В 1981 г. я окончил кредитно-экономический факультет Московского финансового института, но не собирался работать в кредитнобанковской системе. Тогда это было, прямо скажем, не очень перспективно. Меня пригласили в аспирантуру на кафедру «Денежное обращение и кредит».

Защитился 13 декабря 1984 г. в свой день рождения. Окрыленный молодой специалист был направлен в НИИ Минприбора с длинным названием Всесоюзный НИИ по автоматизированным системам управления. Я думал, что буду заниматься краткосрочными кредитами, оборотными средствами отрасли. Интересными, в общем-то, вещами. Однако заниматься пришлось подправкой данных компьютерных распечаток по расчету нормативов оборотных средств. Тоска, сил нет. Компьютеры постоянно сбоили.

Человек я активный, тридцати мне еще не было. Решил использовать свою энергию на комсомольском поприще. Стал секретарем комсомольской организации, подающим надежды молодым кандидатом наук.

Дальнейшему повороту судьбы помог случай. В честь 70-летия ВЛКСМ проходила выставка, на которой мы имели свой стенд. Стенд стоял удачно, с краю. 29 октября своим посещением нас осчастливил генсек М.С. Горбачев. Как и положено, его визит освещала толпа телевизионщиков и газетчиков. Первыми на его пути попались мы. Михаил Сергеевич стал спрашивать, чем мы занимаемся, дошел до меня. Я ответил, что по образованию - финансист, банкир. На что получил исторический (для меня) ответ: «Правильно! Когда за дело берутся финансисты - дело пойдет». Журналисты зацепились - «Генсек сказал, что дело пойдет». Защелкали фотоаппараты. Фотография попала в брошюру, выпущенную по поводу юбилея.

Но мое появление на телеэкранах, в газетах вызвало вспышку репрессий в институте, и я решил «порвать с проклятым прошлым». 30 декабря подал заявление об уходе из института. В никуда. Директор института, выдавая документы, напутствовал меня: «А вы что думаете - вам одному тяжело? А как же Николай Островский боролся?»...

Трудовую книжку определил в Тимирязевский МЖК. Даже стал его председателем совета. Однако своей целью сделал - создание банка.

Их тогда было еще мало - за образцами документов я ездил в Сабурово, в Инкомбанк - там у меня был знакомый юрист Александр Каблуков. Сидели они по тем временам хорошо в бывшем детском саду. Поддерживал я отношения и с банком «Кредит-Москва». Его создали Евгений Раппопорт, Александр Смоленский и Борис Непомнящий. Но в начале 1989 г. Смоленский с Раппопортом ушли и учредили банк «Столичный».

Моя собственная регистрация далась нелегко. Начальником юридического отдела Госбанка работал Михаил Коган. Ужасно въедливый. Видя меня, мальчишку, он никак не хотел регистрировать устав. В юридических вопросах я был слабоват, но это компенсировалось настырностью. Документы, по мотивам устава Инкомбанка и «Кредит-Москва», писали сами, так как типовые документы были разработаны позже. Придирка у Михаила Когана была несущественная, но когда я понял, что ничем его не взять, принес фотографию с Михаилом Горбачевым, положил ее на стол и заявил, что ни перед чем не остановлюсь, но справедливости добьюсь.

И это подействовало. Московский молодежный кооперативный Кредобанк был зарегистрирован 27 марта 1989 г.

В этом роскошном особняке обосновался в 1992 году Кредо-банк

Экспериментальный прорыв

Когда пришла пора вносить деньги в уставный капитал, практически все сагитированные отказались это делать. Так часто тогда бывало. Тогда я попросил их хотя бы по безналичному расчету внести минимальные деньги, которые предварительно им дал наличными, чтобы было три участника. А я начал искать новых учредителей. Эти деньги я, в свою очередь, тоже одолжил.

Помню, сидим, пишем акт, я руководителю ревизии говорю: «Заканчивайте быстрее, бомжи гуляют, темно, могут порезать, убить, изнасиловать...»

