Многие эксперты все чаще говорят о том, что прежние «центры силы» отходят на второй план. Причем наблюдается эта тенденция как в геополитике, так и в мировой экономике. Инвесторы присматриваются и выбирают новых фаворитов, иногда этот выбор кажется сторонним наблюдателям удивительным. Например, в последние несколько лет звучат утверждения, что центром экономической мощи неизбежно станет Индия и что свое слово еще скажет Ближний Восток. Конечно, после того, как там будут урегулированы основные военные конфликты. О том, насколько вероятно осуществление таких прогнозов, и в чем сильные и слабые места экономик стран Юго-Восточной Азии и ближневосточных государств, рассказал в интервью NBJ главный экономист Института фондового рынка и управления (ИФРУ), кандидат экономических наук Михаил БЕЛЯЕВ.

NBJ: Михаил, сейчас, когда экономисты говорят о возможном новом «локомотиве» мировой экономики, все чаще упоминается Индия. Почему именно к этой стране приковано всеобщее внимание, а не к прежним маркет-мейкерам: ЕС, Китаю, США?

М. БЕЛЯЕВ: Причины считать Индию «локомотивом» мирового экономического развития неизменны. Эта страна занимает третье место в мире по объему ВВП и при этом демонстрирует устойчивые темпы роста. Кроме того, они подкрепляются целенаправленным курсом правительства на дальнейшее развитие, что позволяет строить планы на перспективное экономическое сотрудничество. 

NBJ: Не связано ли это с замедлением экономики Китая? Или есть другое объяснение? 

М. БЕЛЯЕВ: Сравнительное замедление темпов роста Китая, конечно, сказывается на состоянии мировой экономики. Однако надо иметь в виду, что сейчас вес одного процента роста экономики страны весьма впечатляющий. То есть объем потребления энергоресурсов, потребность в инвестициях и прочих ресурсах у Китая практически не снижается, и с учетом этого он будет продолжать посылать позитивные импульсы мировому рынку. Это ни в коей мере не мешает появлению второго «мотора» глобальногохозяйства – Индии. 

С другой стороны, тут необходимо сделать важную оговорку. Реальные стимулы для развития дает хозяйство, которое интегрировано в общемировой оборот, то есть много покупает и много продает. Индия в этом отношении пока уступает Китаю, который некоторые даже осмеливались называть «мастерской мира», производящей все – от кроссовок до автомобилей, гаджетов, компьютеров, стали и т.д. Более того, Китай демонстрирует свои претензии на мировое лидерство, всемерно продвигая свои товары на мировой рынок, отвоевывая место в валютно-финансовых отношениях.  Индия ведет себя значительно скромнее. 

NBJ: Если выйти за рамки БРИКС и посмотреть на другие страны, заявляющие о себе, то кого можно счесть потенциальным конкурентом Индии?

М. БЕЛЯЕВ: Страна, на которую надо бы обратить внимание, расположена по соседству с Индией – это Индонезия. По прогнозу PricewaterhouseCoopers, к 2050 году она вполне может войти в десятку лидеров по объему ВВП, обогнав Великобританию, Францию, Италию. Нефтедобывающая страна, богатая полезными ископаемыми, с 260-миллионным населением и ежегодными темпами роста на уровне не менее 5 %, Индонезия за последнее десятилетие шагнула очень далеко вперед. Ее внутренняя экономическая политика направлена на импортозамещение и механизацию аграрного производства. В то же время мировым лидером Индонезии стать непросто, и она такую задачу, по-видимому, перед собой не ставит. С другой стороны, ей вполне под силу занять 
лидирующие позиции на региональ­ном уровне.  

NBJ: Какое влияние на БРИКС окажет Индия в случае избрания страны председателем союза? Не станет ли это новым этапом в процессе его развития?

М. БЕЛЯЕВ: Если посмотреть на БРИКС без политических светофильтров, то мы увидим, что эта группировка пока далека от внутренней интегрированности. Она сложилась – несмотря на известный информационный «разогрев», особенно в начале своего существования, – по формальным признакам. Термин появился в 2003 году в докладе экономистов банка Goldman Sachs «Мечтая вместе с БРИК: путь к 2050». Первоначально в группировку были включены Китай, Индия, Россия и Бразилия. Несколько позже в акроним добавилась буква «С» из-за включения ЮАР. Авторы прогноза предсказали, что к означенному сроку перечисленные страны будут играть ключевую роль в мире, а также отметили, что Китай, Индия и Россия в разное время имели статус «великих держав».
Конечно, нельзя отрицать, что эти страны связывают общие групповые интересы на геополитической арене. Однако для того, чтобы считаться интегрированной группировкой, этого недостаточно, и мы видим тому подтверждение. Пока двусторонние отношения очевидно превалируют над многосторонними, политические интересы над экономическими, а расчет на перспективу – над текущими актуальными вопросами. 

