Аналитика и комментарии

12 марта 2020

Гарегин ТОСУНЯН, АРБ: «Если изменения правил игры назрели, то их надо проводить в интересах общества, а не ради банального передела рынка»

В последние годы в банковском сообществе самые острые  дискуссии вызывают две темы: растущая регуляторная нагрузка и способность частных игроков конкурировать с крупными банками, подконтрольными государству. Президент Ассоциации российских банков Гарегин Тосунян рассказал NBJ о «болевых точках» банковской системы и о том, каким образом можно оздоровить конкурентную среду на банковском рынке.

NBJ: Гарегин Ашотович, как вы оцениваете конкурентную среду на банковском рынке?

Г. Тосунян: К сожалению, в последние годы уровень конкуренции не растет, а, напротив, снижается.  За последние пять лет доля банков с госучастием («госбанков») в системе выросла с 50% до 75-80%. Это не идет на пользу ни кредитным учреждениям, ни потребителям финансовых услуг. Мы видим, что под благовидными предлогами «госбанкам» слишком часто даются весьма значительные преференции, о которых частные игроки могут только мечтать.  Растущая регуляторная нагрузка  стимулирует переток корпоративных клиентов в банки с госучастием, которые воспринимаются обществом как «непотопляемые».  «Госбанки»  опережают частников по рентабельности активов и приросту потребительских и корпоративных кредитов. Хотя ряд универсальных частных банков, имеющих ответственных  собственников, высокое качество корпоративного управления, профессионально управляющих кредитными рисками, достойно соперничает с «госбанками».

NBJ: Можно ли надеется, что «невидимая рука» рынка все отрегулирует

Г. Тосунян: Если бы так все было просто (улыбается). Нередко под этим  красивым знаменем-лозунгом идет ожесточенная «подковерная  борьба бульдогов», в результате которой некоторые участники рынка получают особые условия в обслуживании. Например, в сфере ЖКХ или выпуске соцкарт. На практике получается, кто ближе к госресурсам, тот важнее для государства. Так, под ширмой военных секретов, финансирование «оборонки» келейно доверяют  отобранным дружественным игрокам. Для сравнения, в США и ЕС заказы ОПК распределяются на открытых тендерах, а режим секретности обеспечивают победители конкурсов и спецслужбы. Такой же подход должен использоваться  при кредитовании сельского хозяйства и других важных отраслей.  Ведь главная функция  государства – обеспечение равных условий для всех участников банковской системы и стимулирование приоритетных отраслей экономики. 

NBJ: Каким образом данная диспропорция влияет на стоимость финансовых услуг?

Г. Тосунян: В этом вопросе я бы выделил две формулы. Первая: цена товара – банковского продукта  или услуги – обратно пропорциональна уровню конкуренции. Если уровень конкуренции высокий, то цена товара снижается.  Если низкий, товар стоит дорого. Там, где рынок находится в руках монополии, цены вообще могут взлететь на облака. Вторая:  конкуренция прямо пропор-циональна количеству участников. Если их много, то наблюдается достойный уровень соперничества,  высокое качество товаров и услуг, а также комфортные цены. Если на поляне мы видим «бодание трех слонов», то конкуренция низкая, качество товаров невысокое, а цены на товар завышенные.

NBJ: Почему упала процентная маржа?

Г. Тосунян: Причин несколько. Во-первых, растет диспропорция между спросом и предложением: люди не готовы хранить деньги на банковских вкладах под 5%, а кредиты брать под 15%. Во-вторых, маржа  сокращается из-за растущей регуляторной нагрузки. Но доходы падают преимущественно  у небольших игроков. Они особенно страдают из-за того, что список требований для заемщиков, в первую очередь бизнесменов, постоянно расширяется, ужесточаются требования к залогам. А качественные заемщики для перестраховки вынуждены чаще переходить в банки с госучастием.

NBJ: В 2018 году рост в рознице обеспечивался главным образом ипотекой, в 2019 году – затухающим бумом потребкредитования, какие сегменты станут локомотивами в этом году

Г. Тосунян: На мой взгляд, ипотека и сектор МСБ. Если, конечно, государство исполнит обещания по поддержке малых компаний и индивидуальных предпринимателей.  В ипотеке  наметился

