В первых числах июля 1988 г. ко мне в 214-й кабинет горисполкома, где я почти каждый день бываю и принимаю братцев-кооператоров как председатель кооперативной ассоциации, вдруг заглядывает дама из 1-го отдела и манит меня пальцем. Я поднимаюсь и иду за ней. Зашли в кабинет, где я прежде никогда не бывал. Тетка заходит за свой изъеложенный деревянный казенный барьер и информирует меня о том, что из Москвы на мое имя спецсвязью поступил пакет от Н.И. Рыжкова, Председателя Совмина СССР.

Читаю. Приглашение прибыть в Москву на заседание Президиума Совета Министров СССР 13 июля к 10-00. Далее материалы к заседанию, из которых узнаю, что будет обсуждаться вопрос о ходе исполнения Закона СССР «О кооперации», принятого в мае.

Так я попал в Москву, в Кремль, в Овальный зал, где проходили заседания Президиума Совета Министров СССР.

Бело-голубой зал с большим столом посередине оказался до отказа набит министрами и кооператорами. Для затравки выступил министр финансов Гостев, который привел много всякой заумной статистики и сказал, что кооператоры много получают, надо и налоги увеличить, и установить им потолок зарплаты. Н.И. Рыжков попросил сидевшего у стеночки на стуле академика Л.И. Абалкина посчитать, сколько можно разрешить кооператору класть в свой карман, определить политически приемлемый «потолок» его дохода. Леонид Иванович вынул из кармана блокнотик, карандашик и стал делать какие-то сложные выкладки. Минут через пять он привстал и доложил, что до тысячи рублей в месяц будет получаться объективно при честной работе.

- Ну, ты того, Леонид Иванович, - по-отечески улыбнулся Рыжков.

- Но так ведь выходит... Хотя, если учесть специфику, - и карандашик опять застрочил по блокноту, - то в районе 700 будет достаточно.

- Вот это уже более реально, закивал премьер-министр, - давайте продолжим обмен мнениями.

Я не удержался и полез на трибуну. Сказал, что любое регулирование доходов кооперативов и их работников неприемлемо, потому что погубит дело, не набравшее оборотов. Кроме того, ненормируемый рабочий день и перегрузки трудом и ответственностью требуют компенсации материальным интересом. Предложил Борису Ивановичу Гостеву лично убедиться, что товарищ Абалкин немного не прав. И под хохот государственных мужей пригласил министра приехать во время отпуска в Челны и поработать в нашем кафе «Пантограф» поваром. Условия такие: 12-часовой рабочий день; плита 2х2 метра в помещении 3х3 метра; жара и невыносимо приятный запах непрерывно готовящихся чебуреков, пирожков, пельменей, борщей и рассольников; все бегом-бегом и давай-давай; платить буду за все про все 2 тысячи в месяц. И закончил: «Так вас ждать, товарищ Гостев?»

Сошел с трибуны под бурные и продолжительные. Все долго смеялись. Но к компромиссу по «потолку» дохода на душу кооператора так и не пришли...

Во время перерыва в банкетном зале я оказался за одним столом с Рыжковым и Гостевым. Николай Иванович, заметив, что в стране началась не просто перестройка, а настоящая экономическая революция, спросил:

- Вам что еще мешает?

Я подумал и сказал, что Жилсоцбанк не понимает, как кредитовать свободного производителя, нужны кооперативные банки.

- Это уже камешек Гостеву, усмехнулся Рыжков. - Мы же записали в Законе «О кооперации» что-то насчет кооперативных банков, в чем же дело, где банки?

- Команды не было, - с досадой отозвался Гостев.

- Какая тебе команда нужна, ведь есть прямая запись в союзном законе! Вот что, - обратился ко мне Рыжков, - а вы можете инициировать первый банк?

- Да, мы имеем конкретную проработку, но не знаем, с какого конца заходить.

- Тогда так. Борис Иванович, берите товарища из Челнов под личный контроль, а я себе помечу вопрос. Через недельку приходите в Минфин и решайте по собственному кооперативному банку.

