Аналитика и комментарии

13 февраля 2017

между Китаем и США

Противостояние между Китаем и США прорисовывается все более отчетливо: очевидно, что эти два государства вступают в конфликт по вопросу о том, кто в обозримом будущем будет экономической державой номер один в мире. Для всех остальных стран эта ситуация создает как новые риски, так и новые возможности. Чем она чревата для мира в целом и для России в частности, рассказала в интервью NBJ заместитель директора аналитического департамента ИК «Альпари» Наталья МИЛЬЧАКОВА.

NBJ: Сегодня создается впечатление, что мир стоит на пороге глобальной торговой войны – в первую очередь между США и Китаем. По вашему мнению, насколько это впечатление соответствует действительности и в чем заключаются предпосылки для такой войны? 

Н. МИЛЬЧАКОВА: Такие опасения отчасти оправданы. Предпосылки заключаются в том, что новый президент США Дональд Трамп недоволен тем, что американский рынок заполонила китайская дешевая продукция, что китайские корпорации открывают филиалы в США, а мигранты из КНР отнимают рабочие места у коренных американцев. В связи с этим он намерен указать Китаю на его место и обложить пошлинами китайские товары. Однако от жестких заявлений до реальных действий еще далеко. Китай способен принять меры экономического характера против Соединенных Штатов, в том числе продать казначейские облигации США. КНР ведь является одним из крупнейших кредиторов США. Но если Китай начнет сброс американских ценных бумаг, это приведет к ослаблению доллара, что породит еще одну волну экономического кризиса, причем куда более мощную, чем текущий кризис. Поэтому и США, и КНР пока воздерживаются от резких действий, а Китай, как правило, соблюдает нейтралитет и не нападает первым, пока сам не станет объектом нападения. 

NBJ: Все мы не так давно стали свидетелями удивительной метаморфозы, в рамках которой Америка и Китай фактически поменялись ролями: если КНР теперь настаивает на глобализации экономики и политике открытых дверей, то США, напротив, в последнее время отдают предпочтение политике изоляционизма и протекционизма. Чем это можно объяснить?

Н. МИЛЬЧАКОВА: США много теряют на политике глобализации, которую активно проводили предшественники Дональда Трампа – от Билла Клинтона до Барака Обамы. Активной сторонницей глобализации является и проигравшая президентские выборы 2016 года Хиллари Клинтон. Такие вполне естественные общечеловеческие «ценности», как открытость рынков капитала и труда в мире, стали превращаться в инструменты реализации интересов американских транснациональных корпораций, а также в попытку осуществить управление мировой экономикой (и не только) из единого центра, которым хотела стать Америка. 

Ирония судьбы в том, что глобализация бумерангом ударила по самим США в том плане, что открытость американского рынка при одновременно крепком долларе снизила конкурентоспособность американской продукции в разных отраслях. В частности, американский автопром уже несколько лет находится в кризисе, так как не выдерживает конкуренции с немецким автопромом. А Китай и Южная Корея конкурируют с Америкой в области технологий, высокотехнологической продукции. Поэтому Китай сейчас и продвигает идеи глобализации, как реальный лидер во многих сферах потребительского рынка, в области информационных технологий и в ряде других сфер. А Соединенные Штаты выступают за протекционизм, потому что когда-то в своей политике глобализации они зашли слишком далеко, и теперь Дональд Трамп пытается все вернуть на свои места.

NBJ: Каковы шансы у обеих сторон противостояния, в случае если торгово-экономическая война, пока еще теоретическая и по большей части риторическая, станет реальной? В чем вы видите слабые стороны той и другой стороны?

Н. МИЛЬЧАКОВА: На первый взгляд в противостоянии Америки и Китая больше шансов у Китая, так как юань – более слабая валюта по сравнению с долларом, при этом США – должник, а Китай – кредитор. Это не говоря уж о том, что КНР – вторая экономика мира после США и ядерная держава, поэтому на каждый выпад со стороны Америки Китай готов к достойному и притом жесткому ответу. Но это на первый взгляд. 

