Аналитика и комментарии

13 февраля 2017

экономика больших проблем и неясных перспектив

Каковы главные препятствия, не позволяющие украинской экономике возобновить рост? Насколько острым для страны является долговой вопрос и в силу каких причин национальные банки практически перестали кредитовать население, за исключением предоставления физическим лицам беззалоговых кредитов? Как изменилась структура украинской банковской системы после национализации Приватбанка в конце 2016 года? На эти и другие вопросы ответил в интервью NBJ президент Украинского аналитического центра Александр ОХРИМЕНКО.

NBJ: Всем известно, что Украина сейчас переживает сложные времена и с политической, и с экономической точки зрения. Александр Андреевич, как вы считаете, какие главные вызовы сейчас стоят перед экономикой Украины, и как вы оцениваете процесс ее ­реформирования?

А. ОХРИМЕНКО: Первая и главная проблема заключается в том, что у Украины нет экономического плана, нет программы экономического развития. Все только и думают, когда же это закончится и что делать. Вторая проблема – это повышение тарифов и цен в буквальном смысле на все – на газ, бензин, электроэнергию, продукты питания, в общем, на любой товар. Именно поэтому бизнесмены и задаются вопросом, как им вести бизнес при постоянно меняющихся тарифах и ценах? Действительно, получается, что нет никакого смысла в развитии бизнеса в сложившихся условиях, поскольку цены меняются независимо от обстановки на рынке. 

Все-таки раньше были люди, которые следили за происходящим на рынке, то есть специалисты, которые умели регулировать цены на тот или иной товар. Тогда все друг друга знали: чиновники – бизнесменов, бизнесмены – чиновников. Теперь же в стране царит хаос, и разобраться в происходящем очень сложно. 

Еще одним фактором является проблема кредитования. Как мы можем брать кредит, зная, что процентная ставка по нему будет очень высокой и что его обслуживание будет крайне дорогостоящим? Неудивительно, что в результате выдача кредитов существенно сократилась. Если три года назад ставки были нормальными и люди обращались в банк за заемными средствами и держали там вклады, то сейчас первое стало невыгодным, а второе – небезопасным. Несмотря на это, бизнес хочет работать, однако ему не дают этого делать. 

NBJ: Но даже в самой плачевной экономической ситуации обычно проявляются точки роста. Какой сегмент экономики может сыграть такую роль на Украине?

А. ОХРИМЕНКО: Там сейчас некоторое количество инвестиций идет в сельское хозяйство, и я вам скажу, что эта система работает. Могу отметить, что это – практически единственный сегмент, который развивается, поэтому его действительно можно с определенными поправками назвать драйвером экономического роста. Медицинская и промышленная сферы пока тоже держатся на определенном уровне. Другие сегменты рынка находятся не в самом лучшем состоянии – например, малый и средний бизнес.

Многие сейчас жалуются на этот факт и говорят, что в 2013 году возможностей было больше. Даже в 2014 году казалось, что на Украине есть предпосылки для создания эффективной системы регулирования экономики и развития бизнеса. Однако теперь МСБ стал невыгоден. Статистика говорит сама за себя: в 2007–2008 годах украинские банки ежедневно обналичивали по 30 млн гривен в день. Сейчас эта цифра не доходит и до 1 млн гривен, что лучше всяких слов свидетельствует о ­происходящем.

NBJ: Итак, в определенном смысле прав был бывший посол США на Украине, который говорил, что эта страна может стать крупнейшей аграрной державой, поскольку есть все предпосылки для успешного развития ее агропромышленного комплекса?

А. ОХРИМЕНКО: Предпосылки действительно есть. У нас давно уже работает крупная международная аграрная компания, которая занимается производством зерна, подсолнечного масла, мяса, птицы и т.д. Но, с другой стороны, налицо и серьезное препятствие: все те, кто планирует заниматься аграрным бизнесом, хотят иметь землю в собственности, то есть пользоваться ей постоянно. Конечно, у нас существует такой механизм, как аренда, но на практике он является не очень эффективным и не пользуется большим спросом. Арендованные участки нельзя, например, использовать как предмет залога под кредит, что препятствует привлечению заемных средств на подходящих для развития бизнеса условиях.

