Чем грозит по всем признакам начинающаяся торговая война между КНР и США остальным странам и мировой экономике в целом? В чем главная причина того, что эти государства сейчас «пристреливаются» друг к другу? Как это противостояние может отразиться на состоянии мирового рынка энергоносителей? Какие факторы оказывают ключевое влияние на динамику мировых цен на черное золото сейчас? На эти и другие вопросы ответил в интервью NBJ начальник аналитического отдела ИК «Церих Кэпитал ­Менеджмент» ­Николай ПОДЛЕВСКИХ.

NBJ: Николай, складывается впечатление, что Америка и Китай готовятся к масштабной торговой войне друг с другом. Хорошо известно, что отношения между этими государствами были напряженными в течение последних нескольких лет, но, судя по заявлениям обеих сторон, они выходят на новый виток эскалации. По вашему мнению, с чем это может быть связано и какие экономические факторы могут лежать в основе этого?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Фундаментальная причина назревающих трений между США и Китаем достаточно проста, и состоит она в том, что торговый баланс Соединенных Штатов является отрицательным уже много лет. Понятно, что эта цифра не статична, и в последние годы торговый дефицит США составляет в среднем минус 40 млрд долларов в месяц и таким образом приближается к минус 500 млрд долларов в год. В то же время у Китая фиксируется положительное сальдо: в среднем оно составляет 50 млрд долларов в месяц и 600 млрд долларов в год.

NBJ: Какие похожие цифры.

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Вот именно. При этом в последнее время Китай стал наиболее крупной торговой державой, и большая часть его положительного торгового баланса возникает как раз за счет торговли с США, а большую часть отрицательного американского торгового баланса составляет Китай. То есть сложилась парадоксальная картина, когда экспорт товаров из Китая в Америку превышает обратный импорт примерно в три раза. И этот дисбаланс возрастает, поэтому эксперты отдают себе отчет в том, что рано или поздно – и теперь скорее рано, чем поздно – этот дисбаланс должен быть устранен. Хотелось бы, чтобы процесс устранения происходил плавно и не слишком болезненно и для вовлеченных сторон, и для мировой экономики в целом.

NBJ: Какова вероятность, что ликвидация дисбаланса будет осуществлена таким образом? Иными словами, не пройдена ли в этом вопросе точка невозврата, за которой могут приниматься уже только болезненные ­решения?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Думаю, вы правы в своих опасениях. Недаром США и Китай называют «сиамскими торговыми партнерами», подразумевая под этим определением, что они слишком тесно друг с другом связаны. Мы знаем, что операции по разделению сиамских близнецов всегда сложны, но, к сожалению, далеко не всегда удачны. Поэтому есть риск, что и в случае с разделением указанных торговых «близнецов» все будет обстоять непросто.

NBJ: А пока Америка и Китай оказывают психологическое давление друг на друга?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Да, это можно назвать «пристрелкой», когда обозначаются не очень благоприятные начальные условия для ведения будущих переговоров, чтобы потом, отступая от них, можно было прийти к взаимоприемлемому соглашению. Мы уже видим первые признаки этого «отступления»: сначала новоизбранный президент США делал очень провокационные заявления – например, по Тайваню, независимость которого является для КНР очень болезненной темой. Теперь же мы видим, что новая американская администрация готова рассматривать политику «единого Китая», хотя пока неясно, насколько она серьезна в своих намерениях. Главное, чтобы предварительная «пристрелка» со временем не обернулась уже настоящей взаимной стрельбой по мишеням. 

