27 ноября 2019 года в Российском экономическом университете имени Г.В. Плеханова прошла Открытая дискуссия по проблемам закредитованности населения, традиционное мероприятие, проводимое уже много лет Ассоциацией российских банков (АРБ).

Эта заметка одного из участников Открытой дискуссии имеет целью обозначить самые острые аспекты проблемы закредитованности населения, попытаться доказать, что в сложившемся стандартном подходе к оценке степени закредитованности населения содержится ошибка, которая полностью обесценивает результаты соответствующих исследований.

Для того, чтобы иметь возможность составить какое-то представление о мере закредитованности населения, необходимо научиться измерять долговую нагрузку, так же как для того, чтобы понять, не едет ли автомобиль слишком быстро, нужно уметь измерять скорость транспортного средства.

Стандартный подход состоит в том, чтобы принять за меру долговой нагрузки гражданина дробь, в числителе которой стоит величина его расходов на обслуживание долга (долгов, если их несколько), а в знаменателе – его доход (всё в месячном разрезе). Нагрузка считается терпимой, если дробь не превышает 50%.

По нашему мнению, предлагаемая формула абсолютно неадекватна. С ее помощью измерять долговую нагрузку так же уместно, как измерять скорость автомобиля в килограммах.

В рассматриваемой дроби к делу не имеют отношения ни числитель, ни знаменатель.

По расчетам НИУ ВШЭ на базе данных Росстата на 2016 год, младшие децили среднедушевого дохода граждан были: 5800, 10300, 13600, и 16800 руб., соответственно. Средний прожиточный минимум был около 10 тыс. руб., следовательно, 40 процентов населения имели доходы, ненамного превосходящие прожиточный минимум или даже ниже него. По определению, «прожиточный минимум» – это сумма, от которой нельзя отнять копеечку, не подвергнув гражданина риску голодной смерти. А половину на обслуживание долгов – можно!

При оценке меры закредитованности гражданина с помощью дроби с таким знаменателем получится (и уже получается) очевидная бессмыслица. Придется признать (что уже и делается), что заемщик с доходом в 5800 руб. сможет платить в счет обслуживания долгов, скажем, 2000 руб. в месяц, – на оставшиеся 3800 руб. он безбедно просуществует, а должнику, вынужденному из дохода в 100 000 руб. отдавать кредитору по 55 000 руб. в месяц, на 45 000 руб. продержаться не удастся.

Замечательно то, что в одной из своих публикаций Центральный банк (ЦБ) объясняет, что в знаменатель рассматриваемой нами дроби нужно ставить разность между доходом гражданина и прожиточным минимумом. Трудно не признать, что вычитание прожиточного минимума существенно улучшает качество знаменателя.

Для объяснения бессмысленности числителя недостаточно знать арифметику. Нужно знать практику кредитования.

На рынке редко, но предлагаются кредитные продукты двух, в каком-то смысле противоположных, типов: кредит без «накруток» и «Кредитный доктор».

В первом случае заемщик получает на руки ровно ту сумму, которая прописана в договоре, во втором не получает ничего: «накрутка» в этом продукте равна сумме заимствования. Кредитор оставляет себе всю эту сумму, утверждая, что она необходима для «ремонта» кредитной истории заемщика.

Если два заемщика возьмут в долг одинаковые суммы (например, по 50 тыс. руб.), под одинаковый процент и на одинаковый срок, в их графиках платежей (мы их предполагаем аннуитетными) будут стоять одинаковые числа. Но долговая нагрузка на первого заемщика будет существенно менее драматичной, чем на второго, т.к. при прочих равных условиях у него будет на 50 тыс. руб. больше, чтобы с нею справиться. Иными словами, для него (опять-таки при прочих равных условиях) предельная допустимая долговая нагрузка выше, чем для второго. Числитель дроби, оценивающей долговую нагрузку гражданина, а следовательно и сама дробь, этой разницы не отражают.

«Обычный» кредитный продукт располагается между двумя описанными полюсами. «Накрутки» оплачиваются за счет кредита, поэтому заемщик получает от заимодавца только часть ссуды, лежащую между ее номинальной величиной, прописанной в кредитном договоре, и нулем. Чем дальше полученная сумма от номинальной величины кредита, тем в меньшей мере числитель отражает трудность обслуживания долга.

Если эталон абсурден, то все сделанные с его помощью измерения абсурдны.

Далее попытаемся предложить рациональные способы измерения закредитованности.

Какая разница между огуречным рассолом и недоумением?

Со своим вопросом Антон Павлович Чехов попал в точку. Разные, нередко противоположные мнения – от алармистских до умиротворенных – высказываемые в обществе по поводу меры закредитованности сограждан, в значительной степени объясняются тем, что одни мнения относятся к огуречному рассолу, а другие – к недоумению. Так как между этими двумя субстанциями, по-видимому, есть какая-то разница – не даром классик заинтересовался тем, какая, – то, естественно, и мнения не совпадают.

Для доказательства несущественности долговой нагрузки россиян нередко ссылаются на то, что в среднем она равна (на 1 июля 2019 года) 10,4%. Иными словами, отношение среднего платежа в счет обслуживания долгов (только перед банками!) к среднему по России доходу не вызывает тревоги. Спрашивается: у кого?

Средние доходы сограждан в старшем дециле превосходят средние доходы в младшем дециле почти в 15 раз (это данные 2016 года, предварительные данные 2018 года – в 15,5 раз). Значит при усреднении доходов по всему населению старшие децили абсолютно подавляют младшие. То есть самые богатые россияне могут спать спокойно. Мало того, что у них долгов практически нет, но даже если бы им пришлось взять на себя обязательства бедной части населения, они бы с ними легко справились.