Несмотря на это, конечно же, следует развивать агропромышленный комплекс, поскольку в случае успеха он будет тянуть за собой другие сектора экономики. Будут строиться элеваторы и порты, выпускаться сельскохозяйственная техника, будут развиваться химическая промышленность и машиностроение. Важно отметить еще один момент: Украина имеет хороший потенциал для развития агроэкономического производства, поскольку 20–25% земли не обработано. Но, к сожалению, тут мы упираемся в то, о чем я сказал выше: есть прецеденты, когда землю нельзя арендовать, поскольку ее собственники неизвестны, и есть прецеденты, когда собственники известны, но некому арендовать эти участки. Понятно, что существование теневого рынка земли на Украине выгодно для некоторых лиц и организаций, однако оно убивает будущее АПК, поскольку, будучи теневым, он в то же время является нелегальным. Бывает так, что люди, будучи в неведении, вносят оплату за аренду земли «теневым» арендодателям, которые после совершения оплаты скрываются. И выясняется, что никакой сделки по данному участку земли, по сути, заключено не было. 

NBJ: Когда читаешь бизнес-новости по Украине, складывается впечатление, что в самое трудное положение попали украинские банки и дела в национальной банковской системе Украины обстоят в целом печально. Конечно, российской банковской системе тоже нелегко приходится, и многочисленные отзывы лицензий тому подтверждение, но все же, наверное, им существенно легче, чем их украинским коллегам, не так ли?

А. ОХРИМЕНКО: Это действительно так – нынешнее положение дел является крайне тяжелым для большинства украинских банков. Хорошо идут дела только у тех финансово-кредитных организаций, которые имеют тесные связи с государственными структурами. Впрочем, это справедливо не только для банков – на Украине бизнес развивается только у тех, кто является другом Петра ­Порошенко.
Как я уже сказал ранее, одна из самых больных тем, когда речь идет о банках, это тема кредитования. Риск невозврата банкам кредитов является очень высоким. Естественно, что и население в ситуации, когда его платежеспособность снижается, не хочет обременять себя дорогостоящими кредитными обязательствами. Негативную роль сыграло и падение курса гривны. Из-за отсутствия альтернативы финансово-кредитные организации вынуждены заниматься беззалоговым кредитованием, которое чувствует себя более или менее нормально. Понятно, что банки делают это не от хорошей жизни, а просто из желания хоть что-то заработать. Все остальные виды кредитования, в том числе ипотечное, являются невыгодными, убыточными. Проще говоря, их просто нет. При этом у всех банков сейчас наблюдается переликвидность и явный переизбыток гривны. В 2014 году коэффициент ликвидности был на уровне 15%, в 2015 году – 30%, в 2016 году он вырос еще. Сейчас банков без высокой ликвидности либо нет вообще, либо это экзотические банки, о которых мало что известно. Многие иностранные банки и вовсе отказались работать на рынке, поскольку их не устраивают нынешние реалии на Украине. Все эти проверки и откаты им не нужны. С учетом всего происходящего банковский сектор страны несет большие потери и издержки. 

NBJ: В конце 2016 года была произведена национализация Приватбанка, который традиционно считался системо­образующим украинским банком. Насколько сильно это изменило структуру национальной банковской системы Украины? 

А. ОХРИМЕНКО: Это повлекло за собой очень существенные изменения структуры банковской системы. Смотрите, что получается: государство через подконтрольные ему банки теперь контролирует 55% активов и 60% пассивов банковской системы. 13%-ю долю занимают дочерние структуры российских банков, ­12%-ю – «дочки» банков стран, входящих в Евросоюз, и 20%-ю – украинские частные банки. Очевидно, что в результате национализации Приватбанка доля государства в капитале банковской системы ­увеличилась. 

NBJ: Еще одна тема, которая регулярно оказывается на повестке дня, – обслуживание внешнего и внутреннего государственного долга страны. Насколько острым на сегодняшний день является этот вопрос? 

А. ОХРИМЕНКО: Вопрос действительно острый, поскольку у Украины по сути дела нет средств, за счет которых можно было бы возвращать долги в среднесрочной перспективе. Рассчитывать на сельское хозяйство и на предпринимательство, как я уже говорил, бессмысленно – они не смогут покрыть все убытки и издержки. Да и налоги, несмотря на их повышение, не покрывают всю сумму, которую задолжало украинское ­правительство. 

NBJ: 17–20 января состоялось заседание Лондонского арбитражного суда, в рамках которого рассматривался долговой спор между Россией и Украиной. Министерство финансов РФ уже заявило, что для вынесения окончательного решения по этому вопросу арбитражу может потребоваться несколько месяцев. Независимые эксперты говорят, что для этого может потребоваться и несколько лет. Представим себе, что окончательный вердикт будет положительным для России, и что тогда?

