Еще два-три года назад большинство людей воспринимало термин «биткоин» как название некой компьютерной игры, в которую вовлечен узкий круг интернет-пользователей. Сейчас тему регулирования производства и обращения цифровых валют обсуждают финансовые регуляторы не только в России, но и в других странах мира. О том, какие риски возникают в результате использования биткоина, в чем смысл этого явления в мировой истории денежных средств, а также о рисках, которые возникают в результате расширения спектра применения криптовалют, рассказал в интервью NBJ финансовый консультант, экс-глава казначейства московских подразделений банков JP Morgan и Credit Suisse Вадим ВОРОНИН.

NBJ: Вадим, в последнее время все, что связано с биткоином и другими криптовалютами, вызывает большой интерес со стороны как участников финансового рынка, так и средств массовой информации. По вашему мнению, чем объясняется растущая популярность такой альтернативной валюты, как биткоин?

В. ВОРОНИН: Прежде всего, я хотел бы обратить ваше внимание на то, что понятие «биткоин» вошло в нашу лексику одновременно со словом «хайп» (hype). Имя существительное «hype» переводится как беззастенчивая реклама, обман, надувательство или шприц для введения наркотиков.

NBJ: То есть речь идет о психологии?

В. ВОРОНИН: Да. Психология толпы является важнейшей движущей силой. Когда каждый день открывается по несколько десятков тысяч новых кошельков в разных криптовалютах и каждый конвертирует как минимум 50 долларов по принципу «кому сколько не жалко», это приводит к фундаментально сильному тренду. Спрос на товар, который имеет ограниченное предложение, толкает цены вверх, и этот тренд нельзя игнорировать. Люди могут себе позволить покупать и тюльпаны, и сертификаты МММ. Теперь это называется HYIP (высокодоходный проект для инвестирования. – Прим. ред.). Важно, чтобы идея была популярна среди своего круга общения, каждый день освещалась в СМИ, а также чтобы рядом были истории успеха. Например, знакомый, сосед, который стал криптовалютным миллионером.

Эти условия сегодня соблюдаются, поэтому существует устойчивый спрос на новые ICO, участие в которых обычно оплачивается основными криптовалютами. Это порождает приток новых денег в биткоин и другие альтернативные валюты.

NBJ: Поясните, пожалуйста, что такое ICO? Пока эта аббревиатура еще непривычна для России, многие путают ICO с IPO. В чем сходство и различие этих двух понятий?

В. ВОРОНИН: Основное различие между IPO и ICO заключается в зрелости компании и в юридической ответственности инициаторов и организаторов перед инвесторами. ICO является новой удобной формой краудфандинга (коллективного сотрудничества людей, которые добровольно объединяют свои деньги или другие ресурсы, как правило, через интернет, чтобы поддержать усилия других людей или организаций. – Прим. ред.). Предположим, у некоего коллектива единомышленников есть отличная бизнес-идея, а денег, чтобы закончить продукт и вывести его на рынок, как это часто бывает в таких случаях, нет. По большому счету новой компании нечего предъявить в залог успеха, кроме своей репутации и улыбающихся организаторов на фотографиях. И это довольно распространенное явление.

Почему для подобных организаций или сообщества людей не подходит такой инструмент привлечения средств, как IPO (первая публичная продажа акций акционерного общества. – Прим. ред.)? Потому что первичное публичное размещение могут позволить себе только зрелые компании, которые работают по четко регулируемым правилам и в условиях полной информационной открытости перед инвесторами. Когда-то было престижно для компаний и их менеджмента позвонить в колокольчик на Нью-Йоркской фондовой бирже, возвещая тем самым о размещении своих акций. Сейчас отношение к IPO изменилось из-за повышенных требований регуляторов, предъявляемых к публичным компаниям, к уровню корпоративного управления, к отчетности, листингу на биржах. Соответствовать всем им дорого, поэтому некоторые компании сворачивают свои программы листинга, выкупают акции с рынка и опять становятся приватными.

NBJ: Если вернуться к криптовалютам, то можно ли, по вашему мнению, рассматривать факт их появления как признак возникшего кризиса доверия к классическим мировым валютам?

В. ВОРОНИН: Нет. Кризиса доверия к обычным деньгам из-за появления криптовалют я не вижу. Не думаю, что гигантский размер долга США в условиях повышения ключевых ставок настолько напугал профессиональных представителей финансового сообщества, что они начали переводить свои состояния в криптовалюту. Какую-то часть – да, но это пока незначительно как для экономик, так и для самих инвесторов. Средний чек простого обывателя на криптовалютах не очень высок по сравнению с его доходом.

