С какими главными вызовами банки сталкиваются сейчас и будут встречаться в среднесрочной перспективе? С чем связана необходимость использования такого инструмента, как профессиональное суждение, и почему, несмотря на то, что в целом ситуация в банковской системе улучшается, некоторые крупные игроки оказываются либо нежизнеспособными, либо серьезно «больными»? На эти и другие вопросы ответил в интервью NBJ старший директор, руководитель группы банковских рейтингов Аналитического Кредитного Рейтингового Агентства (АКРА) Кирилл ЛУКАШУК.

NBJ: Кирилл, как вы считаете, какие главные вызовы стоят перед российскими банками в настоящее время и можно ли говорить о том, что в секторе установилась тенденция к росту ключевых показателей?

К. ЛУКАШУК: Я бы выделил вызовы сегодняшнего дня и долгосрочные риски, которые явно присутствуют и учитывать которые банкирам приходится при планировании бизнес-моделей своих финансовых организаций. К первой группе, прежде всего, относится риск, связанный с качеством активов, ведь эта проблема никуда не делась. Конечно же, экономика начала восстанавливаться, это признают на сегодняшний день практически все эксперты, и, соответственно, некоторые классы активов сегодня чувствуют себя чуть лучше. Это хорошая новость, но, к сожалению, доля «проблемной» задолженности в портфелях кредитных организаций остается достаточно высокой, и, судя по тем данным, которыми оперируем мы, не снижается. Сейчас она составляет порядка 14-15 % от общего объема ссудного портфеля банков. В эту долю входят как кредиты, уже ставшие «проблемными» (просроченные свыше 90 дней), так и реструктурированная задолженность и так называемые «слабые» кредиты, то есть те, по которым риск наступления дефолта заемщика оценивается как высокий. 

NBJ: На первый взгляд, не такая уж это страшная цифра – 14-15 %. Во всяком случае ее сложно назвать критической, не так ли? 

К. ЛУКАШУК: Мы стараемся подходить к анализу без эмоций, поэтому не склонны давать цифрам такие оценки, как трагические или критичные. В данном случае необходимо понимать, что этот показатель формально действительно является небольшим. Но сопутствующий важный фактор – уровень резервирования по кредитам, подпадающим под определение «проблемной» задолженности, является далеко не стопроцентным. То есть в случае ухудшения ситуации либо на уровне сектора в целом, либо в отдельных отраслях и компаниях банки обременят грузом досоздания резервов. Плюс к этому мы видим, что с каждым днем ужесточается надзорная и регуляторная политика ЦБ РФ, и если раньше подозрения у регулятора вызывали преимущественно небольшие банки, то теперь картина в этом вопросе иная…

NBJ: Список «подозреваемых» существенно расширился?

К. ЛУКАШУК: Это скорее означает, что ЦБ РФ будет однозначно проводить более жесткую политику и в вопросах резервирования, вне зависимости от размера банка. Возвращаясь же к анализу показателя «проблемной» задолженности, я хочу отметить еще один момент. Вы, конечно же, понимаете, что эта цифра средняя по системе. В каких-то банках уровень «проблемки» может составлять 5–10 %, а где-то 25–30 %. И, как это ни печально, не такой уж редкостью являются банки, у которых кредитный портфель является на треть неработающим. 

NBJ: А такие кредитные организации в принципе жизнеспособны? Мне кажется, в экономической теории говорится, что 30-процентная «плохая» задолженность по банковской системе в целом является верным признаком масштабного системного кризиса. 

К. ЛУКАШУК: Вы правильно ставите вопрос. На самом деле в таких случаях речь идет скорее об искусственном поддержании видимости деятельности, чем о нормальном банковском бизнесе. Способы так называемой «гимнастики», когда за счет рефинансирования, реализации сложных цепочек создается видимость обслуживания кредита, хорошо известны. На деле же в подавляющем большинстве таких случаев либо кредиты оказываются экономически невозвратными, либо активы выведены. 

Так что, резюмируя все вышесказанное, я отмечу, что «проблемные» дол­ги действительно представляют собой серьезную проблему и ее игнорирование не приносит пользы ни отдельным участникам рынка, ни сектору в целом. Несколько компенсирует этот вызов наблюдаемый в последнее время рост достаточности капитала кредитных организаций. Как бы странно это ни казалось, такая позитивная динамика напрямую связана со слабым экономическим ростом в стране.

NBJ: Каким образом?

