Аналитика и комментарии

29 марта 2013

как сохранить конкуренцию

Активность госбанков в посткризисный период настолько высока, что все чаще звучат утверждения: в российской банковской системе уже нет места для здоровой конкуренции. О том, с помощью каких мер можно «выправить» конкурентное поле, с чем были связаны частые нарушения со стороны кредитных организаций Закона «О рекламе» в 2012 году и почему ФАС выступила против «привязки» размера отчислений банков в фонд страхования вкладов к величине процентной ставки по депозитам, рассказал в интервью НБЖ заместитель руководителя Федеральной антимонопольной службы Андрей КАШЕВАРОВ.

«ПОТРЕБНОСТЬ В ПРОДВИЖЕНИИ УСЛУГ НАСТОЛЬКО ВЫСОКА, ЧТО РИСКИ ВЫПЛАТЫ ШТРАФНЫХ САНКЦИЙ И УЩЕРБА ДЛЯ ДЕЛОВОЙ РЕПУТАЦИИ БАНКИ РАССМАТРИВАЮТ КАК НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ»

НБЖ: Андрей Борисович, в интервью НБЖ, которое вы дали год назад, вы сказали, что в 2011 году наметилась тенденция к сокращению доли банков в общей структуре нарушений Федерального закона «О рекламе»: по итогам 2011 года этот показатель составил 15,6%. Недавно было объявлено, что в 2012 году ситуация изменилась не в лучшую сторону. На долю организаций, оказывающих финансовые услуги, приходилось каждое четвертое нарушение этого закона. С чем, с вашей точки зрения, связана подобная отрицательная динамика?

А. КАШЕВАРОВ: Думаю, прежде всего с тем, что у финансовых организаций есть определенная потребность в продвижении своих услуг, которая настолько высока, что риски выплаты штрафных санкций и ущерба для деловой репутации банки рассматривают как незначительные. При этом риск потери деловой репутации вообще воспринимается как второстепенный, поскольку практически все кредитные организации используют в рекламных модулях мелкий шрифт, это воспринимается участниками рынка как обычная практика, а не как нарушение.

НБЖ: Но это остается нарушением с точки зрения Федеральной антимонопольной службы. Как вы собираетесь бороться с мелким шрифтом и другими погрешностями банков в части соблюдения Закона «О рекламе»?

А. КАШЕВАРОВ: Мы уже довольно давно разработали законопроект, который предусматривает обязательство кредитных организаций набирать все условия предоставления финансовых продуктов одним шрифтом. Отказ от выполнения этого требования возможен, если указывается полная стоимость кредита, тогда все остальные условия сообщать не обязательно. Соответствующее предложение в свое время сформулировала Ассоциация российских банков, мы его учли при подготовке законопроекта, который, к сожалению, пока находится в неподвижном состоянии.

НБЖ: А почему бы не использовать такой подкупающе простой инструмент воздействия, как увеличенные штрафы? Ведь можно поднять их размер до уровня, когда банкам станет невыгодно нарушать Закон «О рекламе»?

А. КАШЕВАРОВ: Теоретически такую меру воздействия можно рассмотреть, но я думаю, что она не будет носить практический характер. С другой стороны, конечно, пускать ситуацию на самотек нельзя. Недавно в Аппарате Правительства РФ рассматривались поправки в законодательные акты в отношении рекламы БАДов (биологически активных добавок - прим. ред.). Так вот, на долю БАДов в общем количестве нарушений Закона «О рекламе» приходится всего 13%, в то время как доля нарушений со стороны организаций, оказывающих финансовые услуги, почти вдвое выше - 24%. Наверное, в подобной ситуации уместно, во всяком случае, подумать об изменении штрафных санкций в сторону повышения. Но полагаю, что выводы по этому вопросу логично будет сделать в 2014 году: проживем нынешний год, посмотрим на динамику данного показателя.

НБЖ: А сама структура нарушений Закона «0 рекламе» не изменилась? Чаще всего банки по-прежнему нарушают статьи 5 и 28?

А. КАШЕВАРОВ: Да, других нарушений практически нет: либо условия предоставления финансовой услуги набираются мелким шрифтом, либо указываются не полностью.

