В интервью Reuters президент Сбербанка Герман Греф напугал участников рынка своим видением будущего. По его словам, начиная с осени 2008 года ситуация будет значительно хуже, а 2009 год будет тяжелым для всех, кроме Сбербанка. Пророчество экс-главы МЭРТ вызвало у других участников рынка понятное раздражение 
 
NBJ № 8(53), 2008 
«Кого, что и почему обсуждали в июле», стр. 28

Банкиров можно понять: какие чувства могли вызвать у них слова Германа Грефа, кроме раздражения, и какие мысли, кроме той, что глава Сбербанка по каким-то причинам стремится «напрячь» ситуацию на рынке? Причем «напрячь» ее, когда дела в российской экономике обстояли совсем неплохо, а мировые цены на нефть чуть ли не каждый день устанавливали новый рекорд. 11 июля 2008 года за баррель нефти марки Brent давали уже 147 долларов. На этом фоне озвученный некоторыми экспертами прогноз, что к концу 2008 года цены на нефть взлетят до отметки 200 долларов, уже не казался чем-то из области фантастики.
Конечно, были и тревожные «звоночки». В США набирал силу кризис ипотеки subprime, число его жертв множилось не по дням, а по часам. Финансовые власти страны в пожарном порядке разрабатывали план спасения двух специализированных агентств: Fannie Mae и Freddie Mac. Гиганты ипотечного рынка несли колоссальные убытки: акции Fannie Mae с начала 2008 года по середину июля того же года потеряли свыше 80% стоимости, акции Freddie Mac не отставали от них по темпам обесценивания. Производные финансовые инструменты переставали восприниматься как некий волшебный механизм, способный постоянно воспроизводить деньги во все больших размерах. Вместо этого к ним начинали относиться как к мине замедленного действия, заложенной под балансами всех ведущих инвестиционных групп. 
Но оптимистам в России казалось, что неприятности, происходящие на американских рынках, не перекинутся на нашу страну. Российские банкиры – во всяком случае, многие из них – были уверены в том, что финансовые власти США сумеют «купировать» кризис. Кроме того, оптимисты ссылались на тот факт, что кризис в крупнейшей экономике мира был порожден, во-первых, перегревом ипотеки, а во-вторых, «пузырем» на рынке производных финансовых инструментов. Ни того, ни другого Россия могла не опасаться: ипотека тогда составляла максимум 2% ВВП, а производные инструменты у нас были скорее экзотикой, чем массовым явлением.
То, что оптимисты ошибались, а пессимисты (в том числе и Герман Греф) были правы, стало ясно сразу же после того, как Lehman Brothers подал в середине сентября 2008 года иск о банкротстве. Мировые цены на нефть отреагировали на это обвальным падением – ниже отметки в 100 долларов за баррель нефти марки Brent. Российская экономика, привыкшая к постоянному и обильному притоку в страну нефтедолларов, пережила серьезный стресс. Ситуация осложнилась тем, что нефтяной обвал сопровождался масштабным кризисом доверия на мировом банковском рынке: банки закрывали лимиты друг для друга, никого больше не интересовало, каким рейтингом располагает контрагент и что он готов предложить в качестве обеспечения под кредит. Такой важный источник фондирования, как внешние заимствования, для российских банков полностью закрылся. В довершение ко всем бедам закрылся внутренний рынок межбанковского кредитования, под влиянием новостей о техническом крахе нескольких крупных банков (Связь-Банка, КИТ Финанса, Глобэкса и др.) началась паника вкладчиков. Действительность оказалась даже более пессимистичной, чем прогноз Германа Грефа. 
В завершение можно сказать, что подтвердилась и вторая часть упомянутого прогноза: плохо тогда стало всем, кроме Сбербанка. Кризис-2014 если чем и отличается от кризиса-2008, то тем, что на его волне плохо стало всем, и Сбербанку тоже. Осенью 2014 года банк попал в перечень российских финансово-кредитных организаций, против которых были введены так называемые секторальные санкции (а проще говоря, в список тех, кому было отказано в возможности получения долгосрочного фондирования на западных рынках капитала). Благодаря господдержке Сбербанк выстоял, но 2014–2015 годы, безусловно, были для него довольно сложными.