Если посмотреть на проблему более пристально и глубоко, то у Китая не так уж и много рычагов влияния на Соединенные Штаты. Китай сильно зависим от американского рынка, потому что, в отличие от рынков многих других стран, он почти не защищен пошлинами на импорт и иными торговыми барьерами. При этом Китаю жизненно необходимо поддерживать высокие темпы роста ВВП – не ниже 6% в год. Потеря такого важного рынка, как американский, может сильно сказаться на экономическом росте Поднебесной. Поэтому Китай не заинтересован в обострении отношений с Соединенными Штатами.

NBJ: К каким последствиям для мировой экономики может привести эта схватка? Есть ли риск, что многие интеграционные союзы, сформировавшиеся в «предыдущую эпоху», окажутся теперь ненужными и распадутся?

Н. МИЛЬЧАКОВА: Очень многое в этом противостоянии зависит от России, как это ни парадоксально. Эту дуэль выиграет та сторона, которая сделает своим союзником такую мощную ядерную державу, как наша страна. Но просто так вовлечь Россию в этот конфликт как посредника не удастся, необходима какая-то торговля политического или экономического ­характера. 

Мы видим, что пока Трамп осторожно намекает, что готов к такой торговле («я умею заключать сделки»), а Китай берет паузу. России же не слишком выгодно портить отношения ни с одной из сторон, но если придется выбирать союзника по не зависящим от нее обстоятельствам, то однозначно выбор будет сделан в пользу Китая. 

И тогда США придется пойти на попятную. Что касается интеграционных союзов, то пример Транстихоокеанского партнерства (ТТП), которое уже можно считать почившим в бозе, весьма характерен. Это положительная тенденция. Возможно, будет пересмотрено Cевероамериканское соглашение о свободной торговле (NAFTA), будет также похоронено Трансатлантическое соглашение с Европой. Было бы идеально, если бы кто-то еще и ВТО «прикрыл» или сделал эту структуру весьма формальной организацией. Политика односторонних санкций к этому, кстати, как раз и ведет.

NBJ: А как вы оцениваете в контексте всего вышесказанного перспективы союзов, созданных при активном учас­тии России, например БРИКС и ЕАЭС?

Н. МИЛЬЧАКОВА: БРИКС – это формальное объединение, а не экономический блок в отличие от Евразийского экономического союза. Перспективы ЕАЭС выглядят как раз более оптимистично, чем ТТП, ТТИП и ряда других проамериканских соглашений, так как ЕАЭС создается в рамках одного экономического пространства между соседними странами, где есть общие хозяйственные связи. Однако при оценке перспектив интеграции этих государств в более прочный союз мы должны учитывать негативный опыт Евросоюза, из которого так и не получилось единого государства. БРИКС тоже может измениться по мере того, как в этот блок будут входить новые страны.

NBJ: В последние несколько месяцев мы видели уверенный рост нефтяных котировок на мировых рынках. Как вы думаете, насколько долгосрочной может быть эта тенденция?

Н. МИЛЬЧАКОВА: В подорожании заинтересованы экспортеры нефти, а в низких ценах – импортеры. Рост котировок сдерживается с начала года тем, что пока не в полной мере ясно, как ОПЕК соблюдает и будет в дальнейшем соблюдать квоты по сокращению добычи нефти. Также не все понятно с восстановлением спроса. Мы ожидаем, что среднегодовая цена нефти сохранится на уровне 50–55 долларов за баррель.

NBJ: Курс рубля рос на протяжении 2016 года и продолжает расти в начале текущего года. Можно ли говорить об устоявшейся тенденции в этом вопросе?

Н. МИЛЬЧАКОВА: Об устоявшейся тенденции говорить рано. Рубль, в принципе, никогда не был хорошо предсказуемой валютой, так как на него влияет не только цена нефти, но и интервенции Центрального банка РФ. Политикам и финансовому регулятору нужно решить, какой рубль нужен России – сильный или слабый, и тогда можно будет говорить об устойчивой тенденции. Справедливым курсом рубля при текущих ценах на нефть мы считаем 60–62 рубля за доллар.  

беседовала Анастасия Скогорева
Поделиться:
 

Возврат к списку