некоторый спад из-за реформы строительного рынка, обязавшей средства дольщиков размещать на эскроу-счетах. Доступность жилья, особенно массового сегмента, продолжает оставаться в нашей стране острой социальной проблемой. Не случайно в последнее время первые лица государства призывали снизить ставки по ипотеке до 8%. Открытым остается вопрос –  каким образом снижать ставку и за чей счет? В этом контексте  интересно вспомнить  опыт Канады. В 50-е годы власти этой страны решили проблему бездомных простым и эффективным способом: государство дало стопроцентные гарантии по кредитам для малоимущих граждан, решившим в первый раз взять ипотеку. Это решение в корне изменило старые порядки: не заемщики бегали за банкирами, а наоборот, банкиры – за социально незащищенными семьями. Ведь государство полностью брало на себя все кредитные риски. В результате острой конкуренции ипотечные ставки существенно упали. За 10 лет Канада полностью закрыла  проблему с бездомными, за исключением тех людей, кто отказался от предложенных льгот по идейным соображениям. Конечно, для такого прогресса требуется одно важное условие – невысокая стоимость денег. Большая часть цивилизованного мира живет в условиях, когда ключевая ставка близка к нулю, во многих странах этот основной индикатор денежно-кредитной политики и вовсе ушел в отрицательную зону. А у нас многие считают ориентир в 6% выдающимся достижением. Средневзвешенная процентная ставка по ипотечным жилищным кредитам в январе 2020 года снизилась с 9% до 8,84%. Получается, что банк сейчас может заработать на ипотеке 2-2,5%. Но большая часть этого дохода уйдет на регуляторные затраты: банк обязан обеспечить резервирование по ипотечному портфелю, резервы под  риски, оценку залогов, разбухшую отчетность и т.д. 

NBJ: А закредитованность населения не помешает подъему ипотеки?

Г. Тосунян: У нас нет этой проблемы. Закредитованность россиян в 2-3 раза ниже, чем в развитых западных странах. Другое дело, что у нас высокий уровень долговой нагрузки, которая возникает, в том числе,  из-за высокой ключевой ставки и солидной регуляторной нагрузки на кредитные организации. 

NBJ: В каком банковском секторе самая слабая конкуренция?

Г. Тосунян: Наибольшую тревогу вызывает сегмент банковских комиссий. Сейчас в нем тон задают банки  с госучастием, пара частных крупных универсальных банков, позиционирующих себя обладателями особого административного ресурса, и  некоторые «дочки» зарубежных банков. Представители этого альянса стараются продавить выгодные им решения и по максимуму используют свое доминирующее положение, в том числе и в тарифной политике. Так, в условиях тотальной борьбы с фирмами-однодневками фактические монополисты берут за перевод средств в другой банк или за перевод дивидендов со счета юрлица на счет физлица комиссию в 5-12%, в то время как большинство частников под грузом ограничений берут только 1-2%. И то, и другое недопустимо. Получается своего рода налог за перевод средств. Тариф должен быть с запасом, но не в процентах, покрывающим

расходы банка, фиксированным и не зависеть от суммы платежа.  Такой дисбаланс в тарифной политике разных банков вызывает волну негодования у небольших банков, ведь тарифный доход в текущих условиях  является чуть ли не одним из главных источников их прибыли.

NBJ: Как вы оцениваете предварительные итоги создания Системы быстрых платежей ЦБ?

Г. Тосунян: Этот важный проект вызывает у меня двойственные чувства. С одной стороны, в нем действительно декларированы равные условия для всех участников рынка, за что хочется выразить признательность Центробанку. Но с другой стороны, возникают вопросы по обязательному подключению. Я понимаю, когда регулятор требует присоединения к СБП системно значимых банков. Но почему к дорогостоящему проекту обязаны  подключиться  небольшие игроки, которым это удовольствие пока не по карману и которые не несут риски для всей системы?

NBJ: В прошлом году возросшая конкуренция простимулировала рост сделок слияний и поглощений. Сейчас собственников, готовых выйти из бизнеса, достаточно, а сколько, на ваш взгляд, желающих купить банки?

Г. Тосунян: К сожалению, покупателей очень мало. Если они и есть, то за ними, как правило, стоят отраслевые монополии. Не секрет, что  доходность банковского бизнеса резко снизилась. Отмечу, что прошлогодний общий рекорд по чистой прибыли обеспечили в основном игроки из топ-5. Инвесторы практически  отсутствуют, зато резко растет количество собственников, желающих продать кредитные учреждения. Зачастую цена банка ниже номинала. За последние несколько лет банковские лицензии на работу в РФ получили несколько зарубежных игроков. Наши соотечественники в банковский сектор идти не хотят. Я знаю несколько случаев, когда банкиры из-за тяжести регуляторной нагрузки или под угрозой открытия уголовных дел просто сдают лицензии,  «только оставьте нас в покое»!  Не секрет, что в России после открытия уголовных дел против владельцев положительный баланс банка за очень короткий срок превращается в отрицательный. Есть примеры, когда в банки с положительным балансом из-за временных проблем с ликвидностью  «заходит» временная администрация. В течение нескольких лет каждый месяц она «съедает» на свое содержание несколько десятков миллионов  рублей. При этом все кредиторы банков были удовлетворены почти на 100%. Возникают вопросы: а не поспешили ли с отзывом лицензии? Или кому-то очень хотелось продать банковские активы в нужные руки по заниженной цене?