«ТАКОЙ ПОКАЗАТЕЛЬ, КАК ВЕЛИЧИНА ПРОЦЕНТНОЙ СТАВКИ ПО ВКЛАДАМ, НЕ МОЖЕТ РАССМАТРИВАТЬСЯ КАК ОДНОЗНАЧНЫЙ ИНДИКАТОР ФИНАНСОВОЙ УСТОЙЧИВОСТИ БАНКОВ»

НБЖ: Насколько я понимаю, мы до сих пор говорили преимущественно о продвижении кредитных услуг. Но ведь есть проблемы и с продвижением депозитных услуг, и ФАС принимает участие в их урегулировании. Например, еще памятны иски, которые она подавала против банков, вводивших дополнительные комиссии за пополнение вкладов или снятие средств. Эта проблема уже решена?

А. КАШЕВАРОВ: Да. Есть решения судов, есть сложившаяся правоприменительная практика. В случаях, о которых вы говорите, кредитные организации нарушали не Закон «О рекламе», а 14-ю статью Закона «О защите конкуренции». Они вводили комиссии, которые снижали процентную ставку по сравнению с той, которая заявлялась изначально на стадии привлечения средств клиентов.

НБЖ: На данный момент все банки, с которыми судилась ФАС, исправились?

А. КАШЕВАРОВ: Да, все предписания выполнены. Деньги, полученные этими банками в результате введения незаконных комиссий, возвращены вкладчикам. Если говорить о сумме возврата, то она составила несколько миллионов рублей.

НБЖ: И больше таких случаев не зафиксировано?

А. КАШЕВАРОВ: Территориальные органы время от времени фиксируют их, но подобные прецеденты носят единичный характер. И во всех случаях очевидно, что подобные нарушения -последствия кризиса 2008-2009 годов. Вторая волна кризиса не пришла, с ликвидностью в банковском секторе ситуация сейчас нормальная, поэтому нет необходимости привлекать дорогие пассивы.

НБЖ: В середине января появилась информация о том, что ФАС поддержала предложение Банка России учитывать подарки и бонусы для вкладчиков при расчете процентной ставки по депозитам. Почему вы считаете предложение ЦБ правильным?

А. КАШЕВАРОВ: Потому что мы должны руководствоваться одной и той же логикой, когда речь идет и о продвижении кредитных продуктов и о продвижении депозитных программ. Если банк выдает кредит, например, под 14% годовых, а потом за зачисление денег на счет взимает комиссию 0,1%, то очевидно: процентная ставка по кредиту составляет не 14%, а 14,1%. Полагаю, такой же подход справедлив при расчете ставки по депозитам. Безусловно, здесь нужны какие-то измерители: вряд ли следует пересчитывать ставку в сторону увеличения, если вкладчик получает в качестве подарка ручку или календарь. А если сумма, на которую «тянет» подарок, значительная, если она, например, составляет десятую часть от суммы депозита? В этом случае стоимость подарка должна учитываться при расчете процентной ставки.

НБЖ: А с банковским сообществом вы этот вопрос обсуждали? Какова реакция банкиров на данное предложение?

А. КАШЕВАРОВ: Диалог с участниками рынка по этому вопросу ведет Центральный банк, мы лишь высказали свое согласие с предложением регулятора банковского сектора. Не думаю, что наша позиция будет как-то особо учитываться при принятии решения. С другой стороны, эта позиция может проявиться, если предложение будет одобрено и банки начнут обращаться к нам с жалобами на конкурентов, подкупающих вкладчиков дорогостоящими подарками.

Повторюсь - в этом вопросе надо руководствоваться одной и той же логикой, когда речь идет и о банках, и о небанковских организациях. Мы уже возбуждали аналогичные дела, когда страховые компании в рамках продажи полисов ОСАГО предлагали клиентам талоны на бензин, туристические путевки - то, что так или иначе снижало установленную правительством тарифную ставку по страховым полисам. Подобную практику мы признавали недобросовестной, и точно так же мы готовы признать недобросовестной практику, когда ставка по депозитам завышается с помощью натуральных выплат - подарков, бонусов и т.д.

НБЖ: По логике, если это предложение пройдет, то ситуация может оказаться трагичной только для банков, устанавливающих ставку по депозитам вплотную к пороговому значению, установленному регулятором.