Сидели мы, из-за отсутствия средств на улице Климашкина, 22, в доме, который шел под капитальный ремонт, соседями нашими были бомжи, мы занимали чудовищную двухкомнатную квартиру. В конце года к нам пришла первая проверка из Госбанка. Люди ответственные, засиделись. А подъезд темный, двор и переулок тоже. Жуть. Помню, сидим, пишем акт, я руководителю ревизии говорю: «Заканчивайте быстрее, бомжи гуляют, темно, могут порезать, убить, изнасиловать...»

В апреле 1989 г. я познакомился с Михаилом Бочаровым, сыгравшим в моей судьбе большую роль. Тогда он был одним из первых людей страны. Сним работал и некий господин Виктор Ермолаев, возглавлявший фирму «Инжиниринговый центр» и желавший стать то ли министром экономики, то ли сразу премьер-министром. А до реализации мечты он занимался спекуляцией компьютерами. Как все тогда. Амбиции же Михаила Бочарова начинались с премьера, но подумывал он и о президентстве.

Однако в понимании того, что необходим рывок в судьбе страны, да и в наших судьбах тоже, мы все сходились. Появилась идея создания концерна «Бутэк». Название мы с Виктором Ермолаевым придумали на кухне - «Бутовский эксперимент» (Бочаров был тогда директором Бутовского комбината строительных материалов).

Время до конца 1989 г. мы посвятили хождению в подъезд ЦК КПСС, где находился Экономический отдел. Готовили бумаги. Я писал финансово-банковский раздел финансово-промышленной группы. Виктор Ермолаев разделы о собственности и внешнеэкономической деятельности. Михаил Бочаров взял на себя представительские функции. Но он скорее мешал, чем помогал делу. Одновременно он возглавлял штаб по выборам Бориса Ельцина. Сидели они в гостинице «Москва», и, периодически приходя к нам после встреч с «Хозяином», он с пафосом заявлял: «Знаете, мужики, что-то Борис Николаич не тянет, нужно брать все в свои руки!» Кстати, Ельцин таких вещей не прощал. Карьера Бочарова быстро пошла на убыль. Бумагу мы подготовили. Первый вариант не прошел. Второй, третий не прошел...

Михаил Бочаров сыграл в судьбе Агапова большую роль. В те годы он мечтал стать президентом

Суть документа была в создании экспериментальной ФПГ, которая имела бы следующие права: право передачи предприятия в аренду трудовым коллективам; право введения льготного единого налогообложения на прибыль рублевых и валютных операций; разрешение на любые внешнеэкономические операции без всяких квот и постановлений; разрешение на деятельность в рамках этой группы банка с валютной лицензией.

Во время первой чеченской кампании солдаты взорвали хранилище нашего филиала и выкрали ценные бумаги НПО «Грознефть» на сумму 7,7 млн. долларов США

Каждый пункт здесь - революция. В частности, тогда существовала обязательная 100-процентная продажа валютной выручки, и валютную лицензию имел лишь Внешэкономбанк.

Помог нам Леонид Абалкин, который тогда был заместителем председателя Совета Министров СССР. Его позиция была - дать попробовать ребятам; если у них не получится, ничего страшного не произойдет. Одним словом, провести эксперимент.

Первая банковская лицензия

А мешали многие. В середине января 1990 г. проводилось итоговое совещание у Леонида Абалкина. Присутствовали: министр финансов Валентин Павлов, от Внешэкономбанка Владимир Малинин, был кто-то от Госбанка, не из первых лиц.

Михаил Бочаров произнес речь о строительстве новой России, пообещал, если что, пожаловаться Борису Николаевичу. В общем, нажимал на голос. По банковской части докладывал я. Молодой и наглый, я рассказал о том, что мы не сможем поднять страну без нормальной банковской системы. Ответил мне вальяжный Владимир Малинин, проработавший многие годы на Западе: «Кто это нас тут учит? Им же таким никто даже корсчета не откроет!»

