В последнее время все чаще возникает впечатление, что российский рынок банковских M&A погрузился «в спячку». Но так ли это? Пользуются ли еще какие-либо банковские активы интересом со стороны потенциальных инвесторов и по каким критериям покупатели выбирают их? В чем отличие санационных сделок от стандартных M&A и с чем связано то, что за последний год регулятор был вынужден отправить на санацию сразу три крупных банка? На эти и другие вопросы ответил в интервью NBJ член наблюдательного совета Совкомбанка Алексей ПАНФЕРОВ.

NBJ: Алексей, за последние десять-пятнадцать лет наш рынок банковских слияний и поглощений существенно изменился, и многое из того, что тогда происходило при сделках M&A, теперь кажется совершенно невозможным. По вашему мнению, с чем в первую очередь связаны эти изменения?

А. ПАНФЕРОВ: Главное изменение – в том, что успешных бизнес-моделей и, соответственно, успешных банков становится все меньше и меньше. Маржинальность бизнеса снижается, ужесточается регулирование, что мы, конечно же, приветствуем, но для многих это не является позитивным фактом. В целом усложняются условия работы банков, и если у них нет при этом идей по развитию своего бизнеса, то становится не очень понятным, зачем вообще эти организации существуют. Они не могут приносить прибыль своим акционерам, и им с каждым не то что годом, а днем становится все труднее выполнять регуляторные и надзорные требования.

NBJ: А какие банки имеют, с вашей точки зрения, шансы на то, чтобы остаться на рынке?

А. ПАНФЕРОВ: Прежде всего те, которые обладают уникальной экспертностью в той или иной сфере бизнеса (уникальной нишей) или имеют неоспоримые конкурентные преимущества в отдельно взятом регионе и при этом располагают высококвалифицированным менеджментом с глубокими познаниями в рисках. Если всего этого нет, то, к сожалению, некоторые банки начинают «химичить».

NBJ: Фальсифицировать отчетность?

А. ПАНФЕРОВ: Не только и не столько это. В первую очередь они начинают менее тщательно оценивать риски, которые принимают на себя. Они идут в те сферы, в которых выше возможность заработка, но там одновременно и выше вероятность дефолта. Именно такое поведение уже послужило причиной гибели многих банков. Это первый фактор. А второй фактор – кредитование собственников. Тут зачастую возникает обманчивое чувство легкости: чьи риски вам более понятны, как не своих «родных» компаний? Вы, как банкир, казалось бы, лучше всего понимаете свои же нужды, будучи владельцем небанковских активов. И вот тут как раз начинаются проблемы, потому что нарушается логика.

NBJ: А в чем конкретно вы видите это нарушение?

А. ПАНФЕРОВ: В том, что человек пытается раздвоиться. Вы либо занимаетесь банковским бизнесом и прагматично смотрите на риски, либо имеете дело с небанковским бизнесом, и тогда главным для вас становится привлечение достаточного финансирования для его развития. Вы же понимаете, что наличие в банках кредитных комитетов, с одной стороны, и департаментов, и управлений рисков, с другой стороны, – не случайность и не прихоть. Для того чтобы принимать взвешенные решения, нужны оппоненты, которые будут для вас «подсвечивать» возможные риски. Если же вы пытаетесь совместить в себе и то, и другое – и кредитного менеджера, и рисковика, – то ничего хорошего из этого не выйдет. И истории банкротств или санаций очень крупных организаций доказывают, что это не частный случай, а общая тенденция. По идее, если вы, как собственник, видите, что ваш банковский бизнес убыточный, то вы должны принять решение о сворачивании банковского баланса и выходе с рынка.

NBJ: Это очень сложное решение.

А. ПАНФЕРОВ: Да, но иногда нет и не может быть другого. Однако гораздо чаще мы видим, что вместо этого банки идут «во все тяжкие», в высокорискованные сферы, в зоны сомнительных операций и т.д.

NBJ: Так, может, собственники так поступают, потому что некому продать эти активы? Ситуация на рынке банковских M&A действительно не та, что была 10-15 лет назад, и коэффициенты по сделкам сейчас совсем другие.

А. ПАНФЕРОВ: Это не так. Спрос на хорошие, пусть даже самые маленькие банки, есть всегда. И такие активы можно продать с честной оценкой капитала.

NBJ: Наверняка невысокой.

