Крупнейшее банкротство на российском банковском рынке за весь пореформенный период прошло на удивление спокойно. Отзыв лицензии у Межпромбанка, входившего в ТОП-30 крупнейших банков страны, не вызвал эффекта домино, не спровоцировал бегство капитала, не привел к очередному обострению «кризиса доверия» у инвесторов. Наиболее значительным из последствий этого события может стать, по мнению экспертов, усиление внимания регулирующих структур к крупным банкам, и прежде всего к их отчетности

NBJ № 11(78), 2010 
«Умри – и сейчас», стр. 18–21

Актив, предположительно принадлежавший сенатору (на тот момент) Сергею Пугачеву, умирал долго и мучительно. О том, что у Межпромбанка серьезные проблемы с ликвидностью, было известно, по словам наблюдателей, еще в 2009 году, задолго до того, как банк не смог расплатиться с ЦБ по беззалоговым кредитам. 
Экспертов такое развитие событий, судя по всему, не удивило: после отзыва у «Межпрома» лицензии было много рассуждений о том, что данный актив не являлся банком, а скорее играл роль «карманной» организации, обслуживающей интересы собственного акционера. С учетом того, как создавалась российская банковская система, подобных «нишевых» банков в ней было немало. Но Межпромбанк все-таки выделялся на общем фоне – хотя бы потому что ему, несмотря на «карманный» характер, удалось войти в ТОП-30 российских банков по размеру активов.
Именно это обстоятельство предопределило то, что у Межпромбанка не была отозвана лицензия в начале лета 2010 года, когда он заявил о своей неспособности рассчитаться с кредитором последней инстанции в лице ЦБ РФ. Регулятор принял беспрецедентное решение о рассрочке задолженности на полгода, взяв в качестве обеспечения судостроительные активы Объединенной промышленной корпорации. Однако это улучшило ситуацию в «Межпроме» лишь на очень короткий период: в начале июля 2010 года банк допустил дефолт по выпуску еврооблигаций на 200 млн евро, а в июле и августе о своих претензиях заявили российские кредиторы. В довершение к этому Межпромбанк снова навлек на себя гнев ЦБ – на этот раз тем, что использовал привлеченные беззалоговые займы не для покрытия «разрывов ликвидности», а для финансирования собственного кредитного портфеля, значительную долю в котором составляли кредиты, выданные так называемым «связанным» заемщикам.
5 октября 2011 года Банк России отозвал у Межпромбанка лицензию на осуществление банковских операций, и наблюдатели решили, что его история на этом закончилась. Довольно скоро выяснилось, что они ошиблись. Межпромбанк стал именем нарицательным, наиболее ярким на тот момент свидетельством несовершенства банковского надзора в России, а также наглядным доказательством необходимости ужесточения этого надзора. 
Руководители банка, не моргнув глазом, подавали в ЦБ «липовую» отчетность, вводили в заблуждение кредиторов, с помощью мошеннических схем выводили активы. В конце 2010 года тогдашний первый заместитель председателя ЦБ, глава комитета банковского надзора Геннадий Меликьян, возглавлявший комитет банковского надзора, привел поразительные цифры: из всей ссудной задолженности Межпромбанка лишь менее 6% (около 9 млрд рублей) могло быть отнесено к кредитованию предприятий реального сектора экономики. Основная часть кредитов банка, по словам Геннадия Меликьяна, была предоставлена более чем сотне однотипных российских компаний. Все они имели минимальный уставный капитал, их платежи в бюджет и внебюджетные фонды были символическими, а их операции состояли главным образом в получении средств от банка и в приобретении векселей самого банка. Короче говоря, 94% кредитного портфеля Межпромбанка приходилось на «фирмы-прокладки». 
Межпромбанк, конечно, был не первым и не единственным участником российского рынка, грешившим созданием подобных компаний. Но масштаб его махинаций превзошел самые пессимистичные ожидания регулятора рынка. И теперь уже можно смело утверждать, что именно крах Межпромбанка подтолкнул ЦБ к подготовке новой редакции Инструкции № 110-И, направленной как раз на расчистку банковских балансов от кредитов «связанным» заемщикам и «фирмам-прокладкам».