Разумеется, Индия, следуя традициям миролюбия, добрососедства и отрицания противостояния, предпримет усилия для укрепления и расширения связей в рамках группы. Собственно говоря, это вообще характерно для внешней политики Индии. Однако рассчитывать на качественный сдвиг в рамках БРИКС, в смысле углубления взаимной интегрированности и экономической консолидации, вряд ли стоит. Роль председателя в таких делах важна, но не является решающей.

Главным фактором укрепления взаимных связей выступает диверсифицированный и масштабный хозяйственный обмен, а в этой области есть проблемы, и они становятся все рельефнее. Достаточно сказать, что если в мировой торговле на страны БРИКС приходится около 17 %, то во взаимной торговле реализуется не более 6,5 %. Причем и этот показатель достигнут только в последние годы. Бразильское «экономическое чудо» забуксовало, ЮАР изначально стояла особняком. Понятно, что связи будут развиваться, будет расти взаимный товарооборот внутри группировки, но, скорее, благодаря росту торговли  на двусторонней основе, чем тому, что страны объединены в некий союз. 

NBJ: С учетом того, что вы говорите об Индии, как об очень экономически перспективной стране, нас, очевидно, должен интересовать вопрос дальнейших отношений между Россией и Индией, не так ли? Насколько конструктивно они складываются сейчас?

М. БЕЛЯЕВ: Вернемся на несколько десятилетий назад, чтобы более полно представлять себе сложившуюся ситуацию и перспективы ее развития. В 1980-е годы Советский Союз занимал более 8% в объеме ввозимых в страну товаров, а Индия направляла в СССР 18% своего экспорта. К сожалению, сейчас эти позиции утеряны. Доля России в индийском импорте и экспорте составляет соответственно 1 %  и 1,3 %. Главными торговыми партнерами Индии являются страны Европейского сообщества, США, Китай, Турция, Великобритания, Швейцария. До 10 % импорта индийской продукции приходится на страны Персидского залива, поскольку собственная добыча нефти обеспечивает только 30 % потребностей страны. 

Практически незыблемым остался спрос на российское вооружение – 70 % в индийских закупках военной продукции. Это неплохо, но потенциал взаимных торговых связей военной номенклатурой не ограничивается. Индия сильна в программном обеспечении, производстве нефтепродуктов, химикатах, фармацевтике, текстиле, сельскохозяйственной и пищевкусовой продукции. У нас эта страна традиционно закупает, помимо вооружения, электрические машины, суда, удобрения, готовую одежду. Между прочим, Индии принадлежит лидерство в развивающемся мире по освоению атомной энергетики, а это – огромное поле для взаимодействия между двумя странами.  

Иными словами, база для наращивания торгово-экономических отношений более чем представительная, и есть все основания полагать, что потенциал будет реализован. Будет ли это происходить в рамках БРИКС или на двусторонней основе, пожалуй, не имеет большого практического значения. Ясно одно – для этого будет необходимо приложить определенные усилия. 

NBJ: Какое влияние события в мировой экономике могут оказать на банковский и финансовый сектор Индии?

М. БЕЛЯЕВ: Индия обладает развитым банковским и финансовым секторами. Учреждения, которые к ним относятся, обслуживают одну из крупнейших экономик мира, имеют прочные традиции международных операций. Одновременно в Индии существует эффективный надзор за деятельностью банков, что существенно снижает риски.  Естественно, мировой кризис (пока гипотетический) не обойдет Индию стороной, тем более, если она продолжит интеграцию в мировое хозяйство. Однако опора финансового сектора на обширное внутреннее хозяйство вкупе с развитой системой регулирования существенно смягчит негативное воздействие внешних факторов. Подтверждением этому может служить то, что в ходе последних кризисов об Индии как пострадавшей стороне практически не было слышно. А вот перспективы развития финансового дела в этой стране на основе прогресса экономики просматриваются вполне отчетливо.

NBJ: Насколько, по вашему мнению, диверсифицированной является экономика Индии?

М. БЕЛЯЕВ: Экономика Индии, несомненно, прошла большой путь развития, сегодня она базируется не только на сельском хозяйстве, пищевой и легкой промышленности. Существенный и уже преобладающий вклад в ВВП дают горнодобывающая, металлургическая отрасли, работает нефте­химия, фармацевтика, сборочные предприятия передовых отраслей производства, включая аэрокосмическую и атомную энергетику. Особое место занимает наука и исследовательская деятельность, программирование. Вместе с тем, масштабы Индии таковы, что говорить о диверсификации экономики еще рано. Успехи промышленных отраслей в значительной мере стираются наличием традиционного сектора. До 60% населения заняты в сельском хозяйстве. Но дело даже не в этом, а в том, что аграрное производство в значительной мере базируется на патриархальных технологиях. В стране число бедных людей превышает 24%. Предстоит непростой путь преодоления проблем. Как общих для развивающихся стран, так и специфических для Индии. 

