Началось все, как указывают аналитики, с введения  моратория на удовлетворение требований кредиторов Внешпромбанка. Именно после того, как эта финансово-кредитная организация была признана проблемной, поползли слухи о том, что по отношению к ней может быть применен механизм bail-in. При реализации этой схемы крупные клиенты принудительно становятся акционерами банка и вместо средств, размещенных на их счетах, получают акции банка. Теперь это обсуждается уже на общем уровне как практика, которая может оказаться востребованной и в других случаях.

Когда нет хороших вариантов

По сути, как поясняет председатель правления РОСГОССТРАХ БАНКа Александр Фалев, в России в случае финансовых проблем банка возможны три сценария: санация, отзыв лицензии и bail-in. 
 «Санация – дело, как говорится, нехитрое: все инвесторы и вкладчики остаются при своих деньгах, а «дыры» в балансах санируемых банков закрывает государство в лице Банка России и АСВ, предоставляя долгосрочные кредиты под минимальные проценты. Т.е. для вкладчиков санация – наиболее благоприятный вариант», – говорит эксперт. 

При отзыве лицензии физические лица и ИП получают возмещение в размере до 1,4 млн рублей, а оставшуюся сумму могут получить как кредиторы первой очереди после завершения процедуры банкротства банка. И вероятность получения своих средств свыше застрахованной суммы зависит от состояния активов каждого конкретного банка-банкрота. В целом, по информации АСВ, в среднем удовлетворяется 50% требований кредиторов первой очереди, и при этом ликвидацию завершило не более половины банков-банкротов. И все-таки шанс на возврат вкладчиком сверх страховой суммы есть, и не такой уж и маленький. 

Bail-in подразумевает ситуацию, при которой вкладчики и юридические лица становятся акционерами банка, т.е. покупают акции за свои деньги, находящиеся в банке. Логично было бы это назвать санацией за счет вкладчиков. При этом предполагается, что в перспективе банк восстановится, акции его возрастут в цене, а вкладчики смогут вернуть свои средства за счет продажи своих акций. «Но все понимают, что банк может и не вернуть свою потерянную капитализацию. Если скопировать западный опыт, то акции принудительно покупаются на сумму, превышающую страховое возмещение, т.е. 1,4 млн рублей. Если применить bail-in в этом варианте, то произойдет следующая ситуация: мы увидим еще большую концентрацию депозитов в банках с государственным участием. Помимо этого, вклады будут еще больше дробиться вкладчиками по банкам, чтобы не превысить размер страхования», – предупреждает Александр Фалев.

До недавнего времени и в России, и в мире чаще всего использовались два первых механизма: санация и ликвидация проблемных организаций. Санация подразумевала участие в этом процессе государства, во всяком случае на первых порах. Но по мере того, как финансовые возможности государств в силу различных причин иссякают, все чаще на повестке дня оказывается вопрос о bail-in, и самое яркое тому подтверждение – сравнительно недавно произошедшая история на Кипре. 

Чему нас учит Кипр

Еще в конце 2012 года в международных и наднациональных финансовых институтах была в общем виде сформирована новая концепция спасения банков в чрезвычайных условиях. В частности, этой темой занимался и продолжает заниматься Совет по финансовой устойчивости (СФУ). Суть этой концепции проста: модель bail-out, при которой проблемный банк спасают за счет средств налогоплательщиков, заменяют на модель bail-in, когда в роли спасателей выступают клиенты финансово-кредитной организации. При этом клиентов предполагается мотивировать просто: в первом случае (bail-in) они могут спасти хотя бы часть своих средств, а при благоприятном развитии ситуации – все свои средства. Во втором (если банк идет на банкротство) – они теряют все и сразу.

В марте 2013 года модель bail-in была апробирована на Кипре. «В марте 2013 года в двух банках Кипра был применен механизм bail-in. Названия этих банков всем известны – Bank of Cyprus и Cyprus Popular Bank. Под действие механизма попали «превышенцы» обоих банков, т.е. те вкладчики, суммы вкладов которых превышали сумму страховки в 100 тыс. евро. При этом было реализовано два сценария: первый, по итогам которого вкладчики банка Cyprus Popular Bank лишились полностью своего превышения, и второй – с Bank of Cyprus, когда сбережения клиентов свыше страховой суммы превратились в акции банка из расчета 1 евро = 1 акция», – напоминает председатель правления РОСГОССТРАХ БАНКа Александр Фалев.

