Аналитика и комментарии

31 января 2018

нефть и газ – рост после падения

Почему после длительного периода падения котировок нефтяных контрактов на мировом рынке энергоносителей вновь возобладала тенденция к росту цен? Какую роль в переломе ситуации сыграла Россия? Какое будущее ожидает газовые «потоки» – «Турецкий поток» и «Северный поток – 2»? Как может измениться карта энергоснабжения Европы в случае, если оба эти проекта будут реализованы, и насколько остра конкуренция между различными странами – поставщиками газа за рынок Юго-Восточной Азии? На эти и другие вопросы NBJ ответил директор Фонда энергетического развития Сергей ПИКИН.

NBJ: Сергей, в начале 2017 года наметилась тенденция к повышению мировых цен на нефть, и на протяжении почти всего прошлого года «черное золото» дорожало. По вашему мнению, какие факторы способствовали этому?

С. ПИКИН: Одним из главных факторов, положительно повлиявших и продолжающих влиять на динамику мировых цен на нефть, являются договоренности с ОПЕК. Формат соглашения ОПЕК+ заключается в том, что страны, входящие в картель, впервые за несколько лет смогли договориться о сокращении объемов добычи нефти. В обсуждении и подписании соглашения принимал участие и ряд других государств, не входящих в Организацию стран – экспортеров нефти, в том числе и Россия. Это соглашение дало рынку надежду на то, что баланс спроса и предложения будет восстановлен, в нефтяной сфере благодаря этому возникнет равновесие. Следует понимать, что если бы этого соглашения не было, то ситуация с низкими ценами на энергоносители могла бы затянуться на куда более длительный период.

NBJ: Но достичь соглашения недостаточно, надо еще, чтобы оно выполнялось. До этого ОПЕК в разные периоды тоже достигал договоренностей о сокращении объемов добычи и поставок нефти, а потом выяснялось, что страны, входящие в картель, их негласно нарушают.

С. ПИКИН: Да. Это как раз самое интересное. В отличие от предыдущих схожих по содержанию соглашений, договоренность между странами ОПЕК+ выполняется практически на 100%. То есть ее соблюдают и сами страны ОПЕК, и те игроки, которые не входят в картель и заключили это соглашение. Есть, конечно, проблемы и риски, но в целом ситуация сейчас оценивается с положительной точки зрения. Как я уже сказал, положение на рынке стабилизировалось, и цена на нефть в первом полугодии, в том числе благодаря действию соглашения, в среднем выросла до 50 долларов за баррель марки Brent. Как только осенью 2017 года подтвердилась информация о том, что соглашение будет продлено, рынок почувствовал себя еще более уверенно, и в результате цена повысилась до 65 долларов за баррель. Это довольно хороший результат для стран, добывающих и экспортирующих нефть.

NBJ: А насколько все происходящее на рынке нефти связано с развитием политической ситуации на Ближнем Востоке? Например, с тем, что Россия помогла стабилизировать обстановку в Сирии и таким образом сохранить военно-политический баланс в данном регионе?

С. ПИКИН: Если мы говорим о Ближнем Востоке, то на протяжении 2000-х годов факт дестабилизации в этом регионе являлся поводом для взвинчивания цен на нефть. В настоящее время премии за напряженность на Ближнем Востоке нет. Если ситуация накалится, то она, конечно, появится. Но это нездоровый рост стоимости нефти.

Речь идет о сланцевой нефти и ее добыче. Ведь если цена на нефть увеличится, то для США это станет хорошим стимулом для увеличения объемов добычи сланца и на шельфе. Кстати, за последние 20–30 лет они достигли рекордной добычи нефти, и есть все шансы, что в наступившем 2018 году она составляет 10 млн баррелей в сутки.

NBJ: Но ведь ТТИП (Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство. – Прим. ред.) так и не было заключено, и с учетом этого может возникнуть вопрос, как США будут поставлять увеличенные объемы нефти и нефтепродуктов в Европу? Собираются ли они бороться за этот рынок в первую очередь с Россией, которая является главным поставщиком энергопродуктов для Европы?

С. ПИКИН: На самом деле нефть США рассчитана больше на страны ТТП (Транстихоокеанского партнерства. – Прим. ред.). То есть нефть будет идти в Южную Корею, в Японию, другие страны Юго-Восточной Азии, хотя я не исключаю и того факта, что она может попасть в Европу. Самое главное, что США сняли запрет на экспорт сырой нефти, и, хотя ее объемы сейчас не колоссальны, она все равно набирает оборот, и дело тут даже не в экспорте, а в количестве добываемой нефти.