NBJ: Есть еще один регион в мире, помимо Юго-Восточной Азии, который привлекает к себе повышенное внимание со стороны как экономистов, так и политологов. Как ни странно, учитывая происходящее сейчас в этом регионе, но о Ближнем Востоке тоже в последнее время заговорили как о потенциальном новом центре экономической силы. С чем это может быть связано, с вашей точки зрения? 

М. БЕЛЯЕВ: Ближний Восток, выступающий главным игроком и даже маркет-мейкером на нефтяном рынке, оказывает существенное влияние на хозяйство отдельных стран, в том числе крупных и экономически развитых, мировую экономику, и, следовательно, политическую обстановку в мире. Одновременно в последние десятилетия возросла зависимость модели экономического развития от источников энергии, среди которых нефти принадлежит первенство. Сочетание этих факторов определило повышенный интерес к источникам черного золота, обострило борьбу за установление контроля над ними. Соответственно, сформировалась уверенность в том, что в этом регионе сосредоточены рычаги управления глобальными процессами. 

Вместе с тем вывод о том, что в регионе формируется экономический центр силы, следует воспринимать с существенными оговорками. Узел политических интересов (даже если они продиктованы экономическими факторами) отнюдь не является синонимом экономического центра силы. 

Серьезно задуматься над вероятностью формирования центра силы в этом регионе заставляет траектория научно-технического прогресса.  Уже сейчас есть признаки того, что эра нефти может в не столь далеком будущем перейти в фазу заката. На нефть наступают с двух сторон – набирают популярность и дешевеют другие источники энергии и одновременно на рынок выходят электромобили. Tesla, например, полагает, что через два года на дороги выедет несколько сотен электромобилей. А автомобили, как известно, являются крупнейшими потребителями топлива, производимого из нефти. При отсутствии нефтяной опоры регион имеет мало шансов на роль мирового центра силы. 

NBJ: Закат эры нефти – это будущее, а на сегодняшний день какие страны этого региона могут претендовать на статус экономических лидеров, и в силу каких причин?

М. БЕЛЯЕВ: Экономические лидеры уже определены, и вряд ли в ближайшее время произойдут перемены в расстановке сил. Лидерство у тех, кто больше добывает нефти и экспортирует ее с  определенной поправкой на уже завоеванный в силу ряда причин авторитет на международной арене. Соответственно, это те страны, которые являются фигурантами новостей – Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт.

NBJ: Насколько, по вашему мнению, диверсифицированной является экономика стран Ближнего Востока? 

М. БЕЛЯЕВ: Экономика стран региона концентрируется вокруг нефтедобычи и транспортировки нефти. В ряде случаев можно говорить о нефтепереработке. В подавляющем большинстве стран бюджеты формируются за счет продажи извлеченных энергоресурсов. Как специфическую для отдельных стран можно отметить туристическую отрасль. Поэтому вопрос о степени диверсифицированности экономики не вполне корректен. 

Вряд ли что-то изменится в данном вопросе и в обозримом будущем.  Страны нашли устраивающую их своего рода «равновесную» модель. Она не отличается сложностью. Нефть добывается и продается, финансовые поступления от ее продажи формируют бюджет, который практически полностью идет на содержание государственного аппарата. На добыче работают приезжие, в государственном аппарате за неплохое жалованье трудятся коренные жители. Поощрение диверсификации, то есть развития других отраслей, потребует слома установившейся модели. А если это произойдет, то может нарушиться социальное равновесие, что, в свою очередь, чревато всевозможными катаклизмами для целого ряда стран региона. Похоже, что готовность к проведению реформ, а главное мотивация к этому, у региональных властей отсутствует. По крайней мере, в настоящее время.

Возьмем в качестве примера Египет. Это крупная страна, причем не только по региональным масштабам, но и по мировым тоже. Она обладает определенной позицией на международной арене, подкрепленной историческими традициями. Египет не забыл о своих претензиях на лидерство в регионе и в известной мере о своем статусе представителя арабского мира в мировой политике. Современные реалии – внутриполитические и экономические – существенно подорвали основу для такого рода претензий. Однако в силу географического положения (недавно модернизированный Суэцкий канал до сих пор играет роль основной внешнеторговой магистрали, соединяющей Европу и Азию. – Прим. ред.) и благодаря своей относительно развитой экономике Египет представляет немалый интерес для наращивания взаимовыгодных экономических отношений. 