При ответе на ваш вопрос следует отметить другое. Криптовалюта действительно предоставляет удобный способ взаиморасчетов и поэтому активно используется при отмывании денег, даче взяток, организации теневого оборота активов. В то же время, как ни парадоксально это звучит, именно открытость блокчейн-технологии позволяет спецслужбам следить за подобными действиями. Основная «битва снаряда и брони» переместилась в так называемый Darknet (частную сеть, соединения в которой устанавливаются только между доверенными лицами с использованием нестандартных протоколов и портов. – Прим. ред.).

NBJ: Итак, у спецслужб, то есть государственных структур, возникают проблемы по мере развития блокчейн-технологии?

В. ВОРОНИН: Да. Зато для остальных это прекрасный способ заработать на комиссиях при обмене фиатных (традиционных) денег на криптовалюту, на видеокартах и оборудовании дата-центров, на электричестве и краудсорсинге через ICO. Программисты на языке solidity, судя по зарплатам, ценятся выше космонавтов! Создаются акселераторы по подобию инвестиционных банков. Чиновники ломают головы над решением вопроса, как им приспособить блокчейн к нуждам государств.

NBJ: Еще один не самый распространенный термин – фиатные деньги. Что он означает на практике?

В. ВОРОНИН: Так называют средства, которые основаны на вере их обладателей в то, что на них можно будет что-нибудь приобрести в будущем. Фактически речь идет об обычных деньгах, к которым мы все привыкли. Честно говоря, после отказа от золотого стандарта, когда на купюрах было написано, что есть возможность обменять эту бумагу на кусочек золота, большой разницы между фиатными, традиционными деньгами и криптовалютами не стало. Относительной стоимостью этих активов движут спрос и предложение. Просто на одних деньгах написано «In God We Trust», а на других нет никаких обещаний, кроме как наказать за подделку.

NBJ: Вы сказали, что чиновники ломают головы над тем, как можно использовать блокчейн-технологии на благо государства. Не в этом ли контексте следует воспринимать и недавние заявления руководителей финансовых ведомств России о том, что различные страны должны заранее продумать правовое регулирование в отношении биткоина и других криптовалют?

В. ВОРОНИН: Это абсолютно правильная рекомендация. Технология блокчейна основана на эмиссии виртуального актива, у него есть стоимость, признанная и используемая обществом по своему усмотрению без контроля государства. На новом зарождающемся рынке всегда появляются жулики, которые могут испортить самую прогрессивную идею. По мнению экспертов, многие ICO являются схемами добровольного отбора денег у неопытных инвесторов.

NBJ: Уже были подобные прецеденты? Не могли бы вы рассказать хотя бы об одном из них в качестве наглядного примера?

В. ВОРОНИН: В Греции арестовали одного гражданина по подозрению в отмывании крупной суммы денег. Против него возбудили дело о мошенничестве при ICO, бизнесмен предлагал «токенизировать» недвижимость и алмазы. В Китае под влиянием этого и подобных ему прецедентов были ужесточены правила KYC (know your customer, знай своего клиента – термин банковского и биржевого регулирования для компаний, работающих с деньгами частных лиц, означающий, что они должны идентифицировать и установить личность контрагента, прежде чем проводить финансовую операцию. – Прим. ред.). Также были усложнены процедуры, связанные с противодействием отмыванию средств, для торговли на биржах. Наконец, был введен запрет на проведение ICO в КНР. Все это в сентябре 2017 года привело к первому серьезному испытанию рынка криптовалют.

NBJ: Но первые тревожные звонки про- звенели раньше, не так ли?

В. ВОРОНИН: Безусловно. Массовый краудсорсинг через ICO начался весной 2017 года. В большинстве случаев 40-страничный текст на белой бумаге обещает инвесторам, что предлагаемый бизнес или целая экосистема должна вот-вот заработать в режиме MVP (minimum viable product, минимально жизнеспособный продукт. – Прим. ред.), а через год появится альфа-, бета- или даже реальное приложение, которое сделает всех богатыми. Обычно предлагается использовать выпускаемые токены одновременно и как платежное средство, и как акции с правами на голосование. Это равносильно тому, чтобы предложить расплачиваться за газ акциями Газпрома!

NBJ: Но, если я правильно понимаю, наряду с этим есть и здоровые, жизне- способные проекты? Как их распознать, по каким признакам?

В. ВОРОНИН: Да, есть проекты, предлагающие что-то действительно новое, требующее своей расчетной единицы и своих ниш и экосистем. Большинство проектов будет конкурировать с аналогичными фирмами в реальной экономике. Законы эффективности на открытом рынке приведут к тому, что потребитель продукта будет выбирать наиболее дешевый способ оплаты товара и/ или услуги. И не все проекты выдержат конкуренцию с реальным сектором из-за дороговизны своих коинов или токенов.

Несостоятельные ICO отсеются в течение первого года, ориентировочно как раз к весне 2018-го. Оставшиеся 10–15% будут создавать ценность, они уже сейчас являются сильными бизнесами, успешно развивающими свои экосистемы.