Первые ласточки

25 октября 1988 г. «Московские Новости» в рубрике «Портрет делового человека» опубликовали заметку «Банкир» о моей персоне. Вот она (с сокращениями):

«11 ноября (обидная опечатка, имеется в виду 11 октября. - Л.О.) Леонид Онушко вышел из здания Госбанка СССР на Неглинной улице с бумагой, удостоверяющей право на существование межрегионального кооперативного банка «Континент». Это один из первых возникших в последние месяцы кооперативных банков. К началу будущего года в активных фондах нового банка должно быть уже полмиллиона рублей. Свой вариант устава Онушко принес сюда еще четыре месяца назад и, если бы был сговорчивее, мог бы стать первым кооперативным банкиром.

Кооператору из Набережных Челнов 53 года, на банкира он не похож, в руках пластиковый пакет вместо портфеля, костюм - от «Большевички», на сберегательной книжке жены четыре тысячи рублей, своей - нет. Разбогатеть Онушко не рассчитывает: банк - предприятие слабосамоокупаемое, а банкир - просто профессия, но интересная.

Еще нет нового банка в Набережных Челнах, но уже есть очередь будущих клиентов. Среди них несколько заводов КамАЗа - ведь в Госбанк они приходят отчитываться, как школьники. И если надо купить лопату, а эта статья расходов исчерпана, строгий кассир не даст денег, хотя бы в счет другой статьи. Контроль мелочен и утомителен, не оставляет маневра, потому и ждут открытия банка Онушко.

И колхозы просят: откройте нам счет.

И просто граждане спрашивают - те, у кого деньги до поры дома лежат, кого не прельщает процент сберкассы: можно ли стать пайщиками? Нет, этого Министерство финансов кооперативному банку не разрешило. Без объяснения причин. Не разрешило оно банку и кредитовать граждантех, кому не хватает денег на серьезную покупку.»

Добавлю только, что, действительно, мог иметь регистрационный № 1, но засуетился, глупо воюя за акционерную форму банка, к которой психологически никто в СССР еще не был готов. Первым номером стал банк «Союз» из казахстанского Чимкента, который зарегистрировал Леонид Соломин...

Первые радости

Проблема, с которой мы столкнулись сразу, - это отсутствие начального капитала. Никаких серьезных денег от года кооперативной деятельности у меня и моей семьи не было. В таком же положении находилось и большинство других предпринимателей региона, на кого я мог опираться как на учредителей будущего банка. Первый год - ужас, проходной двор какой-то, а не банк.

Не спал две недели. Уже простился и с банком, и со своей свободой, думая, что рискнул напрасно

Положит человек свой пай в 20 тысяч, а через два месяца забирает... Уставной капитал 500 тысяч рублей. Учредители банка - МКФ СССР и несколько небольших кооперативов. Ни один из учредителей, включая федерацию, не уцелел в круговерти 90-х.

Вторая проблема - кадры. Она, может, не так остра для столичных банков, а в провинции ощущалась десятикратно. Все наши специалисты - свежеиспеченные выпускники Казанского финансового института. С ними пришлось очень много работать. А если учесть, что и у меня банковского опыта не было и финансовое образование я получал в собственном банке, то все было куда сложнее, чем можно об этом рассказать.

Год 1989-й был напряженным и многотрудным. Шло развитие и укрепление банка «Континент», параллельно развивался наш семейный кооператив «Европа».

В конце февраля выдали первый большой кредит - 40 тысяч рублей одному татарину из Березников (Пермская обл.). Он собирался смотаться в Баку под 8 марта самолетом за цветами, продать гвоздики через профсоюзные организации города и вернуть деньги 10 марта. За это мы должны были получить хороший процент. Не спал две недели. Уже простился и с банком, и со своей свободой, думая, что рискнул напрасно. Каково же было мое удивление утром 10 марта, когда подъехал на «Волге» мой заемщик из Березников и честь по чести вернул кредит с процентами и массой благодарностей.

За истекший год мы выдали несколько десятков кредитов, и все они, за двумя исключениями, были заемщиками честно и в срок возвращены.

Многое делалось как бы по подсказке невидимой доброй силы, возможно, что имя ей - Бог. Вот, например, удивительный случай с золотом, происшедший осенью.

Как-то сижу поздно вечером в офисе на Пушкина, 14, когда заходит охранник и говорит, что пришли какието бородатые мужики и просят их принять для важного разговора. Время девять вечера. Хоть и страшновато, но ответил: зови.

Вошли двое. Высокие, бородатые, какие-то не городские, загорелые до коричневости. У одного тяжеленный, хотя с виду и небольшой, рюкзак.