А. ОХРИМЕНКО: А что тогда? Естественно, Лондонский суд может, конечно, вынести решение в пользу России, признав ее правоту в этом споре. За оглашением вердикта неизбежно последуют заявления, жалобы и дальнейшие разбирательства. Однако тут важно понимать следующий момент: никто не сможет в процессуальном порядке потребовать от Украины возврата долга, да и как можно осуществить исполнительное производство в отношении Украины? Никто не станет серьезно заниматься решением этого вопроса – а это значит, что в принципе не имеет особого значения, кто выиграет и кто проиграет. С моей точки зрения, толку от всего этого процесса в любом случае не будет ни для одной из состязающихся в суде сторон.

NBJ: Я правильно вас понял, денег нет, и нет возможностей для возврата долга, даже если бы такое желание было, которого, кстати, у нынешней власти Украины тоже нет?

А. ОХРИМЕНКО: Все правильно. Чистые золотовалютные резервы Украины составляют на сегодняшний день 4,3 млрд долларов, Россия настаивает на возвращении ей 3 млрд долларов. Делайте выводы сами.

NBJ: Но официально же, когда речь идет о ЗВР Украины, называются другие цифры.

А. ОХРИМЕНКО:  Официальная цифра – 18,3 млрд долларов, но проблема в том, что полностью их использовать нельзя, поскольку 14,3 млрд – это транши, предоставленные Международным валютным фондом. 

NBJ: Долговой вопрос, как я понимаю, важен еще и потому, что на нем «завязано» дальнейшее сотрудничество Украины с международными финансовыми организациями. Каковы, по вашему мнению, перспективы получения Украиной дальнейшей помощи со стороны Международного валютного фонда, Всемирного банка, ЕБРР и других структур?

А. ОХРИМЕНКО: МВФ и ВБ в дальнейшем не собираются кредитовать Украину – во всяком случае, в среднесрочной перспективе. И дело здесь даже не только и не столько в том, что Украина не сможет возвращать долги, – непонятно, в каком формате будут в дальнейшем существовать сами эти организации, поменяется ли их руководство или останется прежним, изменится ли их кредитная стратегия и т. д.

NBJ: Связано ли это с приходом к власти в США нового президента?

А. ОХРИМЕНКО: В том числе и с этим фактором. Если уж рассматривать вопрос продолжения кредитования Украины по линии МВФ и ВБ с точки зрения новой администрации США, то следует признать: вероятность такого кредитования равна нулю или просто мизерна. Дональд Трамп, судя по всему, вообще не заинтересован в том, чтобы сотрудничать с Украиной – у него своя политика, и не факт, что Украине найдется место в ней.

NBJ: В конце 2016 года и в начале 2017 года мы видели как минимум две «волны» падения курса гривны по отношению к доллару США и евро. С чем, по вашему мнению, связана нынешняя повышенная волатильность валютного рынка Украины и насколько продолжительной может оказаться установившаяся сейчас на рынке ­тенденция?

А. ОХРИМЕНКО: На Украине за три года произошли два очень важных события – сильная валютная девальвация и быстрый рост черного валютного рынка. Дошло до того, что один из депутатов Верховной Рады на вопрос, что происходит с курсом, ответил: «Не спрашивайте меня про курс, поскольку это уже относится к черному валютному рынку». Причина проста: на Украине импортер не может просто так прийти на рынок и купить валюту, он должен подать документы в Национальный банк Украины, а тот уже определит, продавать экспортеру валюту или нет. И в результате формируется черный рынок, куда импортеры и обращаются в случае необходимости, и этот рынок становится все более влиятельным. Посмотрите сами: сейчас оборот на межбанковском рынке Украины составляет 200 млн долларов в день, а в 2013 году этот показатель превышал 2 млрд долларов. В 10 раз упал оборот! Это показывает, насколько сжался официальный валютный рынок. 

NBJ: И сколько конкретно времени, по вашим прогнозам?

А. ОХРИМЕНКО: Я думаю, на развитие экономики Украины уйдет пять лет, а может, даже больше, поскольку сейчас она находится в разваленном состоянии. Многое будет зависеть от того, удастся ли Украине сохранить доверие иностранных инвесторов.   

беседовал Иван Скогорев
Поделиться:
 

Возврат к списку