NBJ: Понятно, что и альтернативные цифровые валюты, и ICO не являются российскими ноу-хау. По вашему мнению, есть ли необходимость в том, чтобы наша страна занималась разработкой стандартов и практики регулирования в этом вопросе? Если да, то в чем должно заключаться это регулирование и на каких принципах оно должно строиться?

В. ВОРОНИН: Россия уже достигла высокого уровня диджитализации процессов, особенно при взаимодействии государства и бизнеса. Мы действительно обгоняем многие страны в применении некоторых технологий. Россия сделала первые шаги по направлению к более жесткому регулированию.

Предметная область определяет направление регулирования: оборот средств по счетам (кошелькам), майнинг, ICO, переупаковка активов – выпуск виртуальных сертификатов на реальные активы и многое другое.

Предположим, что майнеров и собственников обяжут задекларировать в налоговой службе свои кошельки по аналогии с иностранными счетами. Очевидно, многие участники оборота криптовалют не согласятся добровольно это сделать. Но это необходимое условие для легализации оборота, особенно для операций юридических лиц.

Что же касается ICO, то, вероятно, придется вводить понятие «виртуальное товарищество на вере» (коммандитное товарищество), чтобы разделить ответственность организаторов и инвесторов. Конечно, юристы могут дать более ценные советы. Можно пойти по пути SEC (Securities and Exchange Commission, Комиссия по ценным бумагам и биржам США. – Прим. ред.), т.е. приравнять ICO к IPO со всеми юридическими последствиями для организаторов. Последовательным с точки зрения SEC выглядит введение регулирования переупаковки активов по аналогии с правилами выпуска депозитарных расписок ADR/GDR банками.

Еще одна головоломка – как сертифицировать разнообразные механизмы хеширования (преобразования массива входных данных произвольной длины в выходную битовую строку фиксированной длины. – Прим. ред.)? Механизм свободного и быстрого открытия кошелька и работа с ним явно противоречат Федеральному закону № 63-ФЗ «Об электронной подписи».

В. ВОРОНИН: Для торговца цифровыми монетами риски являются стандартными: рыночный – волатильность цены, кредитный – если криптобиржу закроют, а также юридический – налоги, AML (anti-money laundering, борьба с отмыванием средств, полученных незаконным путем. – Прим. ред.).

С точки зрения технологии главным риском является открытость реестра. Если вы сделаете хоть одну транзакцию «на кошелек», вторая сторона по сделке, например ваш друг, бизнес-партнер, конкурент, узнает о вас все: баланс или, как минимум, оборот средств на ваших счетах, «цепочки» оплат и т.д.

Технический риск использования электронной подписи для управления кошельками решается методом создания «холодного», основного кошелька и «горячего», по сути транзитного счета, средства с которого постоянно списываются на «холодный». «Холодный» кошелек используется для шифрования отправлений на «чистом», не подключенном к интернету компьютере на «горячие» кошельки. Таким образом можно попытаться спрятать свой приватный ключ электронной подписи основного счета от любопытных глаз хакеров. 

Довольно актуальным является и вопрос анонимности пользователей. Банки отслеживают валютные переводы, но и просто IP-адреса, адреса электронной почты или номера телефона достаточно, чтобы идентифицировать обывателя. Есть и более изощренные методы работы с электронным следом человека в интернете.

В случае с биткоинами и другими криптовалютами дело обстоит сложнее. Последние новости свидетельствуют о том, что банки в Европе закрывают счета фирмам, которые связаны с криптовалютными операциями, биржи требуют от пользователей, участвующих в сделках с криптовалютами, копии паспорта. Им легче отказаться от клиента, чем иметь дело с регулятором. Поэтому инвесторы в криптовалюты не должны заблуждаться: их кошельки и действия недолго будут оставаться анонимными.

Еще одной важной проблемой является скорость проведения транзакции. Это одно из главных препятствий для применения блокчейна в биржевой торговле, своего рода «шоу-стоппер» (элемент, останавливающий представление).

Как вы можете убедиться, я назвал вам уже несколько болевых точек в истории с производством и обращением цифровых валют и с использованием блокчейна. Профессионалы в этом деле могут рассказать об их гораздо большем числе. Не стоит забывать и о государстве. С его точки зрения, развертывание своих блокчейн-сетей с ограниченным количеством участников может привести к выхолащиванию идеи блокчейна до банального аналога CDN-сетей (Content Delivery Network, сеть для доставки контента. – Прим. ред.).

NBJ: Заключительный вопрос нашей беседы я сформулирую следующим образом. Как распространение криптовалют может отразиться на структуре мирового финансового рынка в целом и на российской финансовой сфере в частности?

В. ВОРОНИН: Я уверен, что дальнейшее развитие технологий приведет к большей инкапсуляции данных, к решению проблем со скоростью их обработки. Также будет найден компромисс между интересами открытого общества и целями государства. Мы только в начале длинного, но быстрого технологического пути.