Еще больше специфики можно увидеть в Иране. На поверхности лежит фактор нефтедобычи. В известной мере Иран играет на той же стороне поля, что и другие нефтепроизводители.  Однако эта страна, уже долгие годы находящаяся под санкциями, накопила много претензий к западному миру. Нелишне уточнить, что это крупное государство с достаточно развитой промышленностью, крепким сельским хозяйством, работоспособным финансовым сектором и, что немаловажно, обладающее серьезными вооруженными силами. Страна тяготеет к реваншу, стремится – вплоть до демонстративности – к самостоятельному политическому курсу, тем более, что имеет для этого основания.   

С позиций двусторонних экономических связей Иран представляет несомненный интерес. Наша страна неизменно поддерживает с ним торговые отношения, поставляя машинотехническую, нефтедобывающую и транспортную продукцию. По импортным потокам к нам идет преимущественно аграрная продукция, что вовсе не означает отсутствия перспектив диверсификации товарообмена между Ираном и Россией. Пока торговые потоки не сбалансированы, что приводит к формированию крупного положительного торгового сальдо в нашу пользу. Однако по мере развития торгово-экономических отношений эта асимметрия неизбежно будет выравниваться. Взаимная заинтересованность в  подъеме уровня экономических отношений подкрепляется разработкой мегапроектов в транспортной области, которые дадут импульс развитию экономики двух стран.      

NBJ: Насколько развитыми являются финансовые и банковские системы этих стран? Каковы их характерные особенности?

М. БЕЛЯЕВ: Регион обладает достаточно развитыми системами, в которых сосредоточены крупные денежные ресурсы и которые обеспечивают финансовые запросы региона, в том числе в части международных расчетов и кредитов. В Дубае функционирует международный финан­совый центр. Ресурсы и традиционная приверженность этих стран золоту приводят к тому, что уже не раз именно в ближневосточном регионе фиксировались попытки связать валюту с золотом и таким образом получить «суперденьги», которые дадут глобальное верховенство эмитентам такой валюты. То это был золотой реал Саудовской Аравии, что, естественно, не реализовалось, то идея Дубая изобрести криптовалюту, основанную на благородном металле.  Планы амбициозные, но полностью утопичные. Конечно, в порядке эксперимента можно попробовать что угодно, но не стоит при этом рассчитывать на позитивные результаты и долгосрочные перспективы подобных проектов.

Вместе с тем есть куда более серьезная тема. В последнее время наблюдается все большее распространение исламского банкинга. Даже шире – исламских финансов. Идеологи пытаются представить их в виде альтернативы традиционным западным моделям.  Однако в деловом мире идеология уступает место прагматизму. Исламские финансы и традиционные западные модели в случае взаимных интересов легко находят пути взаимодействия. 

NBJ: Могут ли страны БВ, с экономической точки зрения, стать такими же привлекательными для инвесторов, как Китай и Индия?

М. БЕЛЯЕВ: Сравнивать экономическую привлекательность ближневосточного региона с Китаем и Индией оснований очень мало. Прежде всего, не те масштабы не только экономики как таковой, но и потенциального рынка. А ведь именно это обстоятельство служит основным мотивом для иностранных инвестиций. Капитал идет туда, где можно что-то продать или что-то дешевле произвести. Не надо объяснять, что эти факторы целесообразнее искать в других регионах.  Однако с точки зрения укрепления позиций в нефтедобыче инвестиционная привлекательность этих стран несомненна, хотя, стоит честно признаться, существенные коррективы вносит политическая ситуация в регионе. Как я уже отметил выше, на Ближнем Востоке одновременно наличествует несколько горячих точек, плюс к тому экономическая диверсификация вряд ли стоит на повестке дня вследствие известных рисков и социальных соображений.

NBJ: Есть ли вероятность того, что страны и крупные компании не побоятся угрозы со стороны терроризма, и готовы будут оказывать содействие в восстановлении экономик стран БВ?

М. БЕЛЯЕВ: Представление о том, что какие-то страны, компании или даже международные организации содействуют подъему экономик других стран, в современном мире достойно уважения, но не имеет отношения к действительности. Участие в стратегически и жизненно важных для себя отраслях и производствах – да, но не более того. Конкретные действия будут зависеть от соотношения рисков и вероятных экономических или политических выгод. 

NBJ: Как вы оцениваете нынешнее состояние экономического сотрудничества между Россией и странами БВ?

М. БЕЛЯЕВ: Нынешнее состояние отношений стран Ближнего Востока и России – в рамках прагматичного, взаимовыгодного сотрудничества. В силу взаимной заинтересованности в положении с нефтедобычей мы являемся естественными партнерами. Вместе с тем, политические факторы очерчивают определенные границы в углублении наших отношений. Для нас это не должно быть ни сюрпризом, ни препятствием для реализации собственных интересов. Взвешенный прагматизм, использование ситуации в своих национальных интересах – постулат международных отношений, не следовать которому нет смысла.