К. ЛУКАШУК: На фоне слабого экономического роста и по-прежнему невысокой инвестиционной активности наблюдается достаточно слабая динамика активов. Одновременно темп прироста новых резервов в совокупности по системе сильно замедляется, что поддерживает прибыль банков. Математически это приводит к тому, что увеличивается достаточность капитала, то есть фактически запас устойчивости банков на плохие времена, на случаи возникновения непредвиденных крупных убытков и т.д. Это, в принципе, неплохо для общей финансовой стабильности в экономике.

NBJ: А запас, как гласит народная мудрость, карман не тянет. Но это мы с вами обсудили нынешние наиболее актуальные риски. А что можно сказать о долгосрочных вызовах для нашей банковской системы?

К. ЛУКАШУК: Пожалуй, главный вызов заключается в том, что наша экономика входит в период, в котором она никогда не жила, – эпоху низких процентных ставок. Российские банки никогда с таким не сталкивались, и для них, привыкших к высокому по мировым меркам уровню чистой процентной маржи, этот период является опасным. По прогнозам Аналитического кредитного рейтингового агентства (АКРА), показатель маржи может потерять до 100 базисных пунктов в ближайшие 2-3 года. И вполне логично встает вопрос, как реагировать на это, что следует делать, чтобы компенсировать снижение доходности? Можно, с одной стороны, более агрессивно наращивать активы, но для этого нужно ослаблять риск-аппетит, что в наших операционных условиях в случае проведения банками неосмотрительной политики приведет к нарастанию рисков и дополнительным резервам. Другим, более сложным путем является повышение доли комиссионных доходов в общей структуре операционных доходов. Пока этого не происходит. Отдельные банки показывают неплохие результаты, но в целом по системе этот показатель составляет порядка 15 %. Это немного. Согласно классической теории банковского анализа, более устойчивой с точки зрения экономического цикла является такая структура финансового результата, когда чистые комиссионные доходы покрывают административные расходы, то есть стремятся к 25–30 % операционного дохода. 

NBJ: Да, еще расти и расти.

К. ЛУКАШУК: Вот именно. Банки это осознают, и именно из этого понимания «вырастают» все разговоры о диджитализации. По сути же своей, диджитализация представляет собой лишь инструмент, нового продукта нет. Это вопрос взаимодействия с клиентами, нового интерфейса, возможно, использования более защищенных каналов и способов передачи информации. Диджитализация в конечном счете повышает доходность бизнеса за счет экономии на транзакционных издержках и в некоторых случаях дает заработок на дополнительных комиссиях. Но смогут ли все финансовые организации воспользоваться этими возможностями? Очевидно, что нет, на сегодняшний день такие банки можно пересчитать по пальцам одной руки. Для остальных же структурный вызов, с точки зрения прибыльности, остается не просто актуальным, а жизненно важным. 

NBJ: А что вы скажете про внешние вызовы, например, про секторальные санкции, которые могут быть ужесточены, ведь Конгресс и Сенат США приняли в начале августа соответствующее решение? К тому же, как говорят некоторые эксперты, подходит к своему завершению так называемый «десятилетний цикл», и нарастает угроза возникновения очередного глобального финансово-экономического кризиса.

К. ЛУКАШУК: Гипотетически замедление мировой экономики таит в себе больше рисков, чем так называемая «санкционная история», которая уже является практически отыгранной с точки зрения банковского сектора. Ведь что такое санкции с экономической точки зрения? Это, прежде всего, ограничение доступа для ряда организаций на внешние рынки капитала. Если же говорить о российских банках, то санкции для некоторых из них были болезненными в первое время, поскольку они создавали дополнительные сложности с рефинансированием ранее привлеченных кредитов и займов. К настоящему же моменту ситуация такова, что пиковые периоды выплаты задолженности остались в прошлом, а режим санкций привел к сокращению внешнего долга. Оставшийся объем может быть погашен со временем или замещен за счет внутреннего перекредитования. Так что сейчас нет оснований для того, чтобы говорить, что какой-либо из российских банков фундаментально зависит от доступа к иностранным рынкам капитала или дохода от бизнеса в заграничных юрисдикциях. 

NBJ: И это хорошая новость, не так ли?

К. ЛУКАШУК: С одной стороны, да, а с другой стороны, приходится признать, что в результате санкционного режима у нас сформировалась инкапсулированная банковская система. Это плохо, поскольку наши банки, возможно, теряют рынки для использования своего капитала и диверсификации по регионам с разным уровнем риска операционной среды. С другой стороны, если говорить о гипотетических внешних шоках, то для наших игроков эта инкапсулированность рынка становится своего рода щитом. 