По мнению Александра Фалева, именно кипрский прецедент наиболее показателен для россиян по части применения механизма bail-in. Не только потому, что это довольно громкий случай в принципе, но и потому, что более 30% вкладчиков-«превышенцев» в двух вышеназванных кипрских банках являлись иностранными гражданами, в том числе россиянами.

Что же произошло дальше? «Котировки акций Bank of Cyprus сейчас «ходят» в диапазоне от 0,1 до 0,23 евро за акцию. На данный момент одна акция стоит почти в семь раз меньше ее стоимости на момент конвертации. Нет оснований ожидать, что в ближайшей перспективе акции Bank of Cyprus поднимутся в цене до одного евро. Поэтому здесь есть два варианта: либо «выходить» с существенными потерями, т.е. забирать 15% от суммы превышения вклада, либо ждать, когда банк восстановится и его акции возрастут в цене хотя бы до номинала. Ждать придется, судя по всему, еще не один год. Конечно, надо понимать, что механизм bail-in применяется в критической ситуации и это не сулит ничего хорошего, но в любом случае это лучше, чем ничего», –  подчеркивает Александр Фалев (РОСГОССТРАХ БАНК).

«Действительно, в широких масштабах опыт решения проблем банковского сообщества за счет клиентов был использован на Кипре. Его результаты необходимо рассмотреть с трех позиций. Для государства инициатива была, несомненно, полезной, ведь таким образом фактически бесплатно получили если не полностью оздоровленный банковский сектор, то совершенно определенно передышку в решении проблемы. Заодно была снята и острая фаза, граничащая с масштабным кризисом», – считает главный экономист Института фондового рынка и управления Михаил Беляев. По мнению эксперта, банковский сектор в целом также выиграл. Для него не так важно, какие были источники средств, направленные на спасение, – главное, что банки их получили. «Причем, что принципиально с точки зрения репутационных рисков,  инициатором выступило государство и международные советники. Таким образом, банки считают, что они в минимальной степени оказались втянутыми в непопулярное дело. А проиграли, как обычно в рыночных отношениях, простые вкладчики. Несмотря на то, что с нашей точки зрения bail-in затронул только вполне благополучных по нашим меркам клиентов (депозиты, превышающие 100 тысяч евро), по стране прокатилась волна возмущения (зафиксирован даже случай самоубийства  пенсионера, потерявшего сбережения), суд Кипра был завален исками, которые, естественно, остались без удовлетворения», – констатирует Михаил Беляев (Институт фондового рынка и управления).

Действительно, то, что назвали «кипрской стрижкой депозитов», вызвало подчеркнуто негативную реакцию со стороны общественности, причем отнюдь не только на Кипре, но и в других странах ЕС. Кипрский bail-in незамедлительно окрестили первой крупной банковской конфискацией в современной истории. Несмотря на волну негодования, поднявшуюся в СМИ, ничего изменить не удалось: летом 2013 года суд Кипра не удовлетворил иски ограбленных вкладчиков, объявив о законности проведенной конфискации.

Дальше – больше: в Брюсселе и во Франкфурте уже в мае 2013 года начали проводить обсуждения вопроса о возможности распространения кипрского опыта на все страны ЕС. Были достигнуты принципиальные договоренности о том, что в Европейском союзе будут приняты унифицированные правила спасения банков по модели bail-in.  

а что же Россия?

А в нашей стране, как отмечают эксперты, такая необходимость уже «подкрадывается», и этим объясняется оживление дискуссий вокруг механизма bail-in. О целесообразности его введения в конце декабря 2015 года высказался заместитель министра финансов Алексей Моисеев; в начале апреля схожую позицию по данному вопросу озвучил и генеральный директор Агентства по страхованию вкладов. По мнению этих и других высокопоставленных чиновников, для спасения проблемного банка целесообразно использовать средства крупных кредиторов, причем как юридических лиц, так и физических. 

По мнению представителей Агентства по страхованию вкладов, ничего страшного в данном предложении нет: конвертация требований кредиторов третьей очереди в субординированные займы (безотзывные депозиты, как правило, с низкой процентной ставкой) или уставный капитал банка является весьма целесообразной. Но и у экспертов, и, конечно же, у состоятельных клиентов российских финансово-кредитных организаций закономерно возникает вопрос: действительно ли акции проблемных российских банков будут что-то стоить и смогут ли они окупить все потери и издержки клиентов? Не получится ли так, что деньги новоиспеченных акционеров будут в очередной раз неэффективно использованы руководством банка, что приведет его к очередному дефолту и в результате к банкротству? Все эти вопросы требуют не только конкретных ответов, но и обращения к уже имеющемуся опыту с точки зрения применения механизма bail-in.

