Дискуссия о принципах работы российских банков на рынке ценных бумаг (РЦБ) продолжается более 15 лет. Одни эксперты полагают, что кредитным организациям следует вовсе запретить некоторые виды профессиональной деятельности на фондовом рынке, как это делается в США. Другие считают, что банки могут сочетать традиционный бизнес с большинством операций на РЦБ (европейский путь)

NBJ № 3(15), 2005
«На фондовом рынке грядет революция», стр. 34–40

В марте 2005 года финансово-кредитные организации действительно активно осваивали рынок акций и рынок долговых обязательств. По данным ЦБ, ежеквартальный прирост вложений банков в долговые бумаги составлял в период с 2002 по 2004 год в среднем 6,2%. Еще большую любовь проявляли банки к рынку акций: здесь ежеквартальные темпы роста инвестиций составляли 11,8%, или более чем 47% в год. Объяснялся этот феномен очень просто: кризис 1998 года давно закончился, банки преодолели свой страх перед акциями и облигациями и, что вполне логично, устремились на рынки, сулившие им высокую доходность. 
Пессимистично настроенные эксперты заговорили на этом фоне о необходимости перенять передовой опыт – в данном случае опыт США, где в 1933 году, в разгар Великой депрессии, был принят закон Гласса-Стиголла. В соответствии с этим законом коммерческие банки не имели права ни осуществлять инвестиции в ценные бумаги корпораций, ни проводить какие-либо брокерско-дилерские операции с такими ценными бумагами. Банки, которые раньше активно участвовали в торговле акциями и облигациями, были вынуждены провести реорганизацию: либо разделиться на две части, коммерческую и инвестиционную, либо выбрать одну-единственную сферу деятельности.
Конечно, в России никто не призывал воспроизвести закон Гласса-Стиголла в полном объеме. Однако были те, кто считал, что банкам надо перекрыть доступ по крайней мере к некоторым видам профессиональной деятельности на фондовом рынке. Сторонники этой идеи объясняли свою позицию просто: финансово-кредитные организации привлекают средства населения и подвергают их риску, слишком активно играя на рынке ценных бумаг и на долговом рынке. В случае ухудшения ситуации на фондовом рынке банки подвергают риску и собственную стабильность, поскольку их портфели могут сильно обесцениться.
Хорошо известно, что нет пророка в отечестве своем. На фоне почти непрерывного роста котировок акций в 2000 году – первой половине 2008 года число желающих прислушиваться к предупреждениям и мрачным прогнозам стремилось к нулю. Справедливости ради надо сказать, что избирательной глухотой страдали в этот период не только российские банки, но и их западные коллеги. Профессора Нуриэль Рубини и Роберт Шиллер безрезультатно предупреждали американские корпорации, что «синтетические» финансовые инструменты опасны для их здоровья. 
События 2008 года показали, что иногда к пророкам все же лучше прислушиваться, а еще лучше делать это вовремя. Начиная с середины мая 2008 года котировки российских акций упорно ползли вниз, пробивая один уровень поддержки за другим. 24 октября 2008 года произошло падение российского фондового рынка: индекс РТС потерял 10,63% и составил 568,87 пункта; российские акции достигли уровня 1997 года. По итогам октября 2008 года российский фондовый рынок продемонстрировал худшие результаты среди всех рынков мира. 
Но все же на столь крайнюю меру, как возведение разделительной стены между банками, занимающимися исключительно «классикой», и теми, кто воздает должное операциям с ценными бумагами, финансовые власти России не пошли. В том числе и потому, что сами банки извлекли определенные уроки из случившегося и стали лучше оценивать риски, возникающие в результате подобных операций. Определенную роль сыграло и то, что фондовый рынок в России, конечно, никогда не был развит так, как в США, поэтому и не было необходимости в применении тех же самых разделительных механизмов.