А. КАШЕВАРОВ: Это вопрос, скорее, к Банку России. Могу только высказать свое личное мнение: в этом вопросе сейчас сложилась достаточно эффективная система регулирования, построенная на правильном принципе. Если финансовое учреждение может обслуживать высокие депозитные ставки, сохраняя при этом свою финансовую устойчивость и соблюдая законодательство, то никто ему не препятствует устанавливать такие ставки, которые оно считает допустимыми. Если же есть риск, что дорогие пассивы могут подорвать финансовую устойчивость банка, то регулятор обладает рычагами воздействия на организацию и может с помощью них изменить поведение банка на рынке.

НБЖ: Еще один вопрос по вкладам: насколько нам известно, ФАС в конце прошлого года дала отрицательное заключение по поводу введения ступенчатой шкалы отчислений банков в фонд страхования вкладов.

А. КАШЕВАРОВ: Сразу оговорюсь - мы не были против повышения суммы гарантий по вкладам с 700 тыс рублей до миллиона рублей. А вот против введения ступенчатой шкалы высказывались, поскольку она будет работать только на крупные банки и будет способствовать снижению уровня конкуренции на рынке. Мы считаем, что такой показатель, как величина процентной ставки по вкладам, не может рассматриваться в качестве однозначного индикатора финансовой устойчивости кредитных организаций. На размер ставки влияет большое количество других факторов, соответственно, нельзя только по этому критерию судить, какие риски создает банк для системы страхования вкладов. Есть и другой момент: предположим, финансово неустойчивый банк привлекает вклады под относительно невысокие проценты. Не означает же это, что его крах невозможен и что система страхования вкладов не пострадает в случае этого краха.

НБЖ: Исходя из этого, ФАС предлагает «привязать» размер отчислений банков в фонд к такому показателю, как финансовая устойчивость банка. Но тут возникает вопрос: по каким критериям следует определять уровень этой финансовой устойчивости?

А. КАШЕВАРОВ: Есть Указание 2005-У Банка России, в соответствии с которым определены пять категорий финансовой устойчивости кредитных организаций. Мы полагаем, что размер отчислений того или иного банка в фонд страхования вкладов следует «привязать» к тому, к какой из этих пяти категорий он относится.

НБЖ: А это не будет нарушать Закон «О защите конкуренции»? Ведь в выигрышном положении в этом случае окажутся самые крупные кредитные организации.

А. КАШЕВАРОВ: Нет, потому что именно здесь нет предпочтений для крупных или для мелких банков. Более того, мы в посткризисный период рекомендовали заменить часто применяемые оценки рейтинговых агентств на категории, определенные Указанием 2005-У. К сожалению, ЦБ возражал против этого, ссылаясь на то, что в Указание «встроено» мотивированное суждение. Но мы продолжаем придерживаться позиции, что такой инструментарий, как категории, более эффективен при определении уровня финансовой устойчивости банка, чем рейтинги, присвоенные российским или международным агентством. Мы даже предлагаем кредитным организациям пользоваться этим инструментарием самостоятельно для определения своей устойчивости.

НБЖ: А почему, с вашей точки зрения, инструментарий лучше, чем рейтинги?

А. КАШЕВАРОВ: Здесь логика такова: если у вас температура 36,6 и вы это знаете, то вы вряд ли станете измерять себе температуру, да еще и платить за это. Если сомневаетесь, то, конечно, можете это сделать. Но это измерение будет не основным, а дополнительным доказательством того, что вы здоровы. Иными словами, есть основные измерители - в данном случае ваше самочувствие, а есть дополнительные, замещающие измерители - в данном случае градусник, которым вы измеряете температуру. Основным измерителем при определении финансового здоровья банка мы считаем Указание 2005-У Банка России, а дополнительными могут быть рейтинги, присвоенные различными агентствами.

«САМА ИДЕЯ «РОСТОВЩИЧЕСКОГО ПРОЦЕНТА» МОЖЕТ БЫТЬ ПРИМЕНИМА И ДЛЯ БАНКОВ, И ДЛЯ МФО»

НБЖ: Некоторое время назад вы предлагали закрепить на законодательном уровне такое понятие, как «ростовщический процент». Есть ли необходимость в этом сейчас, или тема утратила свою актуальность к настоящему моменту?