Эксперты поясняют: как ни странно, «первые ласточки» bail-in в России уже были замечены. Иными словами, имелись прецеденты, когда средства кредиторов применялись для спасения банков. Правда, не принудительно, а «по велению сердца» – это был, если можно так сформулировать, добровольный bail-in. Так, например, крупнейшие кредиторы ОАО «Банка «Таврический», «Ленэнерго» и «МРСК Северо-Запада» для спасения банка перевели часть своих средств (почти 13 млрд рублей) в субординированные депозиты сроком на 20 лет. 

«В несколько менее жесткой и публичной форме, чем та, которая обсуждается сейчас, схема bail-in действительно уже применялась: например, ОАО «Фондсервисбанк» получил поддержку от «Роскосмоса» в виде перевода 27 млрд рублей в десятилетние субординированные депозиты по ставке менее 1% годовых. А вот относительно того, возможно ли эту практику делать постоянной, есть серьезные сомнения. Во-первых, на этот счет нет законодательной базы. Чтобы ее подвести, необходимы серьезные изменения в ряде федеральных законов, регулирующих банковскую деятельность. Во-вторых, это серьезно подорвет и так невысокое доверие к банковской системе. В-третьих, это существенно ухудшит деловой и инвестиционный климат. Таким образом, простые решения, даже если они идут в русле международных рекомендаций, обладают весьма сомнительной целесообразностью», – полагает главный экономист Института фондового рынка и управления Михаил Беляев. 

Есть и еще один момент, который необходимо учитывать при решении вопроса bail-in, подчеркивает эксперт. «Масштабы и структура экономики России и Кипра отличаются коренным образом. В экономике островного государства с большим отрывом от остальных секторов лидирует сфера услуг и финансово-банковского сообщества, в котором высока доля иностранных вложений и операций. На них с колебанием по годам приходится до 70% производства ВВП. К тому же открытость экономики превышает 100% валового продукта. Таким образом, для руководства страны спасение банковского сектора любой ценой было буквально вопросом выживания», – дополняет Михаил Беляев (Институт фондового рынка и управления). В России, как легко догадаться, дела и со структурой экономики, и с ее открытостью, и с долей иностранных инвестиций в ее ВВП обстоят иначе. 

«Потенциальные масштабы применения данных практик не так велики, как на Кипре. В России отсутствует проработанная юридическая база, но возможно использование такого механизма точечно. Например, при таких санациях, как в банках «Таврический» и «Фондсервисбанк», где средства аффилированных клиентов были конвертированы в субординированный долг», – подчеркнул  старший менеджер центра стратегической координации Росбанка Денис Исламов.

«Вопрос в связи с данным механизмом, собственно говоря, один: действительно ли акции проблемного российского банка будут что-то стоить? Не получится ли так, что деньги новоиспеченных акционеров будут в очередной раз неэффективно использованы руководством банка, что приведет его к очередному дефолту и в результате банкротству? Мы ведь знаем, что отзыв лицензии у банка на западном рынке – это нонсенс, а отзыв лицензии у банка в России – обычное дело.  Вообще, конечно, применение такого механизма на развивающемся рынке – более того, на рынке, переживающем целенаправленную «чистку», – явно продиктовано поиском инвесторов в банковскую систему, пусть даже в добровольно-принудительном порядке», – считает Александр Фалев (РОССГОСТРАХ БАНК).

Так или иначе, в той или иной форме, а механизм bail-in в России, скорее всего, будет задействован, говорят эксперты. Другой вопрос в том, что имплементировать его придется очень аккуратно, чтобы не спровоцировать нежелательных явлений на банковском рынке. «Сегодня обсуждаются варианты применения механизма bail-in на вклады свыше 100 млн рублей. Так или иначе, этот механизм будет лоббироваться, будет разработана соответствующая законодательная база, и, скорее всего, он будет реализован в нашей стране если не в этом, то в следующем году. Сумма «отсечения», вероятно, будет постепенно опускаться – вполне возможно, что и до суммы страховки», – предполагает Александр Фалев. 

Причина проста: у государства не хватает средств для «затыкания дыр» в проблемных банках, да и само по себе постоянное применение bail-out – выкупа проблемных организаций за счет средств налогоплательщиков – вызывает нежелательный эффект и, как подчеркивают аналитики, зачастую разлагающе влияет на топ-менеджмент и собственников кредитных организаций.