NBJ: Кто-то называет происходящее между Китаем и США торговой войной, кто-то, как вы, – операцией по разделению «сиамских торговых близнецов». Как бы там ни было, понятно одно: наилучших условий для себя добьется тот, у кого изначально более сильные позиции и у кого меньше узких мест. Какие, на ваш взгляд, есть узкие места у Китая?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Слабые места Китая  они же сильные стороны США, достаточно просты и очевидны. КНР построила экспортно ориентированную экономику. Страна уделяет особое внимание стимулированию внутреннего спроса, однако это очень медленный процесс. И до сих пор весьма существенная часть ВВП страны обеспечивалась за счет экспортных поставок, соответственно, для Китая принципиально важно иметь торговые пути, которые не контролировались бы Соединенными Штатами. Это только на первый взгляд кажется, что со своими товарами по морю можно двигаться по всем направлениям, но в реальности существует много узких мест, начиная, к примеру, с Панамского перешейка и Малаккского пролива, а также ряда других зон, контролируемых Америкой. Такое положение сильно нервирует Китай, который в последние десятилетия стремительно наращивал свои торговые обороты, но оставался полностью зависимым от доброй воли США. Пока еще очень осторожные попытки КНР хотя бы немного изменить ситуацию наталкивались на жесткое противодействие США.  Примером тому может служить выстраиваемый Китаем в Южно-Китайском море форпост на искусственных островах, который призван контролировать чувствительную для него торговую зону. 

NBJ: Получается, что за этим конфликтом тоже стоит торговый спор?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Конечно. И весьма вероятно, что напряжение, которое возникает в рамках этого спора, приобретая в том числе и политический характер, в ближайшее время будет только возрастать.

NBJ: Правильно ли я понимаю, что раз уж для Китая так важны неконтроли­руемые США торговые пути, то большое значение для него приобретает союз с ­Россией?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Да. Собственно говоря, Китай этого и не скрывает: в последние годы он демонстрирует растущий интерес к поставкам своих товаров по суше железнодорожными путями. Новый Шелковый путь по суше практически не контролируется США, но не стоит расслабляться – очевидно, что американцы будут предпринимать усилия для того, чтобы поставить под свой контроль те участки пути, которые находятся не на территории России. 

NBJ: Так или иначе мы видим, что, если можно так выразиться, схватились два самых крупных хищника в геополитическом лесу. Что это сулит России – отдельный вопрос, к которому мы еще вернемся. А какие последствия это может иметь для Европейского союза, который и без того столкнулся сейчас с большим количеством внутренних и внешних вызовов?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Евросоюз позициони­рует себя в роли младшего партнера Соединенных Штатов в финансовых, торгово-экономических, военно-политических вопросах. До недавнего времени ЕС чувствовал себя в этом положении вполне комфортно, но в последние годы он пытается действовать более самостоятельно. Например, руководство КНР за рамками Евросоюза ведет переговоры с руководством Великобритании. Сюда же можно отнести игры Европы с Россией по поводу поставок газа обходными маршрутами, сложные взаимоотношения разных стран по поводу проекта Шелкового пути и т.д. Здесь предстоит решить еще много сложных вопросов, но сухопутная торговая интеграция Европы и Китая сильнее сплотят страны евразийского континента, одновременно отдаляя их от США.

NBJ: Перейдем к мировому рынку энергоносителей. Какие последствия повлечет для него противостояние между США и Китаем? Будет ли он реагировать на этот конфликт или для него сейчас более важную роль играют другие факторы?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Конечно, влияние этого потенциально нарастающего конфликта на мировой рынок энергоносителей будет весьма существенным. Не стоит забывать о том, что Китай в последние несколько лет был драйвером мирового потребления энергоресурсов и его доля в мировом энергобалансе за четверть века изменилась с менее чем 10% до 23–24%. Для лучшего понимания приведу следующие данные: если в мире темпы роста потребления энергоресурсов на протяжении последних 20 лет в среднем составляли около 2,2%, то в Китае этот показатель фиксировался на уровне 6,3%. Более того, если взять годовой прирост мирового энергопотребления, то здесь доля Китая составляла от 30% до 40%, а в некоторые годы даже превышала половину общемирового объема! Конечно, развитые страны очень ревностно относятся к такому распределению долей, особенно в условиях высоких цен на энергоносители.  

NBJ: Картина вырисовывается, мягко говоря, небезопасная.

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Это действительно так. Теперь, если США будут ограничивать поток товаров из Китая путем введения заградительных пошлин, экономика Поднебесной покажет резкое замедление. Вместе с этим будут снижаться объемы энергопотребления в Китае. 

