Геращенко: Как все из сообщений наших СМИ. Позже стало известно, что в понедельник, 17 августа, прошло заседание совета директоров ЦБ РФ, на котором выступили все члены совета в поддержку Заявления Правительства РФ и ЦБ РФ о мерах по обеспечению экономической стабильности и устойчивости финансовой системы в стране. Вел его Дубинин, тогдашний председатель ЦБ РФ. Кто и что там умного говорил, не знаю, я, слава Богу, в этом деле не участвовал.

Было ли предчувствие беды? Да, мы в ММБ не понимали, почему Дойче Банк активно покупает ГКО? Их цена шла вниз, многие их сбрасывали после кризиса в Юго-Восточной Азии, а Дойче Банк упорно покупал. Даже дилеры в нашем банке считали, что есть соглашение между Центральным банком и Дойче Банком, чтобы поддерживать большие объемы покупок. И потому, когда объявили о дефолте, это было шоком.

НБЖ: И все-таки чтото просочилось о том совещании?

В. Геращенко: Говорят, что обсуждения в правительстве начались в субботу, 15 августа. Собрались Сергей Кириенко, Анатолий Чубайс, Егор Гайдар, Сергей Алексашенко - он отвечал в ЦБ как раз за ГКО. Вызвали из отпуска Сергея Дубинина. На совещании был и Михаил Задорнов. Они звонили коллегам, главным образом из «семерки»: министрам финансов, замминистрам. А там в выходные кто в гольф играет, кто на ранчо уехал: Мне кажется, что все сказали «нет». И пришлось в понедельник объявить дефолт.

Забавно, что накануне в пятницу, 14 августа, президент РФ Борис Ельцин уверял, что все будет прекрасно. Ему так докладывали: все нормально, все под контролем. Конечно, он рассвирепел. Кириенко отправили в отставку.

Ельцин хотел, чтобы председателем правительства стал Черномырдин, но Дума дважды его прокатила.

В это время меня вызывает Руслан Геннадьевич Орехов, был такой начальник Главного правового управления при президенте. И говорит: «Виктор Владимирович, хватит тебе отсиживаться в ММБ. Черномырдин сказал про Дубинина, что тот все прозевал. Дубинин обиделся, написал письмо Ельцину с просьбой об отставке. Так что придется тебе возвращаться в ЦБ». Я ответил: мне неплохо в Международном московском банке. Зачем я пойду чистить кем-то загаженные конюшни?

Потом была еще встреча с ним и Волошиным, который тогда был замом главы администрации президента. Я отговариваюсь, что в ММБ мне хорошо платят, работа живая, по душе. И тогда мне сообщают: в Думе второй раз прокатили Черномырдина. Ельцин не будет в третий раз настаивать на его кандидатуре. Сейчас ведутся разговоры со Строевым и Примаковым.

На другой день утром звонит Примаков. «Виктор, подъезжай в МИД. Ты знаешь, я дал согласие на премьера. А ты, я слышал, отказываешься. У меня просьба к тебе: давай, пойдем работать».

НБЖ: И вот вы вернулись свой кабинет. Что первым делом сделали?

В. Геращенко: Прежде чем дать согласие, я сразу поставил условие, что весь совет директоров ЦБ уходит в отставку. Мне сказали: правильно. Но потом стали намекать: вот сейчас же будет 12 членов в Совете и 13-й - председатель, мол, разрешим тебе иметь только семь твердых голосов, необходимых для кворума по закону. Чтобы не было разноголосицы. Я, в частности, уговорил Андрея Козлова остаться, поскольку он еще до дефолта подал заявление об уходе Дубинину. Потом присоединилась Татьяна Парамонова - восьмой голос. По существу мы и работали все время ввосьмером. Принимали те решения, которые следовало принимать, которые подсказывали обстоятельства.

Многие банки оказались после дефолта в сложном положении - у них были портфели, связанные с ГКО. Перепродать их они уже не могли. Мы регулярно выкупали ГКО только у Сбербанка, чтобы помочь ему с ликвидностью. Для того чтобы население понимало, Сбербанк будет платить полностью.

Мы не выдумывали новых ходов, мы исходили из условий каждого дня. Надо было оказать, к примеру, поддержку «СБС-Агро» - не потому что он особенный, а потому, что этот банк единственный в стране финансировал сельское хозяйство. К нам обратилось правительство, нам писали слезные письма, чтобы выдали «СБС-Агро» кредит, дабы обеспечить уборку урожая. И совет директоров ЦБ обсуждал эту проблему дважды. В итоге банку дали кредит до 5 млрд. руб. со строгим контролем, чтобы все шло на уборку урожая, под гарантии субъектов Федерации.