А. КАШЕВАРОВ: Мы говорим о том, что это понятие в том или ином виде должно быть введено, при этом мы всегда называли разные варианты такого введения. Можно взять на вооружение немецкий опыт, когда ставка ограничивается неким потолком, прописанным в законодательном акте. А можно - итальянский опыт, который нам представляется более предпочтительным и который заключается в том, что «ростовщический процент» рассчитывается с учетом ставок по некоторым стандартным продуктам. Дальше банк должен объявлять верхнюю планку таких ставок «ростовщическим процентом».

НБЖ: Но сейчас Банк России достаточно тщательно отслеживает динамику ставок по кредитам и в случае необходимости воздействует на процентную политику кредитных организаций. Зачем в этих условиях нужен «ростовщический процент»?

А. КАШЕВАРОВ: Мы исходим из того, что информационное поле должно быть максимально прозрачным, у заемщика должна быть возможность сделать выбор в пользу того или иного кредитного предложения с открытыми глазами, он должен обладать всей информацией об условиях кредитования. Если поле недостаточно прозрачно, значит вам, как заемщику, нужно либо прибегать к услугам кредитных брокеров, либо заниматься изысканиями самостоятельно. В первом случае это потеря денег, во втором - времени, которое, как известно, тоже деньги. Если же вы будете знать ставку «ростовщического процента», то сможете сопоставлять предлагаемые вам проценты по кредиту с данным показателем. И дальше уже делать свой выбор в пользу той или иной финансово-кредитной организации.

НБЖ: Если «ростовщический процент» будет закреплен законодательно, то он будет определяться только для банков или для МФО тоже? Ведь они априори устанавливают более высокие проценты по кредитам, чем банки.

А. КАШЕВАРОВ: Я считаю, что сама идея «ростовщического процента» может быть применима и для банков, и для МФО. Если же говорить про конкретный показатель, то нужно иметь в виду, что МФО выдает кредиты на один день или на неделю, чего не станет делать ни одна финансово-кредитная организация. Во всяком случае, за все время своей работы в ФАС я ни разу не видел, чтобы банковский кредит оформлялся на 500 рублей и сроком на один день. Естественно, что коль скоро эта ниша банками не заполнена, то она заполняется сейчас микрофинансовыми организациями. И столь же естественно, что ставки по таким «коротким» кредитам несопоставимы со ставками по кредитам, которые выдаются на полгода, год и более длительные сроки. Поэтому распространять банковский «ростовщический процент» на рынок МФО было бы нелогично. Это нарушило бы принцип - если финансовые продукты взаимозаменяемы, то участники рынка должны работать в одном и том же правовом поле. А в случае с банками и МФО речь о взаимозаменяемости, как правило, не идет. Правда, и банковский «ростовщический процент» не может быть единым. В Италии, например, он рассчитывается по более чем двадцати банковским продуктам, исходя из того же принципа взаимозаменяемости.

НБЖ: Вы сказали, что главная цель введения «ростовщического процента» - повысить прозрачность информационного поля для клиентов. А такая цель, как введение штрафных санкций для банков, устанавливающих ставки выше уровня «ростовщического процента», преследуется?

А. КАШЕВАРОВ: Меры воздействия в данном случае могут носить либо фискальный, либо запретительный характер. Запретительный - в Германии, когда законодательно запрещено устанавливать ставку по кредитам выше определенного потолка. При фискальном вводятся повышенные налоги для кредитов, предоставляемых по ставкам выше «ростовщического процента». Нам это кажется логичным: если заемщик получает кредит по ставке, которая ниже ставки рефинансирования, то он должен уплатить налог. То же самое и с кредитором: если он завышает ставку по кредиту, то надо использовать фискальные механизмы, которые подтолкнули бы кредитора к снижению ставки. Но мы пока не рассматриваем, какие конкретно меры воздействия следует использовать нам. В настоящий момент мы считаем целесообразным применять в нашей стране опыт Италии.

НБЖ: Поскольку мы уже затронули тему микрофинансовых организаций, то хотела бы спросить: в прошлом нашем интервью вы говорили о том, что в середине 2012 года ФАС планировала провести проверку деятельности МФО в части соблюдения Закона «О рекламе» и Закона «О защите конкуренции». Была ли проведена такая проверка?

А. КАШЕВАРОВ: Пока нет, поскольку рынок микрофинансовых организаций за последние полгода особой рекламной активности не проявлял. Когда МФО начнут более активно продвигать свои предложения, мы, конечно, включимся в дискуссию. При этом могу сразу сказать, что мы не видим необходимости в применении особых подходов к МФО при оценке нарушений, допущенных ими в соблюдении Закона «О рекламе». Есть другие мнения, но нас пока никто из сторонников особого подхода не убедил.