И этот фактор окажет колоссальное влияние на динамику цен на энергоносители на мировых товарных рынках. 

NBJ: Но пока эти цены демонстрируют скорее тенденцию к росту.

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Да, в последние пару лет наблюдается рост цен. И это происходит на фоне изменения не столько суммарного потребления энергоносителей Китаем, сколько структуры этого потребления. КНР поставила перед собой задачу сократить долю угля в своем энергобалансе. И это уже происходит, что сопровождается опережающим ростом потребления газа и нефти. Для России здесь есть положительные моменты, поскольку мы уже поставляем нефть и газ в Китай и в дальнейшем планируем увеличивать объемы поставок. В долгосрочной перспективе рынок КНР мог бы стать отличной альтернативой европейским рынкам нефти и газа. 

NBJ: И эта цель в случае реализации определенного сценария развития событий оказывается под вопросом?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Да. Поэтому нам ни в коем случае нельзя желать того, чтобы китайская экономика начала резкое торможение. 

NBJ: В конце 2016 года было заключено соглашение между странами, входящими в ОПЕК, и так называемыми неопековскими странами о сокращении объемов добычи и поставок нефти. Как вы оцениваете условия этого соглашения и насколько реализуемым оно вам представляется в целом?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: По итогам января можно сказать, что это соглашение более или менее выполняется – по разным оценкам, примерно на 80–90%. Но следует иметь в виду, что в дальнейшем противоречия между странами-производителями, весьма вероятно, могут нарастать. Среди подписавших соглашение стран есть те, которые будут откровенно пытаться обходить достигнутые договоренности. Особенно обременительными они могут стать для стран, способных быстро нарастить добычу нефти. 

NBJ: Для стран-экспортеров это соглашение, подобно медали, имеет две стороны. Понятно, что все страны-производители заинтересованы в росте мировых цен на черное золото, но, с другой стороны, ограничение продаж энергоресурса им невыгодно. По вашему мнению, выгодно ли это соглашение для России?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Каждая из договаривающихся сторон пытается выбрать для себя оптимальную стратегию. Россия, согласившись на снижение ежесуточной добычи на 300 тыс. баррелей, не сильно урезала интересы своих нефтедобывающих компаний. Конечно, этим компаниям придется корректировать свои инвестиционные планы, но наверняка не слишком радикально.

NBJ: Следующий вопрос носит по большей части теоретический характер. Какой, на ваш взгляд, диапазон мировых цен на нефть был бы оптимальным для нашей страны с учетом нынешней структуры ее экономики, существующих вызовов и т.д.?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: На подобный вопрос всегда хочется ответить: чем больше, тем лучше. Но и достигнутые к началу 2017 года цены  на нефть уже могут быть вполне комфортными для нас. Хочется особенно подчеркнуть, что для производителей главным условием является даже не столько определенная ценовая планка, сколько относительная стабильность ценовой конъюнктуры мирового нефтяного рынка. Самые большие неприятности для экономики России, как, впрочем, и для экономик других нефтедобывающих стран, возникают, когда котировки нефтяных контрактов начинают скакать в разы, причем вполне неожиданно для них. Как говорилось в романе М. Булгакова, не так страшно, что человек смертен – страшно то, что он внезапно смертен. Примерно в таком же ключе можно говорить и про мировой рынок энергоресурсов. И когда страны «ОПЕК плюс» договариваются о сокращении добычи, то они исходят не столько из стремления обеспечить условия для резкого повышения цен, но также (что иногда важнее) из желания регулировать динамику котировок контрактов, сглаживать резкие скачки цены. 

NBJ: Но ведь говорят, что одна из стран-производителей заинтересована исклю­чительно в высоких ценах на нефть, причем действительно по принципу «чем выше, тем лучше». Это, конечно же, Америка с ее сланцевой отраслью. Есть версия, что именно американские нефтяники были основными «донорами» предвыборной кампании Дональда Трампа и, соответственно, именно они планируют стать основными бенефициарами его победы. Могут ли США с учетом этого начать игру на повышение мировых цен на нефть?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Высокие цены на нефть выгодны и интересны всем производителям, но перспектива их повышения по сравнению с текущими уровнями на руку в первую очередь тем, кто находится на грани нулевой рентабельности. Так вот, в последние два года было очень много разговоров о том, что к числу как раз таких производителей относятся американские компании, специализирующиеся на добыче сланцевой нефти. На то есть объективные причины: еще два года назад мы были свидетелями обвального падения объемов бурения для добычи сланцевой нефти, поскольку для многих компаний такое бурение стало просто катастрофически невыгодным. Скорее всего, как раз тогда многие из них уже перешли черту нулевой ­рентабельности.