NBJ: Но это так с позиции финансирования, а с точки зрения стандартов надзора и регулирования Россия продолжает перенимать и реализовывать все международные лучшие практики. Возникает резонный вопрос, правильно ли это? 

К. ЛУКАШУК: Это принципиальная позиция регулятора, и я должен сказать, что разделяю ее. Регулирование финансовых рынков является одной из передовых линий экономического регулирования в целом, и в том, что Банк России идет в авангарде этого процесса, больше плюсов. Если вы посмотрите ретроспективно, то любое ослабление регуляторных требований через какой-то временной период «выстреливает» в форме появления и эскалации серьезных проблем для системы в целом. Банки во всем мире оппортунисты. Если они видят, что регуляторные рамки для них расширяются, то с радостью пользуются этим.

NBJ: Что вполне логично.

К. ЛУКАШУК: Да, но не будем забывать при этом, что банки являются особыми организациями, которые рискуют средствами кредиторов, существенную часть которых составляют деньги населения. Последнее, что может позволить себе любое правительство, – это системный банковский кризис. Отсюда и дилемма Too Big to Fail, и кажущийся избыточным регулятивный пресс. Все это является результатом особого статуса кредитных организаций и тяжелых последствий банковских кризисов для экономики.

NBJ: К особенностям регулирования и надзора банковской деятельности мы еще вернемся, а сейчас я хочу напомнить о том, что вы говорили в начале нашей беседы. Ситуация в банковском секторе пусть медленно, но улучшается, и очень странным на этом фоне выглядит то, что произошло совсем недавно. Я имею в виду банкротство банка «ЮГРА», затем санацию банка «Открытие». Обе эти организации крупные, банк «Открытие» можно отнести к категории Too Big to Fail. О чем, с вашей точки зрения, свидетельствуют две эти истории?

К. ЛУКАШУК: Никогда общий системный тренд не исключает возникновения проблем у отдельных организаций, поскольку некоторые банки могут проявлять слишком высокий аппетит к риску, придерживаться агрессивной стратегии развития либо, что хуже всего, выводить активы и фальсифицировать отчетность. Вопрос здесь не столько в том, почему у них в некоторых случаях возникают проблемы, несовместимые с жизнью, сколько в том, каким должен быть регуляторный ответ на подобные явления. Вы, наверное, не раз слышали вопрос о том, может ли банк в принципе жить с отрицательным экономическим капиталом.

NBJ: Судя по многочисленным примерам, может.

К. ЛУКАШУК: Да, но только до того момента, пока это позволяет регулятор. Когда ЦБ РФ закрывает для банка такую возможность, происходит ввод временной администрации с последующей санацией или отзывом лицензии на осуществление банковской деятельности. Причины возникновения отрицательного капитала заключаются в том, что всегда есть соблазн заработать дополнительную прибыль, проводя высокорискованную политику, всегда есть желание расти не органически, а быстро, за счет присоединения других активов, особенно если есть возможность сделать это, используя заемные средства. Если говорить очень упрощенно, многие из тех банков, деятельность которых была приостановлена или скорректирована под воздействием регулятора, видели возможность быстро увеличить свою долю на рынке и заработать здесь и сейчас благодаря приобретению того или иного игрока или финансированию крупного инвестиционного, зачастую девелоперского проекта. Причем нередко это желание банка совпадало с интересами собственника по финансированию своих проектов или бизнеса партнеров либо даже было обусловлено ими. И банки решались на такой шаг, а 
риски и возможные надзорные проблемы отложили на потом.

NBJ: Умри ты сегодня, а я завтра?

К. ЛУКАШУК: Да, парадигма мышления близкая. А что делать, когда проблема, которая еще недавно казалась завтрашней, становится сегодняшней? Тут есть два варианта действий. Собственник может закрыть возникшие у банка проблемы своим капиталом, если у него есть желание и средства сделать это. Это первый вариант, при котором банк сможет продолжать свою деятельность. А второй способ заключается в том, что трудности банка становятся в лучшем случае проблемой ЦБ РФ, а в совсем плохом – бременем налогоплательщиков, поскольку им придется косвенно финансировать процесс оздоровления «проблемного» банковского актива. В таких случаях возникает вопрос морального риска…

NBJ: Который, как все говорят, является нерешаемым.