В страну сразу понаехали представители разных фондов. Даже Всемирный банк объявился. Он договорился с МВФ : кто за чем будет наблюдать. Кстати, ЕБРР до этих процедур не допускали, хотя перед ним у нас тоже была задолженность. У нас же внешняя задолженность была, в основном минфиновская, и только в 1998 г. международные кредиторы сказали: мы больше не даем деньги Минфину, даем деньги Центральному банку. Сумма кредита составляла $4,8 млрд. Минфин выпросил потом 1 млрд. в бюджет, а 3,8 млрд. числились за Центробанком. Эти деньги ушли, по существу, на поддержание курса рубля. ЦБ с 1 июля по 1 сентября 1998 г. потратил более $10 млрд. на поддержание курса рубля.

Забавно, но накануне президент Борис Ельцин уверял, что все под контролем

Нас пытались во всем прижимать. Всемирный банк составил список - должно уйти 12 банков. Я спрашиваю: почему 12? Почему не 11? Не 13? Вы что, по количеству апостолов проблемы решаете? К сожалению, ситуация была настолько аховая, что нельзя, казалось, было ввести ее в разумное русло. К счастью, самоотверженно трудились наши сотрудники, они знали свое дело и, естественно, несли ответственность все вместе, вместе обсуждали проблемы и выносили решения.

К тому же появился новый премьер. Разумный, мыслящий, всегда с удовольствием ведущий переговоры с различного рода деятелями. В том числе с Камдесю, с Вулфенсоном, имевший прекрасные отношения с влиятельными лицами и у нас, и за рубежом.

Словом, он был на месте и в нужное для страны время.

НБЖ: Почему все-таки после дефолта пришли с просьбой вернуться к вам? Ведь вы уже были председателем Центробанка. Кто-то вас убирал?

В. Геращенко: Закулисье - видимо, не мое место. Но правды ради скажу: меня не убирали. Просто случился «черный вторник», резко упал курс рубля - в 1994 г. Тогда в первый раз освободили Дубинина, он был и. о. министра финансов. Ельцин вызвал меня и сказал: надо, чтобы ты тоже ушел. Потом Парамонова год весьма успешно исполняла обязанности председателя Центробанка. Но после нее назначили председателем ЦБ Дубинина, освобожденного за год до этого Ельциным.

Ав 1994-м стали искать виноватых. У нас было, возможно, несколько легковатое отношение к банкам, которые спекулировали против рубля. Надо было быть жестче. Но в законах о Центральном банке и о банках и банковской деятельности было написано, что ЦБ не выдает лицензию на создание банка, а только его регистрирует. Мы говорили: да вы что? Создается банк, и мы его просто регистрируем? Где же логика? А отвечали: вы, может, за то, чтобы выдать лицензию, будете брать взятки. И в итоге в законе появился пункт о регистрации. Поэтому в стране было более 2 тыс. банков. Любой желающий мог создать банк. Но ведь им надо уметь управлять!

В1998 г. я не интересовался, чья это была идея пригласить меня в ЦБ. Когда позвали к Ельцину для представления, он мне сказал: ну что, Виктор Владимирович, не могут без нас, стариков. Был он грустный. Пожелал успеха:

НБЖ: Виктор Владимирович, выправив положение, вы проработали до...

В. Геращенко: Почти до окончания положенного четырехлетнего срока. В 1998 г. назначили, в сентябре 2002 г. у меня срок кончался. По закону можно было бы оставаться еще на один срок, но я уже с января 2002 г. заговорил о желательности ухода, если бы администрация страны того желала. Не хотел оставаться, потому что не так все делается в нашем банковском (не датском) королевстве. Имею в виду законодательство. Например, зачем нужен Национальный банковский совет? В него вошли по три представителя от администрации президента, от правительства и от каждой палаты Федерального Собрания. Не хочу гадать, как дело повернется, но я лично не вижу в этом резона. Я все же за то, чтобы в каждом деле управляли специалисты.

НБЖ: Как вы думаете, возможен снова дефолт?

В. Геращенко: В ближайшее время - нет. Рубль укрепляется - раз. Бюджет с плюсом - два. Стабфонд есть. Валютные средства Центрального банка великолепны. Почему должен быть дефолт? Минфин особо не занимает на рынке деньги сам, поэтому дефолт в масштабе государства быть не может. Компании, которые сами выходят за заемными средствами, - да, у какой-то компании или у коммерческого банка трудности могут быть. Но дефолт в масштабе всей страны - не вижу такой перспективы.