Центр тяжести в реформировании российской банковской системы следует перенести на нижний уровень через развитие саморегулируемых банковских организаций. Только они, являясь, по сути, институтом гражданского общества, смогут решить проблему взаимодействия государственных органов регулирования и банков 

NBJ № 6(8), 2004
«На фронте СРО без перемен», стр. 52–53

Тема саморегулирования в банковском секторе подобна «Летучему голландцу»: появляется, какое-то время оживленно обсуждается и исчезает до лучших времен. Примечательно, что очередное обострение вопроса о том, есть ли необходимость в создании СРО, возникает либо на волне очередного кризиса, либо вскоре после него. В июне 2004 года банковский рынок жил под знаком громкого отзыва лицензии у Содбизнесбанка. Громкого потому, что лицензия была отозвана не в связи с несостоятельностью банка, вызванной объективными причинами, а в связи с «уникальными» действиями руководства «Содбизнеса» (определение принадлежало тогдашнему первому заместителю председателя Банка России Андрею Козлову). 
«Уникальность» действий, по словам главы надзорного блока ЦБ, заключалась в том, что банк сочетал операции сомнительного характера с активной кампанией по привлечению вкладчиков. При этом, как установил ЦБ, большая часть капитала банка была сформирована из «дутых» активов: из 2,3 млрд рублей уставного капитала «Содбизнеса» более 1,8 млрд рублей оказались фиктивными. Скандал вышел громким, признаки кризиса доверия к банкам появились не только со стороны вкладчиков (что впоследствии вылилось в мини-кризис 2004 года), но и со стороны регулятора. В конце концов, если Содбизнесбанк предоставлял «липовую» отчетность, то где гарантия, что то же самое не проделывали другие не слишком чистоплотные участники рынка?
Нет ничего удивительного в том, что на этом фоне пышным цветом расцвела дискуссия о необходимости создания некой саморегулируемой организации, призванной сделать банковский рынок более чистым и прозрачным как в глазах ЦБ, так и в глазах общественности. И уж совсем неудивительно, что идея саморегулирования получила второе рождение летом – осенью 2011 года. Сценарий 2004 года фактически повторился, только в укрупненном виде: вместо Содбизнесбанка, занимавшего лишь 112 строчку в рейтинге по величине активов, возмутителем спокойствия стал Банк Москвы, уверенно входивший в первую десятку российских финансово-кредитных организаций. Объемы бизнеса были несопоставимыми, зато, судя по последующим заявлениям руководителей ЦБ, присутствовали признаки осуществления все тех же «уникальных» операций: вывода активов, предоставления заведомо недостоверной отчетности и т.д. На этом еще более концентрированном новостном и эмоциональном фоне как было не заговорить снова о необходимости саморегулирования?
А вот дальше начинаются различия. В 2004 году идея создания СРО на банковском рынке, судя по всему, выглядела намного более привлекательно, чем через семь лет (к моменту чуть было не состоявшегося падения Банка Москвы) и даже чем сейчас. Во-первых, потому, что саморегулируемые организации существовали тогда почти на всех ведущих банковских рынках мира и, как казалось, успешно работали. Россия была не прочь перенять и этот зарубежный опыт. Но во время кризиса 2007–2009 годов стало очевидно, что дела с саморегулированием в банковских секторах обстоят не так уж гладко. 
Второй причиной охлаждения интереса к идее создания банковского СРО в России стало, как ни странно, ужесточение регулирования со стороны ЦБ РФ. По количеству отозванных лицензий можно судить, что национальная банковская система до недавнего времени являлась не слишком здоровой, – да и сейчас, если верить, например, заявлениям генерального директора Агентства по страхованию вкладов Юрия Исаева, ее трудно признать таковой. С учетом этого обстоятельства вопрос о ее саморегулировании отложен до лучших времен – по-видимому, пока регулятор рынка не признает систему достаточно «вычищенной». Когда наступит этот момент, сказать трудно.