К. ЛУКАШУК: Полностью его решить действительно нельзя, но, по крайней мере, можно минимизировать последствия его реализации. Например, с помощью дифференцированного механизма отчислений взносов в систему страхования вкладов. Это вполне успешно работает не только в США, но и в других развивающихся странах, например, в Казахстане. В России пока применяется упрощенный подход, который принимает во внимание уровень процентных ставок по вкладам относительно среднерыночных и некоторые показатели экономического положения. Развитием этой системы мог бы стать переход к прямому влиянию оценки финансового положения банка на размер страхового взноса. Банки, готовые принимать на себя повышенные риски, платят в систему страхования больше, чем кредитные организации, придерживающиеся более консервативной политики. Это логично.

NBJ: Но если мы вернемся к банку «ЮГРА» и «Открытие», что вы можете сказать насчет них? Их погубило одно и то же или причины возникновения у этих участников проблем были разными?

К. ЛУКАШУК: Даже беглого взгляда на отчетность этих игроков достаточно, чтобы убедиться в том, что у них были очень разные бизнес-модели. Банк «ЮГРА» был обособленным, абсолютно не завязанным на банковскую систему и финансовые группы игроком, бизнес-модель которого была очень рискованной. Весь вопрос был не в том, стоит или не стоит ставить точку в истории его существования, а в том…

NBJ: Когда именно она должна быть поставлена?

К. ЛУКАШУК: Да. И здесь возникает другой очень важный вопрос. У нас стало модным упрекать ЦБ РФ в поздней реакции на те или иные случаи. На мой взгляд, при рассуждении на эту тему нельзя забывать об отсутствии права Банка России на полноценное профессиональное (мотивированное) суждение об уровне рисков, принимаемых банком. У нас есть свод формальных правил, по которым классифицируется ссуда, признается обеспечение, рассчитывается капитал и т.д. И есть 101 способ, как обойти все формальные правила. Я думаю, что Банк России хорошо знает эти  методы и видит, как они применяются на практике отдельными банками. Но он не всегда имеет возможность повлиять на участников рынка, поскольку ему приходится во взаимодействии с ними руководствоваться тем самым сводом формальных правил, о котором я упомянул выше.

NBJ: Но, с другой стороны, многие эксперты говорят, что профессиональное суждение может превратиться в личное мнение сотрудников ЦБ РФ, если будут отброшены в сторону формальности.

К. ЛУКАШУК: Это действительно очень сложный момент, и нет ничего удивительного в том, что вопрос о применении профессионального суждения, о принципах, которыми следует руководствоваться при его вынесении, обсуждается уже не первый год, и каждый раз очень горячо. Но, по моему убеждению, все случаи, свидетелями которых мы были за последние несколько лет, говорят об одном и том же. Профессиональное, или, как его еще называют, мотивированное суждение необходимо. 

NBJ: Итак, с банком «ЮГРА», по вашим словам, все понятно, а как быть с банком «Открытие»? Он лишился самостоятельности из-за того, что проводил неверную риск-политику или стал жертвой пиар-атаки со стороны недобросовестных конкурентов?

К. ЛУКАШУК: В нашем пресс-релизе о присвоении кредитного рейтинга банку «Открытие» от 3 июля текущего года мы упоминали в числе прочих два основных риска, которые как раз и реализовались. Первый – это низкое качество активов самого банка. Подобная ситуация сложилась потому, что он кредитовал предприятия с неустойчивым финансовым положением. Существенную долю его заемщиков представляли проекты на рынке недвижимости с длительными сроками окупаемости без должного уровня денежного потока, что приводило к накоплению в портфеле «проблемных» кредитов. По нашим оценкам, уровень «проблемной» задолженности существенно превышал 20% кредитного портфеля без учета сделок РЕПО и был слабо зарезервирован.
Второй фактор риска – это агрессивная бизнес-модель развития, причем даже не столько банка, сколько финансовой корпорации (ФК) «Открытие». Мы видели, что ФК традиционно проявляла большой аппетит к приобретению других активов на заемные средства, что выразилось в негативном влиянии слабого финансового положения холдинга на уровень кредитного рейтинга банка.

NBJ: Тут тоже есть простор для критики регулятора. Не мог же ЦБ РФ этого не видеть. Он одобрил эти сделки и уж точно санкционировал то, что банк «Открытие» выступил в роли санатора для банка «Траст», который как раз прославился очень высоким аппетитом к риску и очень плохим качеством активов. 

