А. ВЕБЕР, президент Бундесбанка: «Несомненно, следует признать, что моральный ущерб компенсируется экономическими выгодами. В частности, уменьшились затраты на обмен денег при заключении международных сделок. 
В дальнейшем мы рассчитываем на повышение благосостояния населения»

NBJ № 11(13), 2004
«Бундесбанк: от марки к евро», стр. 22–25

Интервью с Акселем Вебером, самым молодым президентом Бундесбанка за всю историю его существования, было опубликовано в NBJ в ноябре 2004 года –через год и 11 месяцев после того, как был осуществлен полный переход на евро во всех странах – участницах Европейского валютного союза (ЕВС). Этому переходу предшествовали длительные консультации и жаркие дискуссии о том, стоит ли европейским странам – и в первую очередь Германии – отказываться от своих национальных валют в пользу новой денежной единицы. 
Немецкий народ разошелся в мнениях по этому вопросу: половина граждан Германии голосовала за евро, половина – за то, чтобы все осталось как есть. Настроение людей при этом определяли не только экономические, но и психологические и исторические факторы. Немецкая марка, как признавал Аксель Вебер в интервью NBJ, была для людей не просто денежной единицей, а предметом национальной гордости, символом послевоенного «экономического чуда» и объединения страны.
Сторонники присоединения Германии к ЕВС выдвигали другие аргументы: глобализация экономики требовала создания экономически единой Европы, только в этом случае она могла бы на равных конкурировать с США и быстро растущими «азиатскими драконами». Развитие мирового финансового рынка требовало снятия регуляторных барьеров, существовавших между различными странами. Предполагалось, что в результате возникновения ЕВС европейским компаниям будет легче взаимодействовать друг с другом, повысится уровень конкуренции, что положительно скажется на качестве производимой продукции и на уровне жизни населения объединенной Европы.
Через семь лет после полного перехода на евро всех стран – участниц ЕВС многие из тогдашних иллюзий развеялись. Несмотря на то, что процесс создания единой Европы продолжался десятилетиями, многие важные моменты оказались неучтенными. Например, не был проработан вопрос об исключении стран из Евросоюза за нарушение положений Маастрихтского договора, вступившего в силу 1 ноября 1993 года. В соответствии с этим договором страна – участница ЕС должна демонстрировать дефицит национального бюджета, не превышающий 3% ВВП. Уровень инфляции в ней не должен превышать аналогичный показатель в странах, демонстрирующих наименьший уровень инфляции, более чем на 1,5%, а государственный долг не должен составлять более 60% ВВП.
Чтобы убедиться, как «блестяще» выполняются эти требования, достаточно взглянуть на результаты: большинство стран еврозоны не выполнили условий договора. Самый высокий размер долга по отношению к ВВП продемонстрировала Греция, что не стало сенсацией. Несколько лучшие показатели у Италии, Ирландии и Португалии. При этом нарушители Маастрихтского договора остаются в Евросоюзе – даже Греция, которая на фоне обострения долгового кризиса весной – летом 2015 года неоднократно давала понять, что не исключает для себя возможности Grexit. Вышла из состава ЕС, проведя соответствующий референдум в июле 2016 года, Великобритания – но здесь причина была не в нарушении Маастрихтского договора, а совсем в другом. 
Так или иначе, а Германия, экономический лидер Европейского союза, в этих условиях превратилась в главного донора для европейской «периферии».  Это вызывает у ее граждан серьезное недовольство, и на данный момент можно констатировать, что в стране налицо центробежные тенденции. Пока что они не устоялись и не определяют в сколько-нибудь серьезной мере политический ландшафт страны. Но эксперты не исключают того, что в случае обострения долговых проблем в других странах ЕС и в случае эскалации миграционной проблемы количество евроскептиков в Германии будет возрастать.