К счастью, у меня с собой был факс из Франции от известного политика Пьера Моруа, мэра города Лилля (кстати, председателя Всемирного социалистического Интернационала). В нем Моруа извещал о поддержке нашего банка и готовности открыть корсчет в своем муниципальном банке «Креди муниципаль де Лилль». Бумага произвела впечатление на собравшихся. Решающее слово сказал Валентин Павлов: «Что вы к ребятам пристали? Активов, как у Внешэкономбанка, у них никогда не будет. Случись что - не разрушат же они российскую экономику!» Его слово перевесило всех.

25 января 1990 г. постановление было подписано. Валютную лицензию Кредо-банку выдали 16 мая. Без гербов, на простой бумаге, как обычное письмо Центробанка. С банальным текстом, но с предоставлением удивительных по тем временам возможностей. Мы могли делать практически все операции, но только для участников «Бутэка». Лицензия была под номером один. Мы создали прецедент. Следующая лицензия была выдана в конце года армянскому банку, а в 1991 г. Георгий Матюхин стал выдавать валютные лицензии в противовес ЦБ СССР. Первым тогда стал Токо-банк, чем они очень гордились.

Чужой успех спать не дает

Это все, что осталось от филиала Кредо-банка в Грозном

Итак, лицензия была получена - корсчетов и валютных операций не было. Осенью 1990 г. я познакомился с Александром Родимовым, директором НПО «Астра», входящего в систему ВПК. Он был тесно связан с ФАПСИ. Знакомство с ним позволило резко ускорить рост банка. Объем операций быстро превысил наши возможности. Следовало срочно искать новое помещение, набирать новый персонал.

В 1991 г. мы вышли на Московское таможенное управление. Там работал очень симпатичный человек - Виктор Глинянный, который помог нам. Мы за полгода разработали программный продукт, позволяющий в автоматизированном режиме совершать таможенные платежи и осуществлять контроль над ними. Это была революция. Московская таможня сократила 120 человек, занимающихся контролем над платежами. Сроки платежей сжались до двух дней.

Суть программы простая - мы соединили компьютер банка с компьютером таможни. Далее - все компьютеры, стоящие в таможенных пунктах, были соединены через оптико-волоконный кабель с компьютером банка. В результате, внеся взнос в Подольске, вы тут же могли получать груз в Москве, т.к. платеж сразу фиксировался в единой компьютерной сети.

Таможня была в восторге, она почти боготворила Кредо-банк. Руководство докладывало наверх, получало ордена и лампасы. Мы тоже были не внакладе, т. к. привлекли огромные ресурсы. Тогда таможня списывала деньги со своих счетов один раз в месяц, а остатки были огромные (в 1995 г. в год проходило 13 трлн. руб.только по Московской таможне, а к тому времени и ОНЭКСИМ-банк уже откусил у нас кусок - энергетическую таможню).

Решающее слово сказал Валентин Павлов: «Что вы к ребятам пристали? Случись что не разрушат же они российскую экономику»

Чужой успех спать не дает, и в 1996 г. на нас наехали конкуренты. Я обратился к помощнику президента Юрию Батурину, поскольку он курировал создание единой общероссийской системы учета государственных доходов. Наш опыт можно было легко перенести на учет пенсионных, страховых и внебюджетных фондов. В Таможенный комитет была прислана комиссия, которая подтвердила, что опыт Кредо-банка чрезвычайно нужен стране. Но в результате на меня обиделся Анатолий Круглов - председатель Таможенного комитета. В его планы банк уже не входил, его решили пустить в расход, сговорились с Альфа-Банком, ОНЭКСИМом, Мост-банком, а тут такая характеристика. Тогда-то он и и подтолкнул меня в пропасть...

Настоящий взлет

Однако вернемся в 1991 год. Банк быстро развивался, что уже тогда начало вызывать зависть. ЦБ России стал инициатором проверки Кредо-банка, в результате которой появилась резолюция, что следует его лишить лицензии, т. к. он... «коммунистический». Меня таскали в Центробанк. Но я тоже был парень не промах, и было кому за меня заступиться. Решили уничтожить меня руками Госбанка СССР. Мне сообщили, что по просьбе Георгия Матюхина, председателя ЦБ России, нас лишают лицензии. Я парировал: проверка проводилась российским банком, а лицензия выдавалась советским, поэтому, если хотите отобрать лицензию, - проверяйте и на основании проверки лишайте...