Оказалось, староверы. Из самой сибирской глуши. Неведомым способом узнали, что есть на Каме честный банк, и прямиком к нам. Приперли килограмм двадцать самородного золота.

Я долго не мог собраться с мыслями, а когда собрался, то терпеливо объяснил достойным гостям, что нам еще до лицензии на работу с золотом, как до Киева ползком, что в СССР еще никто и не мыслит дать независимым банкам право работы с золотом.

- Так что выходит, - сказал я,что вам не миновать Госбанка.

- Да уж, - развели руками ходоки, - назад мы свою поклажу не повезем, сюда с большим трудом, осторонью добрались, однако. А и денежки нужны, лекарства в тайгу надо притащить непременно, да и на иные нужды разменять надобно.

Потом через некоторое время я узнал от одного моего знакомого, назову его условно Сергей, что мужики упорно решали поставленную им в тайге задачу. Они добрались благополучно до Москвы, пробились в Госбанк к Виктору Геращенко. Он их встретил не один. В кабинете был еще какой-то дядька средних лет незапоминающейся наружности. Лесные люди простодушно рассказали все без утайки. Они попросили разрешить им положить добытое честным трудом золото в банк «Континент», что в Набережных Челнах. Геращенко и его серый человек долго смеялись, говорили, что это несерьезно, таким банкам никогда золотом не придется заниматься, что только Государственный банк СССР может гарантировать сохранность...

Финансовое положение банка укреплялось: в 1991 г. дивиденды пайщиков составили 33% от вкладов. На счетах 400 клиентов «Континента» было более 8 миллионов рублей. Отделения банка работали в Ульяновске, Казани, Таллине, готовились к открытию филиалы в Елабуге и Москве.

Я тогда основной задачей банка считал необходимость накормить горожан. А для этого надо «идти от земли», то есть профинансировать всю цепочку: фермер - перерабатывающие предприятия - магазин. Сотрудники «Континента» активно разрабатывали это направление: кредитовали крестьян, помогали закупать оборудование для переработки сельскохозяйственной продукции, поддерживали изобретателей, специализирующихся в этой области...

11 апреля 1991 г. решением общего собрания учредителей и пайщиков банк был преобразован в акционерное общество закрытого типа. 10 декабря того же года преобразован в ОАО.

Детектив с налом

Хочу рассказать детективную эпопею перевозки наличных денег из Москвы в последние дни 1992 г.

23 декабря в сопровождении своего верного референта Лены Сухановой поехал в Москву, где по моей договоренности с Владимиром Виноградовым надо было получить в ИНКОМбанке 30 миллионов рублей наличными и сдать их в банк «Деловая Россия» для зачисления на счет «Континента». Мы в то время через ряд московских банков подторговывали наличными денежными ресурсами.

25-го, в пятницу, с утра за деньгами поехал управляющий нашим московским представительством Сергей Острейко. Имелось в виду, что он получит деньги и инкассаторской машиной ИНКОМбанка отвезет их в «Деловую Россию».

Днем у меня были назначены переговоры в ресторане «Прага», чтобы разобраться в делах за солидным то ли поздним завтраком, то ли ранним обедом. Переговоры прошли основательно, и мы вышли к Бульварному кольцу гдето в половине третьего. К нам стремительно побежал человек, в котором мы узнали раскрасневшегося Сережу Острейко.

Оказалось, что он, хотя и получил в ИНКОМбанке условленную сумму, но сдать ее в «Деловую Россию» не лись с Сашей Канючкой и поехали на метро в АРБ, где мне надо было узнать последние банковские новости у Сергея Егорова. Условились, что Володя с Сергеем на «жигулях» и кремлевским охранником на «запоре» перегрузят деньги в наши машины и мы все через дватри часа встретимся на квартире у Володи. Ситуация крайне опасная, но никакого другого выхода мы не придумали.

Хотя у Володькиного друга и был при себе табельный «Макаров», пробиваться решили не стрельбой, а проворством и хитростью

Потом, как вечером рассказал Володя, произошла первая леденящая душу история. Инкассаторы и наши машины поколесили по Москве и нашлитаки какую-то стройплощадку, где и начали перегружать деньги. Смеркалось. Работа оказалась не из быстрых, потому что денег была уйма, поскольку их выдали мелкими купюрами трешки, пятерки, десятки... Да и объем немаленький. Дело замедлялось и тем, что инкомбанковцы забирали свои инкассаторские мешки, поэтому наши ребята грузили наличность навалом в салоны своих легковушек. В разгар действа у выезда со стройплощадки появились две «шестерки», у которых прохаживались молодые люди кавказской национальности... Наши ребята смекнули, что их продали инкомбанковцы, и сделали выводы. Хотя у Володькиного друга и был при себе табельный «Макаров», пробиваться решили не стрельбой, а проворством и хитростью.