А. ПАНФЕРОВ: С высокой оценкой или нет – зависит от массы факторов. Ключевое слово – честной (объективной) оценкой капитала, с аргументацией которой должен согласиться продавец. Это вполне неплохие условия с учетом современных реалий. И это хорошо в первую очередь для самого банка, поскольку предполагается, что актив перейдет к собственнику, который готов вкладывать в него средства, который имеет определенную идею по развитию бизнеса этого актива. Может быть, такая сделка будет проведена в рамках консолидации различных активов. В любом случае это лучше, чем подталкивать свой банк к принятию на себя избыточных рисков.

NBJ: Как известно, уже вступил в силу закон о пропорциональном надзоре, и в течение этого года банки должны определиться, на основании какой лицензии они будут работать. Соответственно, неизбежно появится какое-то количество так называемых «базовых банков». Может ли это стать стимулом для оживления рынка банковских M&A? Ведь эти банки не будут расти, накапливая риски, а будут развиваться эволюционно, не так ли?

А. ПАНФЕРОВ: Прежде всего, давайте ответим себе на вопрос, что предоставляет базовая лицензия. Она дает ее обладателю минимизацию ошибок, связанных с регуляторной отчетностью, и снижение издержек. Это действительно даст банкам возможность стать более эффективными в определенных нишах, по выбранным продуктам или направлениям бизнеса.

NBJ: Если мы обратимся к прошлому, то лет десять-пятнадцать назад инвесторы, изучая имеющиеся на рынке опции, в первую очередь обращали внимание на депозитные и кредитные портфели банков, на наличие у них разветвленной филиальной сети. Сейчас эти критерии по-прежнему учитываются?

А. ПАНФЕРОВ: Конечно, да, но вопрос ставится шире – есть ли у банка своя ниша, компетенция? Если есть, то его кредитный и депозитный портфели почти наверняка будут качественными. А качественный портфель стоит даже премии к рынку, потому что это означает возможность заработать лишние проценты за счет его дюрации. Ставки по кредитам снижаются, а если у вас на руках оказывается кредитный портфель, выданный, например, год назад, то вы можете рассчитывать на неплохой доход по нему – конечно, при условии, что этот портфель является качественным. Кстати, именно с этим связано, что сейчас инвесторы чаще стремятся приобрести именно кредитные портфели тех или иных банков, а не банки целиком.

NBJ: Что главное нужно учитывать при совершении сделок по слияниям и поглощениям, когда речь идет о банках?

А. ПАНФЕРОВ: То, что любые действия по обсуждению этой сделки и ее заключению, любая информация, которая поступает в публичную плоскость, должны быть позитивными. Сам процесс должен проходить в суперкомфортной зоне для всех его участников. Необходимо помнить, что любой негатив может привести к бегству клиентов, к подрыву репутации приобретаемого актива и, соответственно, к ухудшению его позиций на рынке.

Очевидно же, что речь идет не о продаже и/или покупке машины: банк – это в первую очередь люди, значит, вам, как покупателю, или лицу, выступающему от его имени, придется решать и кадровый вопрос. Вы покупаете хороший банк, а значит, приобретаете хороший трудовой коллектив, и ваша задача – сохранитьего по максимуму. Вы должны предложить новую мотивацию, карьерный рост, понимание того, как сотрудники смогут увеличить свои заработки. Если вдруг договориться о продолжении сотрудничества не удается, то не стоит скупиться на «золотые парашюты». Расходиться надо всегда достойно и с уважением к сотруднику. Надо помнить, что от того, как будет относиться менеджмент к сделке, в конечном счете зависит ее успех. Понятно, что решение о том, оставить себе банк или продать его, будет принимать акционер. Но передавать дела из рук в руки будет именно менеджмент.

NBJ: Что еще важно иметь в виду?

А. ПАНФЕРОВ: Репутацию и продавца, и покупателя. От этого очень многое зависит: вы сами понимаете, что одно дело – когда покупатель воспринимается на рынке как агрессивный игрок, привыкший поглощать другие активы, как говорится, не задумываясь и не принимая во внимание позицию другой стороны. И совсем другое дело – тот, кого называют «комфортным покупателем».

Речь не идет о том, что он обязательно будет предлагать самые выгодные ценовые условия. Он будет артикулировать профессиональную, аргументированную позицию и будет проводить переговоры с учетом всех нюансов и обстоятельств.

Еще один момент, который надо учитывать, – никогда нельзя просчитать весь процесс M&A, тем более в банковской сфере. Потому что это не сиюминутное действие, а длительный жизненный процесс, и он не заканчивается тем, что стороны ударили по рукам. Нельзя априори предсказать, как будут сходиться разные бизнес-культуры, технологические базы, в конце концов, люди.