НБЖ: То есть основные требования для МФО все те же - указание в рекламе полной стоимости кредита и прописывание всех условий кредитования одним шрифтом?

А. КАШЕВАРОВ: Да. Единственные, для кого был разработан отдельный законопроект, - это организации, не являющиеся финансовыми, в том числе микрофинансовыми, но предоставляющие кредитные услуги. Они не подпадают под регулирование, поскольку не включены в реестр. Для них законопроект предусматривает определенные ограничения по рекламе их услуг.

НБЖ: Если МФО не проявляют пока особой рекламной активности, значит серьезных нарушений Закона «О рекламе» с их стороны пока не наблюдается?

А. КАШЕВАРОВ: Определенные нарушения есть, мы их фиксируем, как правило, это происходит в территориальных управлениях. В центральном аппарате в прошлом году мы не возбудили ни одного дела против микрофинансовой организации.

НБЖ: Во время прошлой нашей беседы мы говорили о финансовых пирамидах. Закон, предусматривающий их запрет, так и не принят.

А. КАШЕВАРОВ: Это - к Минфину. Что касается рекламы пирамид, то здесь ФАС свою работу проделала, реклама таких организаций исчезла.

«СООТНОШЕНИЕ ДОЛИ ГОСУДАРСТВА В АКТИВАХ БАНКОВСКОЙ СИСТЕМЫ И ДОЛИ ЧАСТНОГО КАПИТАЛА НЕ ДОЛЖНО НАРУШАТЬСЯ НИ ПРИ КАКИХ УСЛОВИЯХ»

НБЖ: Вопрос, который традиционно задается вам, как одному из руководителей антимонопольного ведомства, - что следует предпринять для выравнивания конкурентного поля в банковской системе? Сейчас ситуация здесь настолько неоднозначная, что некоторые эксперты даже высказывают мнение, что мы вернулись в 1993 год, когда между собой конкурировали госбанки, а частные финансово-кредитные организации, что называется, «подбирали крохи со стола». Мне приходилось слышать, что у вас есть интересные предложения по решению этой проблемы.

А. КАШЕВАРОВ: Думаю, те, кто так говорят, имеют в виду наше предложение о законодательном ограничении доли государства в капиталах кредитных организаций. По аналогии с тем, как в свое время была ограничена - не на законодательном, а на регуляторном уровне - доля иностранного капитала в активах нашей финансовой системы. Мы считаем, что вполне возможно установить верхнюю планку по участию государства в активах системы и прописать запрет на вливания государственных средств в банки до тех пор, пока частные кредитные организации не докапитализируются до определенной величины. В этом суть нашего предложения.

НБЖ: Речь идет о фиксации именно доли государства в совокупных активах банковской системы?

А. КАШЕВАРОВ: Да. Предположим, что эта доля будет зафиксирована на уровне 50%, соответственно, на долю частных банков должно приходиться тоже 50%. Это соотношение не должно нарушаться ни при каких условиях, в том числе из-за вливаний капитала со стороны государства. Если, скажем, доля частного капитала в банках поднимется до 55%, государство сможет пропорционально увеличить свою долю на рынке.

НБЖ: Это прекрасный механизм для мирного времени, а что делать государству, если банковская система «поражена» очередным кризисом? Стоять в стороне и смотреть, как шатаются госбанки?

А. КАШЕВАРОВ: Кризис - не повод для того, чтобы заниматься грюндерской деятельностью. Есть залоговые аукционы, есть иные механизмы фондирования. Если же государство во время кризиса начинает вливать средства в уставные капиталы «своих» банков, значит происходит то, что мы видели в 2008-2009 годах. Стоимость пассивов для госбанков снижается до нулевой отметки, а всем остальным участникам рынка приходится где-то занимать средства, например, у тех же госбанков, только под достаточно высокие проценты. Не всегда собственники кредитных организаций, которые обычно тоже страдают от кризиса, могут себе это позволить. В результате образуется «перекос» - двухуровневая система поддержки, это неизбежно приводит к тому, что конкурентные возможности госбанков резко возрастают. Они могут предоставлять кредиты частным лицам и предприятиям дешевле, чем частные финансовые учреждения, естественно, что клиентская база в таких условиях «перетекает» к ним. Если же установить законодательно планку участия государства в активах банковской системы, то условия предоставления помощи в периоды кризиса выравняются.