Догрузив дензнаки, которые едва поместились в машинах, Володя с другом смело погнали на выход со стройплощадки и, не отвечая на жестикуляцию незнакомцев, рванули по старой Москве, которую оба наши парня знали отлично. На первом же светофоре разбежались по разным переулкам и помчались к дому кремлевского друга, чтобы не «светить» дом Володи. Две красные «шестерки» вскоре потеряли их из виду и отстали.

Утром Володя первым делом смотался в ближайший продмаг и привез более 30 коробок из-под масла. В эти коробки загрузили деньги, перевязав шпагатом. Получилось 30 коробок. Лена съездила на Казанский вокзал и взяла четыре билета в одно купе на какойто дополнительный поезд до Казани, который должен был отбыть где-то часа в два дня.

Быстро загрузившись (из-за коробок стало больше «товара», поэтому пришлось использовать багажник на Володиных «жигулях»), поехали на вокзал. Когда мы с Леной приехали на вокзал, машин с деньгами еще не было. Но там уже нервно прохаживался Серега, которого мы из соображений конспирации в дом к Финогеновым не звали. Еще минут через тридцать подъехал Володя, у которого было 26 коробок (как потом выяснилось, в этих коробках было около 25 миллионов рублей). Остальные четыре коробки вез на «запоре» его друг. Володя сказал, что долго ехал из-за пробок, около часа потерял на Садовом кольце, что его друг, возможно, тоже где-то застрял. До отправления поезда оставалось часа два, но мы уже начали нервничать. Все скопом позвали двух вокзальных носильщиков с тачками, на которые те и перекидали коробки с дензнаками. Потом порулили на предперронную площадку примерно напротив первой платформы и, чтобы никому не мешать, расположились табором поближе к стене вокзала.

И тут наша относительная безмятежность в один момент рухнула. Было так. Сначала куда-то усохли носильщики, пообещав прийти после объявления посадки. Вдруг, откуда ни возьмись, у наших доверху груженных фур возник молодой пацан, чью социальную принадлежность мы определили мигом. Коренастый, бритоголовый «качок», пальцы растопыркой, уверенный в себе.

- Что тут у тебя в коробках, мудозвон? - с ленцой, но почти дружелюбно спросил бритоголовый и сильно пхнул верхнюю коробку, пытаясь определить, что в ней.

Мы все сразу поняли. И, как бывает только в минуту страшной опасности, стали, не сговариваясь, очень правдоподобно играть соответствующую пьесу. По какому-то озарению у нас проснулся глубоко дремавший артистический дар и страсть к импровизации.

- Да конспекты там, учебники. Аспирант я, - очень натурально и естественно ответил Володя, непринужденно улыбаясь, - а это вот моя жена, тоже студентка. Мы поженились и переезжаем в Казань к теще...

Молодая жена, она же по совместительству Леночка Суханова и верная подруга Айдара Салихова, нежно прижалась плечиком к Володьке, подняла к нему свои голубые очи. Ласково попеняла «мужу»:

- Налей отцу сто грамм, смотри, папа совсем замерз. - И указала на меня.

Володя нагнулся и достал из сумки, стоявшей у тележек, термос. Отвинтил крышку-чашку и налил мне дымящийся кофий. В принципе, где-то в сумках была и бутылка «Абсолюта», но сходу было не достать.

Зубы мои стучали о пластмассу то ли от холода, то ли от элементарного страха. Пальтецо у бриоголового как бы случайно распахнулось, и мы, кто ближе стоял, увидели за брючным ремнем пистолет. То ли газовый, то ли настоящий. Как говорится, следует предполагать худшее.

Видно, наши актерские способности оказались недюжинными, сыграли мы свой экспромт недурно. Преступный элемент осклабился и сказал примерно следующее:

- Во, бля, даете, столько тетрадок хрен знает куда везти. Ты бы, доцент, больше времени телке уделял, чтоб не заскучала, а то книжки, сука, загрузил. Тьфу!