NBJ: То есть все-таки они будут играть на повышение цен?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: В последнее время ситуация с добычей сланцевой нефти изменилась: в предыдущие семь месяцев объемы сланцевого бурения только увеличивались. Это означает, что нынешние цены стали уже более-менее комфортными для «сланцевиков». Напомним, что в конце 2014 – начале 2015 года при даже больших ценах, чем сегодня, происходило обвальное сокращение числа действующих буровых установок, а сейчас уже в течение девяти месяцев их число только растет. 

Насколько совпадают интересы новой администрации США и нефтегазодобывающих компаний, однозначно сказать сложно. С одной стороны, команда нового президента намерена уделить особое внимание развитию инфраструктуры страны. Речь идет о вложении порядка 1 трлн долларов в инфраструктурные проекты. Такие проекты – это, кроме всего прочего, также увеличение использования энергоресурсов, что, в свою очередь, потребует наращивания объемов добычи и импорта нефти и газа. С другой стороны, команда Дональда Трампа давала обещание добиться энергетической независимости страны, а это тоже дает дополнительные бонусы нефтедобытчикам. Казалось бы, для добывающих компаний все более или менее благоприятно, однако инфраструктурное обновление страны возможно и при низких ценах на энергоресурсы. При таком подходе интересы добытчиков и команды нового президента будут ­расходиться. 

NBJ: Год назад в рамках нашей предыдущей беседы вы сказали, что в мировой экономике накоплено огромное количество лишних денег, которые необходимо «сжечь», чтобы избавить экономику от денежного «навеса». По вашему мнению, удалось ли за прошедший год хотя бы частично сократить их объем и сделать этот «навес» более посильным и менее угрожающим с точки зрения стабильности мировой экономики?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Я считаю, что 2016 год с этой точки зрения оказался совершенно бесполезным. Да, Федеральная резервная система США больше не проводит политику количественного смягчения, и с декабря 2015 года она осуществила два раунда повышения процентных ставок. Но это само по себе не изменило положения дел радикально: мировую финансовую систему следует рассматривать в совокупности, и мы видим, что очень активно политику стимулирования продолжают вести и Европейский центральный банк, и Банк Японии. Они в значительной мере компенсируют ту приостановку, которую демонстрирует ФРС США.

NBJ: То есть проблема «денежного навеса» все же остается?

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Да. И я думаю, что признаки увеличения инфляции и будущего ее нарастания покажут, что надо было активнее заниматься устранением этого «навеса» вчера и еще более активно действовать в этом направлении сейчас. Дай бог, чтобы это нарастание было щадящим для мировой экономики, но, честно говоря, надежд на это немного.

NBJ: Многие эксперты говорят, что мировая экономика может столкнуться с кризисом даже более разрушительным, чем Великая депрессия – 2, разразившаяся осенью 2008 года.

Н. ПОДЛЕВСКИХ: Знаете, тут в качестве утешения можно привести только один абстрактный довод: уже было много прецедентов, когда казалось, что вот-вот начнется неконтролируемый обвал всего и вся. Но мы видели, что пока у мировых центральных банков хватает и резервов, и умения для того, чтобы не допускать реализации подобных сценариев. Однако при этом надо понимать: резинка не может натягиваться бесконечно, рано или поздно она вернется и нанесет удар, и сила этого удара будет прямо пропорциональной размеру ее натяжения. Так что, по-хорошему, ее надо ослаблять уже сейчас, а вот получится ли это у финансовых властей стран, занимающих лидирующее положение в мире,  – на этот счет есть большие сомнения.