НБЖ: Вы же знаете наш опыт и опыт других стран в периоды кризисов. В очень тяжелой финансовой ситуации все правительства вливают капитал в банки, несмотря на моральный риск.

А. КАШЕВАРОВ: Это так, но формы вливания имеют разные подоплеки. Приведу наиболее очевидный пример - Франция. Вы, наверное, удивитесь, но в этой стране практически нет такого явления, как банкротство банковских организаций.

НБЖ: Все французские банки непотопляемы?

А. КАШЕВАРОВ: Нет, просто государство подписывает в каждом отдельном случае соглашение с генеральным акционером банка, в соответствии с которым в случае финансовой неустойчивости организации акционер обязан ее санировать. Когда зашатался Credit Lyonnais, являвшийся, по сути, госбанком, государство (генеральный акционер) осуществило вливания в его капитал. Алгоритм решения в данном случае был понятным и прозрачным, речь не шла о том, что организация захотела получить дополнительные средства -она просто получила их.

НБЖ: То есть должна сложиться именно критическая ситуация?

А. КАШЕВАРОВ: Совершенно верно. У нас госбанки не страдают от недостатка пассивов. Зато с дефицитом ликвидности столкнулись многие частные организации, и, как вы знаете, они стали привлекать вклады населения по высоким ставкам. О чем это говорит? О том, что возник некий барьер, который воспрепятствовал перераспределению ликвидности. Государственная помощь, предоставленная банкам с госучастием, не дошла до остальных участников финансового сектора, либо дошла, но по такой стоимости, что «частникам» было выгоднее заимствовать средства у населения.

НБЖ: Государство планирует сократить свою долю в активах банковского сектора путем приватизации госбанков. Есть мнение, что Сбербанк и ВТБ, превратившись в частные банки, станут более агрессивными игроками и ситуация с конкуренцией в результате не только не исправится, но и дополнительно обострится. Вас не пугает подобная перспектива?

А. КАШЕВАРОВ: У меня нет здесь никаких опасений. Полагаю, что и сейчас, и впоследствии мы не будем делать никаких различий между участниками рынка в зависимости от их организационной формы или от происхождения их капитала. Для нас непринципиально, имеем мы дело с госбанками или с частными организациями. Вы можете убедиться в этом, посмотрев, насколько часто мы возбуждаем дела против госбанков в связи с нарушением Закона «О защите конкуренции» или Закона «О рекламе».

«ПРИ ПРИОБРЕТЕНИИ ГОСБАНКАМИ ФИНАНСОВЫХ АКТИВОВ МЫ ВЫСТАВЛЯЕМ СТРУКТУРНЫЕ ТРЕБОВАНИЯ К СДЕЛКЕ»

НБЖ: До момента, когда госбанки станут полностью частными организациями, еще очень далеко. В связи с этим периодически озвучиваются предложения ограничить их активность здесь и сейчас, например, с помощью установления для них лимита по отдельным видам банковских услуг. Как вы относитесь к таким предложениям?

А. КАШЕВАРОВ: Отрицательно. Я считаю такой путь регулирования абсолютно неэффективным.

НБЖ: А к другому предложению - запретить госбанкам приобретать финансовые активы?

А. КАШЕВАРОВ: Эта норма уже работает. Действительно, мы пока не запрещали совершать сделки госбанкам, но при приобретении ими финансовых активов мы выставляли структурные требования.

НБЖ: Которые не мешают Сбербанку совершать сделки, правда, в последнее время в основном за пределами России.

А. КАШЕВАРОВ: За пределами России он может это делать, сколько ему угодно. В России сейчас грюндерскую деятельность в этом вопросе осуществляет в основном ВТБ, но пока его сделки носят «пограничный» характер, и угроз для нарушения конкурентного поля из-за них не возникает.

НБЖ: В чем заключаются структурные требования ФАС и когда они выдвигаются?