NBJ: Итак, независимо от того, что решит ОПЕК+, то есть неформальный союз стран – производителей нефти, США не будут снижать объемы своей добычи этого ресурса?

С. ПИКИН: Нет, не будут, и вопрос тут не только в их желании или нежелании делать это. Дело в том, что если во многих странах мира добычу нефти контролируют государственные корпорации или небольшое количество компаний, тесно связанных с государством, то в США этих компаний сотни, они все являются частными, и у них задача очень простая – максимизация прибыли. И это несмотря на то, что при этом они по уши в долгах, которые они нахватали и во времена высоких цен на нефть, и когда котировки фьючерсных контрактов падали ниже 40 долларов за баррель Brent. В общем, у этих компаний очень высокое долговое бремя, поэтому единственное, что им остается делать, это бурить все новые скважины и добывать нефть. Как только добыча остановится или начнет резко падать, многие окажутся банкротами.

NBJ: Основной объем перекредитования у них пришелся на период экономического кризиса 2007–2008 годов?

С. ПИКИН: Нет, они стали перекредитовывать риски, когда начала падать цена на нефть. Самый пик падения пришелся на начало 2016 года, когда нефть опустилась ниже 30 долларов за баррель, а по американскому сорту Brent – до 25 долларов за баррель. В такой ситуации рентабельность бизнеса для американских нефтяников стала недостижимой, компании каким-то образом пытались хеджировать риски и реструктурировать старые долги.

NBJ: И это общая ситуация для американского нефтяного рынка?

С. ПИКИН: Да. У американских компаний, добывающих сланцевую нефть, нет иного выхода. Понятно, что кто-то из них банкротится, а кто-то выживает, но в целом все они делают все возможное для того, чтобы остаться на рынке.

NBJ: С учетом последних геополитических новостей эксперты все чаще говорят о том, что США могут уйти с Ближнего Востока, отказавшись от этого региона как от сферы своего безоговорочного влияния. Если это произойдет, то какие последствия это может иметь и для США, и для мирового нефтяного баланса в целом?

С. ПИКИН: С Ближнего Востока США вряд ли уйдут, потому что геополитические интересы, которые они продвигают долларом, огнем и мечом, приносят им серьезные выгоды. Замечу, что позиция президента Дональда Трампа на Ближнем Востоке схожа с точкой зрения предыдущей администрации и заключается в том, что данный регион находится в эпицентре американских политических и экономических интересов. Не случайно ведь первые поездки Трампа в качестве новоизбранного президента были по странам Ближнего Востока. Более того, у США уже были к тому моменту планы по продаже военных технологий и оружия отдельным государствам этого региона. Иными словами, здесь речь идет о долгосрочной политике: США никуда не уходит, и американские корпорации продолжают работать на глобальном рынке, в том числе и в ближневосточном регионе.

NBJ: Но при этом, как говорят многие эксперты, конкуренция здесь обостряется в связи с тем, что китайские компании приходят на Ближний Восток и предлагают выгодные соглашения и сделки?

С. ПИКИН: Китай на Ближнем Востоке в большей степени выступает как покупатель. Если мы говорим о его инвестиционной политике, то его влияние распространяется и на страны средней Азии, например, бывшие республики Советского Союза, и на Африку, где он также очень активно действует как инвестор и спонсор отдельных государств. Весьма велика его роль экономического лидера в Латинской Америке и даже уже в Северной Америке. Безусловно, его влияние как инвестора и спонсора велико и в будущем будет еще возрастать. Но все-таки Ближний Восток, на мой взгляд, остается рынком интересов США, а не Китая. 

NBJ: Насколько вероятно сохранение тенденции повышения цен на нефть в 2018 году в целом, учитывая тот факт, что страны ОПЕК+ заключили уже второе соглашение по стабилизации цен на нефть?