И третий момент – всегда надо уметь вовремя остановиться. С одной стороны, конечно, аппетит приходит во время еды, и если вы, как покупатель, видите на рынке определенное количество качественных активов с перспективной бизнес-моделью, то вам хочется приобрести их. Но, с другой стороны, следует четко просчитывать риски при совершении подобных сделок и понимать, что ваши возможности, в том числе и кадровые, не безграничны. Например, у нас в Совкомбанке над такими сделками работает отличная команда, но она «не заточена» исключительно под них. Люди, входящие в этот коллектив, занимаются текущей деятельностью, у каждого из них своя компетенция и свой круг задач. Конечно, можно попытаться «растянуть» команду и на ту, и на другую, и на третью сделку. Но тогда, как вы понимаете, пострадает качество процесса объединения активов. Не возникнет синергетический эффект, и тогда на повестке дня может оказаться вопрос, а не слишком ли высокая цена была заплачена за приобретение того или иного актива. И окажется он актуальным не потому, что приобретаемый актив был плохим, а потому, что некачественно были проведены процедуры слияния.

NBJ: Хорошо, а если мы теперь поговорим о так наказываемых санационных сделках, то есть ли у них характерные отличия от стандартных сделок M&A? И почему, с вашей точки зрения, изменилась сама схема санации? В чем несовершенной оказалась та, которая действовала до этого?

А. ПАНФЕРОВ: Есть старый механизм, по которому крупные банки приобрели активы, подпавшие под санацию, и, как показала практика в случаях с Альфа-Банком и Совкомбанком, это были весьма успешные сделки. Значит, говорить о том, что этот механизм плох сам по себе, неверно, ведь дьявол, как обычно, кроется в деталях. Видимо, не во всех случаях были проработаны моменты, связанные с предоставлением планов финансового оздоровления, с необходимостью создания резервов, с управлением ожиданиями. И следует признать, что были случаи, когда банки участвовали в санационных процессах в качестве санаторов только потому, что это давало им возможность получить дешевое финансирование по линии ЦБ РФ. Результат известен.

Теперь запущен новый механизм оздоровления проблемных организаций, но о том, насколько он эффективнее старого, пока трудно говорить. Количество прецедентов пока ограничено тремя банками – «ФК Открытие», Бинбанком и Промсвязьбанком. Если говорить о банке «ФК Открытие», то в этом вопросе я очень поддерживаю регулятора: выбор был между отзывом лицензии и отправкой актива на санацию в Фонд консолидации банковского сектора (ФКБС).

NBJ: Так это как раз стандартный выбор: либо смерть через отзыв лицензии, либо жизнь через санацию, разве не так?

А. ПАНФЕРОВ: Не так в том смысле, что в стандартной ситуации у регулятора больше времени для принятия решения и больше возможностей выбрать санатора среди частных инвесторов. А здесь решение принималось в цейтноте, и оно было априори очень сложным, поскольку речь шла о том, что частный банк поступит под управление людей, которые не имеют опыта работы в частных банках. Но, повторюсь, времени на то, чтобы искать лучшие варианты, у регулятора не было – ему приходилось спасать рынок от резкого роста турбулентности.

NBJ: Но вопрос ставится уже не столько в плоскости, правильно или нет поступил ЦБ РФ, отправив эти банки на санацию. Самая дискуссионная тема сейчас – а что же будет с ними дальше? Они так и останутся под контролем государства или удастся удачно «пристроить» их обратно в рынок?

А. ПАНФЕРОВ: Это очень сложный вопрос для оценки извне, но совершенно очевидно, что реализация банков «в рынок» займет годы, а не месяцы. За примерами далеко ходить не нужно. Известны разные истории, включая доставшуюся новому менеджменту Внешэкономбанка затянувшуюся сагу с продажей банка «Глобэкс» и Связь-Банка. Это сложнейшая задача при коротких сроках на ее исполнение. В этой связи это в какой-то степени превращается в патовую ситуацию. И выход один – поиск альтернативных, реально коммерческих вариантов для оздоровления через ФКБС. По большому счету здесь есть только две альтернативы действий.

NBJ: Какие именно?

А. ПАНФЕРОВ: ФКБС может осуществлять как первичные, так и вторичные инвестиции. Первичные – это когда один частный банк или их группа участвуют в санационной процедуре, а ФКБС выступает в качестве инвестора в капитал или в субординированные облигации оздоровляемого банка.

NBJ: А второй механизм?