Он смачно сплюнул и по-хозяйски, не спеша, отвалил, быстро растворившись в толпе.

Через час мы вновь увидели сгинувших перед визитом «братка» носильщиков и поняли, что вскоре объявят посадку на Казань. Шли мы за своими тачками непрестанно оглядываясь, потому что Володин друг так и не появился. Побросав коробки в купе, носильщики выцыганили еще одну договоренную сумму за простой и, поздравив нас со свадьбой (и от кого только они прознали?), быстро отвалили. Не прошло, однако, и пяти минут, как появился запыхавшийся Володин приятель, впереди которого несся рысью носильщик с тележкой, на которой красовались последние четыре коробки с пятью миллионами рублей. Только их загрузили, как объявили провожающим покинуть вагоны.

Работа как работа

Вскоре оплаченный уставной капитал нашего банка вырос до 5 миллиардов рублей, собственные фонды превысили 30 миллиардов, а количество акционеров возросло до 1912, из которых 23 были юридические лица и 1889 граждане.

Наряду с традиционной банковской деятельностью, связанной с привлечением средств и выдачей кредитов, банк выполнял брокерские и депозитарные услуги. Расширялась деятельность на рынке ценных бумаг, активно работали с банковскими векселями, акциями различных эмитентов. Акции АО МНБ «Континент» одними из первых появились на российском фондовом рынке. Акции 1-5-го выпусков были включены в листинг Московской международной фондовой биржи.

К нам на шею сел один казанский бандит и попытался захватить все хозяйство, а меня облить грязью

...К концу января 1996 г. выяснилось, что три дня руководители фирмы «Анис» избегают прямой связи со мной и В.Ш., не уплатили проценты по кредиту, хотя срок истек еще 20 января, так что возник вопрос о досрочном расторжении кредитного договора между нами. Те, кто предостерегал меня от излишних восторгов в адрес этой фирмы, кажется, оказались правы.

В июне, после первого тура выборов президента России в банке достаточно сложная обстановка. Население продолжает снимать вклады, дрогнули и мелкие предприниматели. Однако массового психоза, к счастью, еще нет.

В октябре ситуация стала аховой. Приходится искать крупный перехват. Филиалы полностью вышли из подчинения и понеслись вскачь. Чувствуется чья-то злая воля.

Все обещают, но никто реально серьезных кредитов не дает. Даже Володя Виноградов отводит глаза и жалуется на безденежье.

Наконец нашли в Москве с подачи калининградских коллег Андрея Леонидовича Харука. Молодой, амбициозный. Папа крутит большие дела в Белоруссии и Казахстане, для него вытащить «Континент» - пара пустяков. Поверили, деваться некуда. Цена вопроса - должность президента банка...

26 октября состоялся совет директоров. Нет слов на комментарий, привожу протокол:

«...1.1. Удовлетворить просьбу президента банка г-на Онушки Леонида Григорьевича об отставке с 28 октября 1996 г...»

Эпилог

8 апреля 1998 г. Банк пришлось закрыть еще полтора года тому назад, но только сейчас сдвинулось с места дело организации ликвидационной комиссии. К нам на шею сел один казанский бандит и попытался захватить все хозяйство, а меня облить грязью. Но прошло полтора года, а у него ничего не вышло. Мне пришлось отсудиться примерно 20 судов в Челнах, Казани и Москве, и все пока окончилось его проигрышами, хотя он очень богатый «новый татарин» и «мостыв добрэ». Но в результате банк оказался парализован, вкладчики и клиенты его обрушили полностью, суды буквально растащили нашу собственность, которую я создавал с 1988 г., за бесценок. На этом деле мы с Флерой потеряли все, что наживали десять последних лет, так как все средства и наши, и наших родственников по ее линии были в нашем банке. Но и черт с ним, начнем сначала. Какие наши годы, еще много чего можем насоздавать, было бы здоровье, задумок на десятерых хватит.

Полностью рассказ Л.Г. Онушко о его хождении в банковскую систему включен в книгу «Архив русской финансово-банковской революции» (автор-составитель Николай Кротов). Книга, содержащая около ста столь же откровенных монологов и множество документов, выйдет в 2006 г. и откроет серию «Экономическая летопись России». Издается при финансовой поддержке КБ «Агропромкредит».