С. ПИКИН: Главной задачей является попытка выйти на среднегодовую стоимость нефти где-то порядка 60 долларов за баррель. Если этот показатель будет достигнут, то это будет хорошим результатом и для российского бюджета, и для бюджетов других нефтедобывающих стран, и в целом для компаний, работающих на мировом рынке нефти. При этом давайте не забывать о том, что на 2018 год намечено IPO (первичное размещение акций) Saudi Aramco – крупнейшей нефтяной компании мира. Поэтому саудиты с нами активно сотрудничают, поскольку понимают, что чем выше удастся «загнать» цену на нефть, тем больше денег они смогут получить, проведя первичное публичное размещение акций своего нефтяного гиганта. Они кровно заинтересованы в том, чтобы подогревать цены, и они готовы соглашаться ради этого на все. Для их нефтяной индустрии и экономики в целом повышение цены до 65 долларов за баррель является поворотным моментом. Однако никто не исключает возможности вывести котировки нефти выше 70 долларов за баррель. Но здесь торопиться не стоит: тише едешь – дальше будешь!

NBJ: Судя по недавнему визиту в Россию короля Саудовской Аравии, отношения между нашей страной и этим ближневосточным государством действительно изменились к лучшему, не так ли?

С. ПИКИН: Да, и на то есть объективные причины. Если бы Россия не согласилась присоединиться к соглашению об ограничении объемов добычи нефти, то сделки ОПЕК+ просто не существовало бы. Россия в данном контексте выступает не только в роли страны, которая взяла на себя определенные обязательства – сократить объемы добываемой нефти на 300 тыс. баррелей, но и в роли главного консолидатора общего мнения среди государств ОПЕК и неопековских стран. Так, например, Саудовская Аравия и Иран не могли договориться между собой в течение многих лет, пока в 2016 году лично наш президент не включился в этот переговорный процесс. И вот тогда, после этого, соглашение между Россией, ОПЕК и другими странами – производителями и экспортерами нефти наконец-то «склеилось». Именно поэтому никто не отрицает того факта, что роль России в стабилизации ценовой ситуации на мировом рынке нефти очень велика.

NBJ: Перейдем к газовой теме. Если говорить о различных «потоках», то как вы оцениваете перспективы реализации проектов «Северный поток – 2» и «Турецкий поток»? Какой из них, по вашему мнению, является более выгодным?

С. ПИКИН: «Турецкий поток» уже находится в зоне экономического влияния Турции, и с этой точки зрения тут меньше неожиданностей и возможных рисков. Мы проложили трубу по дну Черного моря до турецких территориальных вод, сейчас уже идет прокладка «потока» по территории Турции. В общем, здесь все идет по плану и даже, может быть, чуть быстрее, чем это планировалось изначально. Во многом это объясняется тем, что политические отношения между Россией и Турцией находятся в хорошем состоянии – мы видим это по тому уровню встреч, которые на протяжении последних нескольких месяцев имели место между Владимиром Путиным и Реджепом Эрдоганом. Стоит заметить, что этот позитив оказывает влияние на другие энергетические проекты двух стран, например, на строительство АЭС «Аккую» и т.д. Поэтому здесь я проблем не вижу.

NBJ: С «Северным потоком – 2» все явно не так гладко.

С. ПИКИН: Да. Здесь налицо различные риски, которые усложняют реализацию данного проекта. В частности, ЕС ставит перед собой задачу распространить действие Третьего энергопакета на проекты, которые проходят по дну Балтийского моря и выходят на территории стран, входящих в Европейский союз. То есть, по сути, «Северный поток – 2» рискует подпасть под действие пакета, запрещающего одновременное владение трубой и газом, который идет по этой трубе. Еще одной проблемой, если продолжать тему прокладки СП-2, являются санкции США, это тоже надо брать в расчет. Закон, принятый Конгрессом в начале августа прошлого года, позволяет президенту США в любой момент вводить серьезные ограничения для различных проектов в том случае, если они рассматриваются как угроза национальным интересам США. Все понимают, что, когда принимался этот закон, речь в первую очередь шла о СП-2, и если санкции против него будут введены, то это коснется финансирования данного проекта, поставок оборудования и услуг в рамках его реализации. В общем, риски и проблемы в этой области сохраняются. С другой стороны, было разъяснение Госдепа США относительно того, что соглашения по СП-2 были заключены европейскими компаниями, участвующими в проекте, до введения санкций. Такие договоренности могут продолжать действовать без риска подпасть под санкции, а вот что будет с новыми соглашениями – не ясно.

NBJ: Как вы оцениваете вероятность полного срыва реализации проекта «Северный поток – 2»? Может ли он повторить судьбу «Южного потока»?