Будущий гэкачепист Валентин Павлов в 1990 году был министром финансов

А тут - августовский путч. На несколько дней Госбанк СССР возглавил Андрей Зверев, его очень хорошо знал мой заместитель Сергей Карпухин. В результате мы успели получить новую лицензию. За два часа. После этого мы перерегистрировали устав в российском банке и стали полноценными.

В начале 1992 г. на нас вышел представитель VISA, и так ему все у нас понравилось, что он заключил с нами договор. Однако для запуска карточки нужно было иметь розничную сеть, обрабатывающий центр. У нас ничего этого не было, и нам VISA просто пошла навстречу. Аванс следовало отрабатывать.

Совместно с внешнеэкономическим предприятием «Интурсервис», имевшим опыт обслуживания карточек, мы 10 ноября 1992 г. учредили первую в России процессинговую компанию по обслуживанию международных пластиковых карт. Дали ей название United Card Service (UCS), на ее создание ушло порядка $4-5 млн. У «Интурсервиса» было 49% акций, у нас 39% и еще 12% взяла компания «Инпасс Лтд.». Президентом ее стал Александр Капустин - начальник отдела ВАО «Интурсервис». У нас работать с карточками стал Игорь Липанов.

В декабре 1992 г. мы запустили первую карточку. Карточный бизнес потянул за собой рекламу, и начался настоящий взлет. Мы переехали в Шехтелевский дворец в Леонтьевском переулке, отреставрировали его...

Над пропастью

Перед первой чеченской войной к нам приехал некто Муслим Кадыров с предложением открыть филиал в Грозном. Я очень не хотел. Но пошел навстречу. Счетов мы там не открывали. Все операции вели через корсчет в Москве. Вся нефтянка, энергетика и транспорт в Чечне были в руках русского населения. И банк мы открывали не для Дудаева. Тем не менее позже меня обвинили, что я чуть ли не финансировал боевиков. Деньги в Чечню шли из казначейства в МЕНАТЕПе и распределялись по ведомствам. У нас был транзитный счет. Я, даже если бы захотел, не мог контролировать эти деньги.

Главная ошибка в том, что из-за быстрого всплытия мы заболели кессонной болезнью. И были наказаны

Главное, считал Агапов, - не опускать руки

Во время первой чеченской кампании наши солдаты взорвали гранатой хранилище нашего филиала и выкрали ценные бумаги НПО «Грознефть» на сумму $7,7 млн. Причем грамотные ребята попались, знали, что, если шарахнуть гранатометом по сейфу, все сгорит. Аккуратно взорвали дверь, более того - прапорщик и майор, организаторы этой акции, нашли брокера, сбросили бумаги в Москву, так что эти бумаги прошли через четыре банка. Проблемы же начались у меня. Приехали люди из «Грознефти» и потребовали деньги. Объявили розыск. Бумаги обнаружили в Уралвнешторгбанке. Он и не в курсе был об их происхождении. «Вещдоки» удалось вытащить. Организаторов грабежа быстро вычислили и посадили.

Но неприятности продолжались. В то же самое время на меня подала в Высший Лондонский суд мелкая фирма, занимающаяся организацией учебы. Тогда все учились за границей. Руководитель Владивостокского филиала - как оказалось, не очень умная дама - заключила договор на обучение персонала. Некий англичанин предъявил на оплату свои счета из ресторанов ночных клубов Гонконга, авиационные билеты, рассчитывая на безнаказанность. Дама обиделась на него и прекратила дальнейшее финансирование по договору. А тому это и надо было. Он подал в суд. Я был в тот момент в Лондоне. Исковое заявление вручают мне. Фотографируют. Думаю, что это организовал один из банков-конкурентов. Ему нужно было отобрать мой карточный бизнес.

Я нанял хорошего адвоката, и за 35 тыс. фунтов мы подвели учителя менеджмента к банкротству с конфискацией имущества. Впервые в истории простой российский банкир выиграл дело в английском суде у англичанина.

