Как правило, дочерние иностранные банки в России возглавляют иностранцы. Их преимущества - связи в материнской структуре, умение по-своему объяснить российскую специфику, которую не всегда можно адекватно оценить из Лондона, Парижа или Цюриха. В этом смысле Райр Симонян ломает все правила. Он - россиянин, стоящий во главе российской «дочки» одного из крупнейших инвестиционных банков мира. Однако на родные рынки он смотрит глазами международного финансиста.

НБЖ: Райр Райрович, минувший год был удачным для Морган Стэнли Банк. Почему?

Р. СИМОНЯН: Еще в 2005 году мы создали полномасштабный банк, который способен оказывать широкий спектр услуг российским клиентам. И эта стратегия себя оправдала.

Сначала мы зарабатывали деньги на инвестиционно-банковском направлении, прежде всего подготовке IPO. За 2005 и 2006 годы мы сделали восемь из десяти крупнейших IPO на российских площадках. Помимо этого, поскольку мы сильны в сфере секьюритизации различных активов, в России мы стали предлагать пионерные продукты в этой области. Кроме того, вышли на рынок недвижимости: сделали первое IPO в этой сфере, вложили деньги в две российские девелоперские компании, а в декабре 2006-го объявили о покупке Городского ипотечного банка. В результате с 2002-2003 годов наши доходы в России выросли где-то в семь-восемь, может быть, даже в десять раз.

На самом деле, это не так много, потому что у нас бизнес делается в Москве. Лондон и Нью-Йорк служат ресурсной базой: мы привлекаем специалистов, необходимую поддержку. Но движущая сила - Москва.

НБЖ: Эта схема - ваше «ноу-хау»?

Р. СИМОНЯН: Я бы сказал, что это - модель и секрет успеха Morgan Stanley. Если говорить о глобальных американских банках, то в России у них, как правило, работают фронт-офисы, а основные решения принимаются в Лондоне или Нью-Йорке.

У меня очень простая вертикаль отчетности. В Европе это Джонатан Ченевикс-Тренч, глава Morgan Stanley International, который отвечает за весь бизнес в Европе и на развивающихся рынках. Одновременно он является председателем совета директоров нашего московского банка, где я - председатель правления. И второй человек, которому я звоню, - это Джон Мак, председатель правления и главный исполнительный директор всего Morgan Stanley в Нью-Йорке.

Преимущество нашей модели - быстродействие. Чтобы прийти к этой системе, нужно, чтобы внутри нее уровень доверия был достаточно высоким.

НБЖ: На сайте Morgan Stanley немного новостей из России, больше сообщений с Ближнего Востока и других регионов. Значит ли это, что Россия постепенно отходит на второй план?

Р. СИМОНЯН: Нет. Развивающиеся рынки и, в частности, Россия, стоят в числе основных приоритетов Morgan Stanley. Подтверждение этому - регулярные визиты сюда Джона Мака. После того, как мы провели IPO «Роснефти», он был в Москве, и нас принял президент Путин. Джон Мак уверен, что у России громадный потенциал, он призвал, чтобы все в Morgan Stanley, кто владеет русским языком, оказывали нам помощь.

Так что это - приоритет. Это отражается в уровне поддержки. К примеру, все мировые компании внимательно следят за численностью персонала, т. к. ее увеличение сразу влияет на показатели эффективности. Получить дополнительные места очень трудно. А мы можем нанимать столько, сколько нужно. Ограничение лишь в том, что высококвалифицированных людей, которые бы нам подходили, в России пока очень мало.

НБЖ: Нужно ли знать русский язык, работая в России?

Р. СИМОНЯН: Обязательно. Время, когда можно было работать здесь не говоря по-русски, ушло. Здесь нужно 24 часа семь дней в неделю активно общаться с клиентами, и они должны чувствовать себя комфортно. Без знания русского языка это невозможно.

НБЖ: Когда вы комплектовали команду, то приглашали специалистов отечественного рынка или привлекали из других стран?

Р. СИМОНЯН: Интеллектуальные ресурсы в России очень хорошие. Надо дать людям соответствующее образование и поставить их в нормальные условия.

Вначале я был единственный русский в московском представительстве. Потом наша молодежь работала на уровне аналитиков. Но ситуация меняется, и те кто был аналитиками, теперь стали исполнительными или управляющими директорами. Увеличивается число россиян на низовых позициях, но спрос на них растет еще быстрее.

Дело в том, что в «плохие» годы, с 2001 по 2003-й, в бизнес-школах тоже был спад. Сегодня кандидатов на самые требуемые, но не очень высокооплачиваемые позиции - аналитиков и помощников - просто нет. Поэтому пошла безумная конкуренция между банками за их привлечение. Я думаю, что сейчас в России в инвестиционно-банковском секторе люди зарабатывают больше, чем в других странах.

В России люди быстрее приобретают опыт. В Европе, в США - зрелые рынки, там не так много сделок, но очень много специалистов. Поэтому аналитики там делают техническую работу. У наших же аналитиков возможностей для профессионального роста намного больше.

НБЖ: Продолжает ли Россия пугать иностранных инвесторов?

Р. СИМОНЯН: Откровенно говоря, это убеждение больше из области разговоров. Если говорить о бизнесе, то сейчас инвесторы платят премии за российские ценные бумаги. Когда мы размещаем бумаги российских компаний, мы делаем это с более высокими мультипликаторами, чем у западных фирм.