С. ПИКИН: Скажу так – «Турецкий поток» гарантированно будет проложен. «Северный поток – 2» тоже будет реализован, но трудностей будет больше.

NBJ: Если оба «потока» заработают, то какую роль в транзите российского газа будет в этом случае играть Украина, какими будут перспективы ее газотранспортной системы? Ведь во многом «потоки» стали прокладывать из-за того, что Украина превратилась в ненадежного транзитера энергоресурсов. И сейчас тоже много говорят о том, что она может начать незаконно «отбирать» из транзитной трубы газ, предназначенный для европейских потребителей.

С. ПИКИН: Что касается газовых поставок, то накал страстей вокруг Украины по этому вопросу уже давно спал. Вспомните, как мы осенью 2014 года пугали Европу тем, что поставкам конец. Сильные переживания по этому вопросу были в 2015 году, в 2016-м споры поутихли, а в 2017-м об украинском транзите вообще никто не вспоминал. Это означает, что все идет в рабочем режиме и угрозы того, что поставки будут прерваны, нет. Спрос на газ есть, и я скажу, что поставки по украинской газотранспортной системе довольно большие. Украина все еще продолжает зарабатывать на транзите, при всех политических конфликтах между Россией и Украиной сохранены нормальные отношения в этой части.

NBJ: Но все же «карта» энергоснабжения Европы в случае реализации двух вышеназванных потоков серьезно изменится, не так ли? И не в пользу Украины, надо полагать.

С. ПИКИН: Если будет исполнен и первый, и второй вариант, то Германия станет более сильным игроком на рынке, через нее будет проходить до 100 млрд кубических метров из России. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Германия, несмотря на все введенные против России экономические санкции, выступает за строительство СП-2 и соответствующей наземной инфраструктуры по доставке газа в другие страны Европы. Здесь уместна поговорка «Одним все, другим ничего». Богатый богатеет, а бедный беднеет.

NBJ: Иногда можно услышать такое мнение – Россия взяла на себя слишком большие обязательства по снабжению газом различных потребителей. Хватит ли у нее для этого ресурса?

С. ПИКИН: Да. Одной из самых важных сделок, заключенных недавно Россией, был запуск компанией «Новатэк» проекта с ОАО «Ямал СПГ». До этого у нас был единственный проект по производству сжиженного природного газа (СПГ) на Сахалине. Возможность поставки СПГ довольно интересны и для России, и для европейских и азиатских потребителей нашего «голубого топлива». Уникальность же проекта, который я упомянул, не столько в объемах производства – сахалинский пока с этой точки зрения крупнее, сколько в том, что «Ямал СПГ» находится за Полярным кругом. Это действительно беспрецедентный проект, причем организованный не Газпромом, а независимым газовым игроком.

NBJ: То есть в России достаточно ресурсов, чтобы обеспечить и Китай, и Россию, и Европу, и бояться того, что может возникнуть дефицит ресурса, не нужно?

С. ПИКИН: Мы можем поставлять больше. Как говорится, был бы рынок, а предложение найдется. Газпром достаточно быстро способен нарастить добычу в полтора раза по сравнению с нынешними уровнями добычи. Но при одном непременном условии – если для этого будут рыночные предпосылки, которых мы пока не видим. Более того, политика энергоэффективности приводит к тому, что потребление газа в Европе постепенно снижается. С другой стороны, сейчас все более выгодным становится развивать азиатское направление, куда входят Китай и другие страны Юго-Восточной Азии. Тут, правда, тоже не все так просто и безоблачно. За развитие этих территорий идет конкурентная борьба. Кроме России, газ и нефть в этом регионе хотят продавать страны Ближнего Востока, Австралия, США и другие крупные игроки. Наглядный тому пример – последняя сделка между США и Китаем в сфере газа. Она показала, что эти две страны, несмотря на всю их недружелюбную риторику по политическим вопросам, могут выгодно сотрудничать в плане поставок газа. Китайцы готовы инвестировать десятки миллиардов долларов в развитие СПГ и добычу газа на территории США. У многих наблюдателей это вызвало удивление: раньше считалось, что это стратегическая отрасль и США не особо подпускали компании из других стран к ней. Теперь все изменилось. Если страны видят, что им выгодно сотрудничать в рамках тех или иных проектов, то они переступают через то, что казалось устоявшейся традицией.

беседовал Иван Скогорев
Поделиться:
 

Возврат к списку