К. ЛУКАШУК: Тут надо разделять две вещи – банк, который входил в холдинг, и сам холдинг. Контролировать деятельность холдинга и как-то влиять на его решения по приобретению тех или иных активов для ЦБ РФ не так просто, как могло бы показаться. Что же касается банка, то тут тоже надо различать, что ЦБ РФ может осуществить в пределах своих полномочий и что он хотел бы сделать. 

NBJ: Он хочет, например, иметь возможность получать и анализировать отчетность холдингов, в состав которых входят банковские организации.

К. ЛУКАШУК: Конечно, и это вполне логичное желание. И не случайно, что в своем сообщении, посвященном санации «Открытия», ЦБ РФ упомянул несколько ключевых активов, которые входили в финансовую корпорацию и теперь сформировали банковскую группу под управлением регулятора. 

NBJ: Рискованная стратегия и стремление к агрессивному росту за счет поглощения других активов являются системными проблемами, не так ли? Их нельзя устранить одномоментно.

К. ЛУКАШУК: Их вообще практически невозможно решить без замены собственника и полного пересмотра стратегии развития банка. А к чему эти проблемы приводят без должной оценки рисков и качества приобретаемых активов, стало как раз очевидным на примере «Открытия». Поводом и возможностью для реализации мер по финансовому оздоровлению стал массовый отток ресурсов как корпоративных, так и розничных клиентов. И лишь часть этого объема составили средства, которые были привязаны к требованию по уровню кредитного рейтинга. Как ни парадоксально, в данном случае отток был обусловлен преимущественно корпоративными клиентами. Физические лица начали выводить деньги из банка в числе последних. Соответственно, тут можно говорить о том, что клиенты-юрлица стали гораздо более информированными и профессиональными, чем были 10-15 лет назад. Они достаточно пристально изучают и бизнес-модель банка, в котором обслуживаются, и новостной фон, формирующийся вокруг него. 

NBJ: Это урок для всех остальных.

К. ЛУКАШУК: Совершенно верно. А второй урок уже всем хорошо знаком. Ни один банк, каким бы большим, на первый взгляд, запасом ликвидности он ни располагал, не может вынести массированного продолжительного оттока клиентских средств со своих счетов без поддержки со стороны регулятора или акционера. 

NBJ: ЦБ РФ решил судьбу «Открытия» таким образом, что не пострадали ни оставшиеся клиенты банка, ни сама банковская организация, за исключением ее собственников. Вроде бы все хорошо, но не является ли это очередным примером too big to fail?

К. ЛУКАШУК: Это яркий пример названного вами принципа. Банк был очень крупным, отзыв у него лицензии имел бы очень серьезные негативные последствия для экономики в целом. В данном случае ЦБ РФ выбрал наиболее мягкую форму оздоровления, вероятно, принимая во внимания те факторы, которые я назвал выше. Стресс в финансовой системе в принципе вредит экономике, и уж тем более он нежелателен, когда банковская система только-только начала оправляться от кризиса и, как я уже сказал, наметилась тенденция к улучшению ее ключевых показателей. 

NBJ: Уже нет смысла скрывать, что если не причиной, то поводом или, точнее, охапкой соломы, брошенной в костер, стало небезызвестное письмо, разосланное аналитиком управляющей компании (УК) «Альфа Капитал» вип-клиентам УК. Их предупредили о высокой вероятности возникновения проблем у «Открытия». Но вместе с этим банком были упомянуты еще три крупные финансовые организации. Как, по вашему мнению, обстоят дела с ними, есть ли основания опасаться того, что у них могут возникнуть неприятности?

К. ЛУКАШУК: Упомянутые вами банки обладают очевидными общими признаками, например, крупным размером, московской пропиской и частными владельцами. Однако бизнес-модели у них очень разные, и мне кажется непрофессиональным привязывать их друг к другу в соответствующем контексте. При этом я должен заметить, что мы не рейтингуем некоторые из упомянутых кредитных организаций и не можем судить об их уровне кредитоспособности. 

NBJ: А если посмотреть на последние резонансные случаи отзывов лицензий или санаций, прослеживается ли здесь применяемая регулятором логика? 