А. ПАНФЕРОВ: А второй я опишу следующим образом: вы, как потенциальный инвестор, видите на рынке банк с интересной для вас региональной компетенцией или с уникальным продуктом, но с финансовыми проблемами, которые можно четко идентифицировать. Приобретая его, вы, по сути, предотвращаете дальнейшее развитие проблемного состояния этого банка. Когда вы обо всем договорились и уже фактически присутствуете в этом банке, то вы приходите в ЦБ РФ, предлагаете план финансового оздоровления, запрашивая от регулятора поддержку с помощью субординированных инструментов или прямого вхождения ФКБС в миноритарный пакет вашего банка. Понятно, что ваш план могут принять, а могут и отклонить, если ЦБ РФ сочтет его несостоятельным или саму сделку слишком рискованной для вашего банка. Но в случае, если сделка все же будет одобрена, издержки и для вас, и для приобретаемого банка, и для его клиентов, и для рынка в целом будут существенно минимизированы. Хотя бы потому, что не будет того негатива, который всегда связан с искажением конкуренции.

NBJ: Не был ли для вас удивительным тот факт, что три крупных частных банка фактически в одно и то же время оказались нежизнеспособными? Конечно, такие прецеденты случались, но обычно в кризисные периоды, когда срабатывал «эффект домино», а не в мирное время, когда, казалось бы, особых предпосылок для такого развития событий не было В чем причина?

А. ПАНФЕРОВ: Прежде всего в том, что во всех трех случаях ошибочной оказалась политика собственников и менеджмента банков в части приема излишних рисков в сделках M&A, в кредитовании и в финансировании «связанных» компаний. Иными словами, всех погубил токсичный кредитный портфель, а создавали ли вы его сами или приобретали в рамках слияний с другими активами – это уже другой вопрос. Безусловно, регулятор в разговоре с любым собственником обсуждает, в каком темпе банк за счет своей текущей деятельности, текущих доходов может закрывать «дыру» в портфеле. К сожалению, у нас чаще всего собственники в таких случаях начинают заверять – конечно, закроем, но обычно они пытаются закрыть эту «дыру» не живыми деньгами, а с помощью сомнительных и высокорискованных операций. Рано или поздно это становится очевидным, поэтому я бы не стал говорить о том, что три вышеназванных банка оказались нежизнеспособными одномоментно. Просто этот диалог, который я вам очень схематично воспроизвел, подошел к концу с разницей в один-два месяца, вот и все.

NBJ: Проблема, как мне кажется, в следующем – банки с госучастием могут создавать проблемные кредитные портфели с не меньшим успехом, чем частные банки

А. ПАНФЕРОВ: Да. Мы видим, что объем выдачи кредитов у банков с госучастием колоссальный, но при этом ставки по кредитам у них ниже, чем в среднем по рынку, по крайней мере так дело обстоит у некоторых организаций, входящих в эту группу. И о чем это говорит? О том, что они аккумулируют в своих портфелях избыточные риски. У меня при этом возникает вопрос ко всем акционерам госбанков или окологосударственных банков: на что вы ориентируете менеджеров при создании кредитных портфелей? Какие KPI существуют? Как вы их ориентируете: на доходность на капитал или просто на объем выдачи? Если на второе, то вы добиваетесь не столько увеличения кредитования, сколько искажения конкуренции на рынке. Невозможно при средней стоимости пассивов, скажем, на уровне 8% выдавать кредиты по ставкам ниже 10%, если корректно посчитанная премия за риск составляет 1,5%. Ведь при этом существует необходимость закладывать в маржу свои операционные расходы. И я думаю, это всем понятно, как и то, что в конечном счете это искажение конкуренции ударит не только по банкам, работающим на рынке, но и в конечном итоге по клиентам.

NBJ: Это тем более актуальная проблема потому, что доля государства в активах банковской системы уже достигла 70%. И многие эксперты говорят о том, что это еще не конец «банкета».

А. ПАНФЕРОВ: Я тоже думаю, что эта доля может еще увеличиться, но я считаю, что надо как можно быстрее вскрыть нарыв, который образовывался и воспалялся на нашем рынке в течение многих лет. Да, это будет очень больно, но нельзя добиться выздоровления, постоянно отказываясь от операции. Наверное, я в данном случае рассуждаю как хирург, но я уверен в том, что без быстрой очистки рынка нельзя будет перейти в зону позитива, невозможно будет убедить клиентов в том, что есть здоровые, добросовестные частные банки, если мы каждый месяц будем читать новости об очередных санации или отзыве лицензии. Надо быстрее завершать этот процесс очистки, и тогда, я уверен, можно будет говорить о возобновлении роста и начале стадии позитива.