В первых числах августа о своей отставке заявил первый заместитель председателя Банка России, глава комитета банковского надзора Геннадий Меликьян. При этом, как сообщали «Ведомости», первый зампред Банка России сразу же попросил не связывать принятое им решение с историей Банка Москвы. В заявление Г. Меликьяна о добровольности ухода из ЦБ поверили далеко не все

NBJ № 9(88), 2011 
«Отставка – от слова «отстоять», стр. 26–30

Отставка одного из самых высокопоставленных сотрудников ЦБ РФ стала шоком для всего банковского сектора. Не потому, что этого ничто не предвещало – к деятельности Банка России и особенно к работе комитета, который возглавлял Г. Меликьян, тогда было много претензий. С другой стороны, регулятор банковской системы подвергается критике практически постоянно, а с последнего крупного скандала, вызванного ситуацией вокруг Банка Москвы, до отставки Г. Меликьяна прошло уже достаточно много времени. 
В банковском сообществе, как и следовало ожидать, муссировались слухи о том, что связь между отставкой первого зампреда ЦБ и «казусом БМ» все-таки есть, и прямая. Эксперты предполагали, что история с БМ сыграла роль последней соломинки, сломавшей спину верблюду. 2010 год и первая половина 2011 года были отмечены серией скандальных банкротств: Межпромбанк, банки «уринской группы», Содбизнесбанк, АМТ Банк, Мультибанк. После отзыва лицензии у каждого из этих банков, особенно после того как «вскрывались» дыры в их балансах, на повестке дня оказывались вопросы об эффективности банковского надзора и о том, почему вообще такое оказалось возможным. Почему, например, так долго просуществовал Межпромбанк, если регулятору было известно о небанковском характере этой организации задолго до принятия решения об отзыве у нее лицензии? И почему для спасения Банка Москвы потребовалось 400 млрд рублей – больше, чем для спасения всей российской банковской системы в кризис 2008–2009 годов?
Естественно, в истории с отставкой Г. Меликьяна первым делом начали искать «руку» ВТБ – финансовой группы, которой пришлось санировать Банк Москвы. Поводом для этого стало то, что именно глава ВТБ Андрей Костин очень страстно и красноречиво обличал несовершенство банковского надзора в России весной-летом 2011 года. Означало ли это, что Центральный банк для умиротворения руководителя госбанка был вынужден принести в жертву первого зампреда? Аналитики считали, что нет. Скорее всего, по их мнению, сыграл роль эффект психологической усталости. Об этом косвенно свидетельствуют слова Г. Меликьяна, сказанные через два месяца после отставки: «Интересно получается. Оказываем содействие банку, попавшему в трудную ситуацию, – 
трактуется как слабость и непринципиальность. Отзываем лицензию у мухлюющего, неплатежеспособного и фальсифицирующего отчетность банка – 
говорят о недоработках и ужесточении надзора» (источник – интервью Г. Меликьяна газете «Коммерсант» 
от 15.11.2011). 
Наряду с вышеприведенной версией, впрочем, выдвигалась и другая: отставка Геннадия Меликьяна была попыткой защитить не надзорный блок, а Банк России в целом. Его уход пришелся на время, когда в очередной раз обсуждалась идея о необходимости создания банковской саморегулируемой организации. Авторы соответствующего законопроекта настаивали на том, что СРО следует передать часть надзорных и регуляторных функций Банка России. Естественно, это предложение было воспринято Центральным банком отрицательно, а Геннадием Меликьяном, как утверждали источники, – с негодованием и возмущением.
Один из вопросов, который очень интересовал наблюдателей в связи с отставкой Г. Меликьяна, – какие изменения претерпит банковский надзор в России и насколько радикальными будут эти изменения. По прошествии пяти лет можно сделать вывод: революции в данном вопросе не произошло. Алексей Симановский, назначенный в сентябре 2011 года первым заместителем председателя ЦБ РФ и главой КБН, продолжил курс Геннадия Меликьяна. Банковский надзор ужесточается как под влиянием воспоминаний о былых скандальных банкротствах, так и вследствие глобальных тенденций, в том числе и вступления в силу знаменитых базельских стандартов.