NBJ: В пансионате «Бор» на ежегодной встрече банкиров Эльвира Набиуллина назвала вызовом для конкуренции в банковском секторе «не просто доминирующее положение отдельных банков, но и их превращение в сверхмощные экосистемы». Как вы оцениваете это заявление?

Г. Тосунян: Я двумя руками «за»! Но хочу заметить, что именно государство создало и обеспечило это «доминирующее положение отдельных банков».  После многолетней накачки дешевого фондирования и получения привилегий у них появились ресурсы для строительства экосистем, в которых есть интернет-магазины, службы такси и даже университеты.  Мне вообще непонятно, зачем отечественной системе нужно так много банков с госучастием? Я понимаю, когда государство стремится сохранить контроль  над ценообразованием в стратегически важных отраслях: в железнодорожной транспортной инфраструктуре, атомной энергетике, сетевой электроэнергетике. Если у государства есть цель – обеспечить  низкие процентные ставки по кредитам ради роста экономики, то банки с госучастием эту задачу не решают, они стремятся  заработать больше прибыли. Неужели правительство хочет за счет сверхвысокой прибыли «госбанков» решить бюджетные проблемы? Для поддержки приоритетных направлений  экономики есть институты развития, агентами которого выступают коммерческие банки. Но зачем  эти институты развития, как например, ДОМ.РФ (бывшая АИЖК), вышли на рынок, чтобы конкурировать с частными банками? Для получения нового потока денег из госбюджета или для того, чтобы чиновники и близкие к руководителям страны люди могли получать большие  зарплаты, бонусы и премии в совете директоров? В подавляющем числе постсоветских стран  банковский сектор полностью находится в частных руках. И ничего, все довольны.

NBJ: Банк России планирует дифференцировать для банков надбавки к достаточности капитала за системную значимость кредитной организации. Как вы относитесь к этому предложению?

Г. Тосунян: Наша Ассоциация уже несколько лет последовательно продвигает идею, по которой регуляторная и надзорная нагрузка должна быть прямо пропорциональна масштабу банка.  Потому что и риск для экономики пропорционален масштабу. А сегодня у банков обязанности одинаковые, но права разные. У небольшого банка с высокой вероятностью могут отобрать лицензию за не очень значительное прегрешение, зато системообразующие банки уверены в своей непотопляемости при любом раскладе событий. Напомню, что во время финансовых кризисов, когда государство не могло или не захотело прийти на помощь банкам, первыми гибли именно  монстры, а «малыши» за счет гибкости переносили бурю и выживали.

NBJ: Какие меры необходимы, на ваш взгляд, для улучшения конкурентной среды на российском банковском рынке

Г. Тосунян: Одним из главных изъянов нашего законодательства является отсутствие закона «О лоббировании».  Если в США кто-то из банкиров с помощью профильной ассоциации или самостоятельно решил продвигать свои интересы в правительстве или в конгрессе, то он обязан отчитаться за каждый оплаченный чиновнику и депутату авиабилет, номер в отеле, за каждую чашку кофе в ресторане. В американском механизме лоббирования законодательных и нормативных  актов прописаны все шаги. Если у нас изменения правил игры назрели, то их надо проводить в интересах общества, а не ради банального передела рынка. Например, прикрываясь борьбой с отмыванием преступных доходов, некоторые банки оправдывают высокий тарифный доход за движение средств. Я полагаю, что все предложения, касающиеся изменений правил игры на рынке, должны обсуждаться и решаться публично. Собственно,  для этого и нужны профессиональные ассоциации.  

У нас в АРБ были попытки отдельных крупных игроков установить для себя своего рода «золотые акции» при решении злободневных проблем. Но мы всегда работали  и будем работать по принципу «один банк – один голос». Как мне кажется, эта логика не всегда поддерживается нашей системой управления.  Хотя еще недавно она была востребована. В частности, в 90-е годы небезызвестный банкир Смоленский, желая приватизировать Сбербанк, обратился в АРБ, но получил отказ в поддержке. Позже втихую он провел через правительство сделку по покупке «Агропромбанка», преобразованного затем в «СБС-Агро».  Чем эта затея закончилось, все хорошо знают.

Во-вторых, необходимо внедрить практику создания банковских консорциумов. Особенно они  будут полезны для небольших частных банков, которым сейчас сложно конкурировать на тендерах с «госбанками». Пока эта практика у нас непопулярна.

В-третьих, нужно отказаться от любых форм преференций для участников тендеров. Сейчас допуск к госпрограммам и проектам имеют исключительно банки с определенным масштабом и  поддержкой государства в капитале. Подавляющее большинство частных банков, таким образом, отсекаются.  Если реализовать хотя бы эти три предложения, конкурентная среда на банковском рынке станет лучше.

Беседовал: Сергей Артемов

Материал также опубликован в печатной версии Национального банковского журнала (№189, март).

Поделиться:
 

Возврат к списку