Восемнадцатилетние переговоры о вступлении России во Всемирную торговую организацию подошли к концу. Россия официально присоединилась к ВТО.
Что ждет нашу страну в результате вступления в ВТО, какие это может иметь последствия для национального банковского сектора? Ответы на эти вопросы до сих пор неочевидны

NBJ № 1(92), 2012 
«Этот день мы приближали, как могли…», стр. 24–29

21 июля 2012 года президент России Владимир Путин подписал Федеральный закон «О ратификации Протокола о присоединении Российской Федерации к Марракешскому соглашению об учреждении Всемирной торговой организации от 15 апреля 1994 года».
Документ был принят Государственной думой 10 июля 2012 года и одобрен Советом Федерации 18 июля 2012 года. Протоколом оформлялось членство Российской Федерации во Всемирной торговой организации.
Москва вела переговоры о членстве в ВТО около 18 лет. Переговорный процесс о вступлении России в эту организацию начался в 1995 году, а протокол о присоединении РФ к глобальному торговому клубу был подписан лишь 16 декабря 2011 года.
На протяжении всего периода вступления России в ВТО велись дискуссии о целесообразности данного шага, о позитивных и негативных его последствиях.
В публикациях сторонников членства нашей страны в ВТО подчеркивалась важность вступления в эту организацию для устойчивой работы крупнейших российских экспортеров и для повышения эффективности работы предприятий, ориентированных на внутренний рынок за счет усиления международной конкуренции. Противники членства в ВТО выдвигали свои доводы: по их мнению, вступление РФ в ВТО может привести к катастрофическим последствиям для национальных перерабатывающих предприятий. Однако ни тем, ни другим почему-то не хватило без малого 18 лет, чтобы просчитать прогнозные величины выгод или потерь российской экономики.
Что касается последствий вступления России в ВТО непосредственно для банковского сектора, то многие эксперты считали, что здесь немногое изменится, во всяком случае в первое время. Они объясняют это несколькими причинами. Во-первых, Россия выторговала позицию, согласно которой иностранные банки могут работать у нас исключительно через свои дочерние структуры, а не в виде филиалов. Во-вторых, в РФ доля иностранных банков в настоящее время – это 12-13% от суммарных активов. Она практически не изменилась после кризиса 2008–2009 годов, поэтому максимально допустимая квота в 50% – это в нынешних условиях почти недостижимый показатель. 
Одновременно эксперты указывали на то, что российская банковская система чрезвычайно сегментирована. Крупные государственные компании обслуживаются в госбанках, средние и мелкие – в частных банках, а компании с иностранным участием являются клиентами иностранных банков. И до тех пор, пока не произойдет увеличение доли иностранного капитала в экономике, трудно рассчитывать, что здесь появятся новые клиенты для иностранных банков. Конечно, есть на российском рынке и иностранные дочерние структуры, являющиеся универсалами, они активно обслуживают не только иностранные компании, но и широкий круг российских клиентов-физлиц. Но справедливости ради стоит отметить, что на этом поле они все же не являются лидерами и с ними успешно конкурируют не только гиганты-госбанки, но и крупные и средние по размерам финансово-кредитные организации. 
Вокруг вступления России в ВТО и различных нюансов многолетних переговоров, которые Россия вела с Всемирной торговой организацией и ее членами, было сломано много копий. Ирония судьбы заключается в том, что по прошествии всего четырех лет это событие уже не кажется великим свершением. Позицию ВТО по вопросу о введении против России секторальных экономических санкций даже невнятной трудно назвать – организация предпочла остаться над схваткой, что подвигло многих экспертов сделать следующий вывод. ВТО все больше напоминает ОПЕК: вроде бы с виду могущественная организация, но степень ее влияния на действительно серьезные, а не локальные конфликты между странами, оказывается, невысока.