А. КАШЕВАРОВ: Когда пересекаются пороги по коэффициентам концентрации и долям на рынке. Если мы видим, что банк, приобретший тот или иной финансовый актив, может благодаря этой сделке занять доминирующее положение в каком-либо сегменте рынка, то выдвигаем структурные требования. Он должен обеспечить стабильность уровня доступности финансовых услуг, например, путем отказа от закрытия офисов приобретенного банка в том или ином регионе. Иными словами, он должен отказаться от оптимизации своей филиальной сети.

НБЖ: То есть если, скажем, ВТБ захотел бы приобрести очень крупного частного игрока рынка потребительского кредитования, то ФАС наложила бы запрет на подобную сделку?

А. КАШЕВАРОВ: Не знаю, здесь надо посмотреть конкретные цифры, чтобы убедиться, что не пересечен порог доминирования и что рынок в результате сделки не перешел из одного состояния в другое, например из умеренно концентрированного в высококонцентрированное. Если эти два требования не соблюдаются, сделка запрещается, причем это правило действует не только при объединении банковских активов, но и при слиянии компаний в любых  иных секторах экономики.

В банковском секторе планка доминирования «привязана» к долям на рынке и, естественно, связана с такими показателями, как размер активов банковской системы и размер активов отдельных игроков.

НБЖ: Сделка запрещается, если рынок переходит из умеренно концентрированного состояния в высококонцентрированное, а если из низкоконцентрированного в умеренно концентрированное?

А. КАШЕВАРОВ: Тогда мы сделку разрешаем, но можем дать предписание по выполнению структурных требований.

НБЖ: Странно, что ВТБ, так активно приобретающий в последнее время финансовые активы, до сих пор нигде не пересек планку доминирования.

А. КАШЕВАРОВ: Ничего странного, ему понадобится еще много времени для того, чтобы «дорасти» до Сбербанка, которому в этом вопросе следует уделять больше внимания, при условии, конечно, что он будет осуществлять сделки в России. Но пока мы видели только покупки Сбербанком компаний «Тройка Диалог» и Cetelem. Никакого существенного влияния на состояние конкурентного поля ни та, ни другая сделка не оказала.

НБЖ: А сколько времени у ФАС занимает рассмотрение запроса о слиянии финансовых активов?

А. КАШЕВАРОВ: Столько, сколько определено законом: месяц, если мы не видим никаких проблем, два-три месяца, если нам надо получить public opinion - мнение о сделке других участников рынка. Но за пределы трех месяцев мы ни разу не выходили.

НБЖ: Public opinion вы собираете среди банков конкурентной группы?

А. КАШЕВАРОВ: Среди них и не только. Свое мнение о сделке может высказать любой участник рынка, и мы будем его рассматривать и учитывать при принятии решения.

НБЖ: Насколько активно банки используют такой механизм донесения своего мнения до ФАС?

А. КАШЕВАРОВ: Честно говоря, не слишком активно. Я не помню, чтобы за годы моей работы в ФАС какая-либо из кредитных организаций публично выражала свое мнение по поводу той или иной сделки.

НБЖ: Вы как-то для себя объясняете такую молчаливость?

А. КАШЕВАРОВ: Думаю, проблема в том, что банковский рынок высококонцентрирован из-за высокой доли госбанков. Чтобы финансовые учреждения активизировались в этом вопросе, должны произойти «тектонические» сдвиги, например, начнут объединяться госбанки. Остальные сделки по своим параметрам и по степени своего возможного влияния не интересуют рынок.

НБЖ: Объединение госбанков - это практически антиутопия. Такую сделку, надо полагать, ФАС точно запретит?

А. КАШЕВАРОВ: Если мы увидим то, о чем я говорил выше - пересечение порога доминирования и переход рынка из одного состояния в другое.

НБЖ: ФАС предложила поднять планку стоимости активов банков, при превышении которой требуется получение предварительного согласия антимонопольного ведомства на слияние, - с 22 млрд рублей до 24 млрд рублей. С чем связано это повышение?

А. КАШЕВАРОВ: Это наша нормальная работа, мы ежегодно анализируем ситуацию на рынке и предлагаем либо повысить планку стоимости активов, либо оставить ее без изменения. Одним из главных критериев здесь является капитализация банковской системы. Если же говорить о конкретных цифрах, то, конечно, мы устанавливаем их, учитывая капитализацию 30 крупнейших банков. Именно они находятся в зоне нашего постоянного наблюдения при принятии соответствующих решений.

беседовала Анастасия Скогорева
Поделиться:
 

Возврат к списку