В феврале 1994 г. Владимир Гусинский купил долю «Интурсервиса» (49%) в UCS на крупную сумму, но я сделал так, что моя доля стала 51%.

В 1996 г. выяснение отношений с таможней стало предвестником последующих неудач. Пришлось отдать часть бизнеса. 51% акций UCS перешли в ОНЭКСИМ-банк, который сразу стал одним из лидеров российского бизнеса пластиковых карт. Александр Капустин стал заместителем председателя банка.

Тогда же серьезный урон банку нанес мой заместитель Сергей Чигарев. Он вел дела с Западно-Сибирским металлургическим комбинатом и привлек в банк большие деньги. Когда же возникли проблемы с таможней, они потащили за собой сложности и с этим предприятием. Спасать деньги банка Сергей Чигарев не стал...

Банковская ассоциация

Апрель 1989 г: Под Звенигородом, в доме отдыха, проходит первый съезд банкиров. Вести съезд, как опытному аппаратчику, было поручено мне. Съезд шел два дня. Владимир Виноградов тогда впервые привел Сергея Егорова и предложил сделать его председателем ассоциации.

Предварительно мы собрались, молодые и горячие, посовещались и решили, что Владимир Виноградов и так самый крутой из нас, а если еще поставит над нами своего выдвиженца, то совсем нас подавит. В результате Сергея Егорова прокатили. Тогда Николай Доманов, работавший в Госбанке, предложил кандидатуру «эстонского товарища» Антса Веэтыусме, который был старше нас по возрасту и производил впечатление солидного человека. Дополнительную солидность ему придавали медлительность речи и плохой русский язык. Возглавлял он Тартуский коммерческий банк (бывший Жилсоцбанк). Меня избрали его замом. Функцию аппарата взялся выполнять Николай Доманов. И это было разумно: укреплялся контакт ассоциации с Госбанком.

Владимир Виноградов - человек упрямый, и для решений своих задач он решил зайти с другой стороны: создать Московский банковский союз в противовес союзной ассоциации. Ему это удалось. Он возглавил ее, а Сергей Егоров стал генеральным директором. Союз стал ассоциированным членом нашей организации. Жизнь показала, что «тертый калач» Сергей Егоров - это то, что и было нужно для коммерческих банков. Такое умение лавировать и договариваться сейчас ох как сложно найти.

Вскоре Антс Веэтыусме подался в депутаты национального парламента и покинул нас. Я стал президентом союзной ассоциации. Но к тому времени это уже было неинтересно. Да и собственным банком нужно было активно заниматься...

Кессонная болезнь быстрого успеха

Вспоминая эти истории, я все больше прихожу к мнению, что главная наша ошибка (моя, Владимира Виноградова и подавляющего большинства коллег) - в том, что от успехов у нас закружилась голова. Из-за быстрого всплытия мы заболели кессонной болезнью. И были наказаны.

История преподносит иногда издевательские уроки. Нам казалось, что, получив огромные возможности, мы обязаны осчастливить если не все человечество, то хотя бы своих сотрудников и близких людей. Получив работу, деньги, загранкомандировки, большинство из нас восприняли это как должное и, как только появилась возможность, впились в тело умирающего льва...

Сергей Егоров (справа) всегда отличался умением договариваться

...На смену мне в банк пришла моя секретарша Кугаенко, быстро завершившая процесс его разорения. Я к тому времени уже понял, что есть много желающих до конца уничтожить мой бизнес, а вместе с ним и меня. На собрании учредителей я добровольно снял с себя полномочия и публично признал себя виновным во всех бедах банка. Для присутствующих это было шоком. Мне много удалось. Многое, что делал, я делал первым. Многое из задуманного осталось нереализованным, но - жизнь продолжается. Главное - не опускать руки. Надежду дают хорошие люди, еще встречающиеся.

Полностью рассказ Ю.В. Агапова читайте в книге «Архив русской финансово-банковской революции». Издается при финансовой поддержке КБ «Агропромкредит».