К. ЛУКАШУК: Очень многое зависит от поведения собственников. Если владелец в случае такой необходимости готов участвовать своими деньгами в докапитализации банка и повышении тем самым его финансовой устойчивости, то это одна история, если нет, то совсем другая. Вспомните прецедент с Татфондбанком. Если бы руководство Республики Татарстан или крупные клиенты банка решили положительно вопрос о внесении в его капитал достаточного объема средств для закрытия «дыры», то весьма вероятно, что и этот актив пошел бы на санацию, а не на ликвидацию. 

NBJ: Я так понимаю, цель санации – не просто «поставить банк на ноги», но в идеале и вернуть его обратно в рынок, то есть продать частным инвесторам. Но, честно говоря, очень сложно припомнить такие случаи. Возможно, Фонду консолидации это будет удаваться лучше, чем Агентству по страхованию вкладов (АСВ), которое до этого было у нас главным санатором?

К. ЛУКАШУК: Вы правы, говоря о том, что таких прецедентов практически не было. Что же касается того, изменится ли ситуация с появлением Фонда консолидации, то на этот вопрос я отвечу следующим образом. Сам по себе Фонд является правильным инструментом для оздоровления «проблемных» и временно нежизнеспособных активов. Но сможет ли он играть роль инструмента, компенсирующего государству его потери на оздоровление банковских активов? На этот вопрос и ЦБ РФ, и Фонду только предстоит ответить.

NBJ: Вернемся, если не возражаете, еще раз к вопросам регулирования банковской деятельности. Вы сказали о необходимости использования такого инструмента, как мотивированное суждение. А каково ваше отношение к пропорциональному регулированию и консультативному надзору? И связаны ли между собой логически два этих инструмента?

К. ЛУКАШУК: На мой взгляд, цель введения пропорционального регулирования, в первую очередь, состоит в том, чтобы дать шанс небольшим банкам с рыночной, устойчивой бизнес-моделью почувствовать себя комфортнее на рынке с точки зрения регулятивного бремени. Небольшие банки получат возможность оптимизировать затраты на выполнение регуляторных требований, что может положительно сказаться на рентабельности их бизнеса. Возможно, в этом случае их собственники снова почувствуют интерес к банковской сфере. Ведь проблема у нас сейчас как раз в том, о чем мы уже говорили выше. Доходность этого бизнеса на долгосрочном горизонте будет находиться под давлением, поэтому вполне естественно, что собственники банков начинают смотреть на другие отрасли экономики, их все меньше интересует финансовая область. Оговорюсь, что это рассуждение применимо исключительно к добросовестным представителям банковского сообщества. 

NBJ: Удивительно, а ведь еще сравнительно недавно считалось, что владельцы банков – это как раз те, кто поймал «синюю птицу».

К. ЛУКАШУК: Справедливо, однако в новых условиях профессиональные инвесторы понимают, что очень высок риск наступления именно долгосрочного периода низкой доходности банковской деятельности относительно отраслей реального сектора экономики. Это не краткосрочное явление, спровоцированное кризисом, а устойчивая тенденция. Знаете, как говорят некоторые банкиры? Сначала банк было иметь модно, потом выгодно, а теперь не модно и не выгодно. Не исключено, что ЦБ РФ, вводя пропорциональное регулирование, пытается показать, что в настоящее время иметь сравнительно небольшой банк с устойчивой бизнес-моделью, не завязанной на финансирование проектов собственника, может быть выгодно.

NBJ: А в чем смысл идеи консультативного надзора? Регулятор будет советовать собственникам и топ-менеджерам, как управлять банками?

К. ЛУКАШУК: Как я понимаю, не столько советовать, сколько делиться с ними своими взглядами на регулятивные риски той или иной бизнес-модели еще на стадии ее планирования или начальных этапах реализации. Но здесь опять-таки возникает препятствие. Я убежден, что консультативный надзор невозможен без такого инструмента, как мотивированное суждение, а он у нас остается фактически незадействованным. Можно неоднократно проводить встречи и совещания, но в отсутствие этого инструмента они не будут способствовать конструктивному диалогу регулятора и банка. Появление мотивированного суждения стимулирует собственников оценивать возможные последствия его использования. Поэтому возможность для регулятора купировать риски, не дожидаясь их разрастания в системную проблему, с таким инструментом выглядит несколько реалистичнее. Вместе с тем для стимулирования развития здорового рынка важен аккуратный подход к реализации таких полномочий. В широком смысле конструктивный и действенный диалог необходим, потому что нельзя все проблемы, возникающие в банковском секторе, вешать либо только на собственников и «топов», либо только на регулятора. Это дорога с двусторонним движением.