Безусловно, всем хочется, чтобы инвестиционный климат был лучше, но посмотрите на базовые показатели российской экономики. Можно критиковать Грефа, Кудрина, Фрадкова, но когда инвесторы смотрят, где создается и где умножается стоимость, то видят Россию, а также Китай и Индию. И рост у нас гораздо более здоровый. В портфеле IPO нефтегазовых компаний совсем немного. Пошли предприятия розничной торговли, компании из отраслей, ориентированных на потребителя. А это - позитивное явление. Теперь о «голландской болезни», зависимости от нефти и газа. Давайте посмотрим на отраслевой состав растущих компаний. Безумными темпами развиваются небольшие компании, о которых два года назад никто не слышал. Мы смотрим на их менеджмент - нормальные люди, которые знают, чего они хотят, знают, как выстраивать бизнес.

Еще одна тенденция: развитие регионов. Сейчас там идет очень активный рост, в каких-то секторах он превосходит то, что есть в Москве или Питере. Поэтому я не вижу, что может отрицательно повлиять на ситуацию в экономике, если, конечно, не будет каких-то негативных внешних факторов.

Что касается политических рисков, то ситуация стабильная. Может ли произойти смена режима? Не может. В принципе, важно, кто придет на смену Путину, но все исходят из того, что будет какая-то преемственность, не будет неожиданных поворотов. Для инвестора важна стабильность, предсказуемость, и в этом смысле ситуация достаточно позитивна. Может быть, это слишком оптимистично. Но идут IPO: 2005-й, 2006-й год. На этот год запланирован громадный портфель...

НБЖ: А предвидите ли вы возможность, что IPO пойдут вниз?

Р. СИМОНЯН: Теоретически - да, особенно если какие-то из крупных IPO пройдут неудачно. Если же все прошло успешно, то спрос расширяется, и сейчас, с повышением инвестиционного рейтинга России, число инвесторов, которые могут вкладывать свои деньги в российские ценные бумаги, растет. А вызвать спад могут российские проблемы, в частности качество подготовки IPO.

В чем роль банка? Он должен определить оптимальную цену размещения, при которой что-то должны получить владельцы компании, а что-то - останется инвесторам. Если им ничего не достанется, они сразу сбросят бумаги, и цены пойдут вниз. Поэтому, если будут неудачно подготовленные IPO с завышенными ценами, может случиться обвал.

И второе - состояние мировых фондовых рынков. Глобальные макроэкономические факторы могут повлиять на оценку риска инвесторами. При неблагоприятной ситуации средства будут выводиться из более рисковых в более надежные бумаги. А это громадный отток денег. Тогда компании будут вынуждены откладывать IPO.

Но предположим, будет негативное развитие. Тогда должен начаться процесс консолидации, а это - тоже хлеб для инвестиционных банков. И мы видим, как меняется менталитет российских предпринимателей. Раньше внутрироссийские слияния и поглощения были эдаким междусобойчиком, а сейчас начинают привлекаться иностранные банки для оценки, для консультирования. Российские компании начинают выходить в мир, они будут становиться глобальными игроками, и там мы тоже можем играть большую роль.

НБЖ: Банк также вышел на рынок секьюритизации...

Р. СИМОНЯН: Это одна из причин, по которой мы купили Городской ипотечный банк. У нас большой опыт секьюритизации любых активов, в том числе ипотечных портфелей.

Мы начали это делать не только в ипотеке, мы секьюритизировали лизинговые платежи для РЖД. Это сложные структурированные продукты, и у нас здесь есть преимущества, потому что мы понимаем российские риски и можем распространять ценные бумаги среди западных инвесторов.

НБЖ: Ощущаете ли вы, что в том сегменте рынка, на котором вы работаете, становится тесно?

Р. СИМОНЯН: Россия становится похожей на другие страны, где высокий уровень конкуренции. Просто здесь все растет быстро и пока хватает места всем. Очень агрессивно набирает команду Goldman Sachs. Merrill Lynch восстанавливает команду. Оба этих банка ушли из России после 1998 года. Набирает команду Lehman Brothers, это новый для нашего рынка банк, о котором здесь почти ничего не слышали. Остальные банки расширяют команды, поэтому «покой нам только снится». Мы только что провели совещание о том, каким мы хотим видеть Морган Стэнли после 2010 года. Речь шла не столько о количественных показателях, сколько о том, какой должна быть модель бизнеса, какие виды деятельности могут приносить доход.

НБЖ: И какой вы увидели Россию в 2010 году?

Р. СИМОНЯН: Точнее, какой мы увидели компанию Morgan Stanley. Безусловно, будет несколько новых бизнесов, которые мы пока только начинаем. Morgan Stanley - крупнейший в мире бумажный торговец нефтью. Мы практически ничего не делали в России по этой линии, потому что законодательство о деривативах не позволяло. Сейчас посмотрим, насколько регулятивная база будет адекватна. А это очень сильная сторона деятельности инвестбанков. Это то, что российские банки не могут пока предложить. Безусловно, будет продвигаться все, что касается структурного финансирования. У нас будут представлены практически все направления. В этом смысле Россия перестала быть экзотикой. Мы развиваем нормальную диверсифицированную модель: локальный банк, полная линейка продуктов, интегрированных в глобальную систему. Поэтому к 2010 году Россия будет гораздо больше похожа на любую другую европейскую страну, чем сейчас.