Таким образом, к огуречному рассолу рассуждение про 10,4%, по-видимому, отношения не имеет, но безусловно вызывает мучительное недоумение.

6 ноября 2019 года в разделе «Финансы» РБК появилось следующее сообщение: «С начала 2019 года (до 1 октября. – П.М.) доля розничных кредитов с просроченными платежами сократилась на 0,6 процентных пункта, до 4,8%… Уровень просрочки опустился ниже 5% впервые с апреля 2013 года… хотя с тех пор кредитный портфель увеличился в 2,2 раза…».

Если «доля розничных кредитов с просроченными платежами» – 4,8%, то, очевидно, без просроченных платежей – 95,2%. Совсем неплохо! Просто отлично, «… хотя с тех пор кредитный портфель увеличился в 2,2 раза…». (т.е. в среднем рос почти на 15% в год. – П.М.).

Действительно, все было бы прекрасно, если бы написанное можно было понимать буквально. На самом деле, кредитов с просрочкой вовсе не 4,8%. 4,8% – это отношение суммы всех платежей в счет обслуживания всех долгов всех граждан-заемщиков всех банков, которые должны были быть совершены 90 дней тому назад или раньше, но совершены не были, к сумме накопленной всеми должниками во всех банках задолженности. То есть, если гражданин четыре месяца тому назад взял огромный кредит на 25 лет и не совершил ни одного платежа, то его вклад в 4,8% будет ничтожно маленьким (в размере просроченных платежей за один месяц) хотя с точки зрения ЦБ, которую мы разделяем, весь его долг практически безнадежен. К тому же, указанное выше отношение порадовало РБК в 2019 году не «хотя», а благодаря тому, что задолженность граждан с 2013 года очень быстро росла. Все время появлялись новые кредиты, просрочка по которым еще не успела образоваться. Причем преимущественно появлялись крупные ипотечные кредиты. Действительно, суммарная ипотечная задолженность граждан с 2015 года (данных за 2013 год у нас нет) до сентября 2019 выросла в 2,2 раза, а вся остальная только в 1,4 раза. Заметим, что ипотечные кредиты сдерживают величину относительной просрочки не только потому, что они крупные и новые, но и потому, что наиболее опасные. Граждане до последнего «перебрасывают» просрочки с ипотечного на другие кредиты.

Пока недоумение не стало хроническим и неизлечимым, вспомним, что в первой части своей статьи автор обещал предложить рациональные способы измерения закредитованности. За него это сделано Национальной ассоциацией профессиональных коллекторских агентств (НАПКА). Результаты рациональных измерений НАПКА 19 ноября 2019 года подробно изложили «Известия».

У тех, кто еще верил софизмам оптимистов, эти результаты наверняка вызовут такое тяжелое похмелье, что им вряд ли поможет даже огуречный рассол. Из 40 млн заемщиков банков 10 млн не платят по долгам более 90 дней. К этой удручающей статике авторы исследования добавляют безжалостную динамику: за первые три квартала 2019 года количество безнадежных должников приросло на 4%.

На самом деле положение еще хуже. В приведенном исследовании НАПКА не учтены 3,2 млн граждан (оценка ЦБ), которые имеют долг перед банком от 1 до 10 тыс. руб., в то время, как по свидетельству ЦБ, меньше долг – чаще просрочка. Таким образом, к 10 млн выявленных НАПКА безнадежных банковских должников смело можно добавить еще 1 млн (треть – а не четверть, как в случае, рассмотренном НАПКА, – от 3,2 млн).

Добавим от себя, что заемщики бывают не только у банков. По сведениям ЦБ, около 12 млн человек являются должниками микрофинансовых организаций (МФО). По оценке БКИ «Эквифакс» на начало 2019 года из накопленного портфеля долга в 160 млрд рублей на просроченную задолженность приходилось почти 40 млрд руб. Это значит, что по меньшей мере 3 млн из 12 – «плохие» заемщики МФО.

Но и это еще не всё. Снова сошлемся на НАПКА. На организованной ею в апреле 2019 года конференции один из участников (начальник отдела исследований агентства EOS Иван Комиссаров) сообщил ряд статистических данных, из которых следует, что в 2018 году все коллекторы вместе имели 11 млн «живых», выкупленных у банков и МФО, долгов. Продаются долги совсем «плохие», следовательно, совсем «плохих» заемщиков. Будем считать, что на каждого из них приходится не два долга неизвестного качества (как это имеет место для среднестатистического заемщика МФО), а четыре «плохих».

Тогда к 14 млн безнадежных должников придется добавить еще без малого 3 млн.

ЦБ, разумеется, понимает драматизм ситуации. Именно поэтому он ввел показатель долговой нагрузки (ПДН) заемщика – физического лица, который, впрочем, как показано в начале статьи, неадекватен поставленной задаче. Тем не менее, ЦБ считает необходимым снизить интенсивность кредитования граждан. И ему трудно возразить после того, что было сказано выше.

Однако боюсь, что мы попали в положение «куда ни кинь – всюду клин».

В общественном мнении население кредитуется, чтобы повысить свою покупательную способность. Это не совсем, а точнее, совсем не так.

Механизм кредитования создает денежные потоки из банков (мы ограничимся только банками) в карманы граждан в виде кредитов и из карманов граждан в банки в виде платежей в счет обслуживания долгов. Если аккуратно оценить эти потоки с учетом «накруток», то окажется, что второй существенно превосходит первый. То есть статистически кредитные деньги полностью уходят на обслуживание долгов, и их на это не хватает.

Если сократить кредитование, то поток денег из банков в карманы граждан наверняка уменьшится. Обратный же поток уменьшится только в том случае, если сокращение кредитования будет столь существенным (иными словами, поток денег в карманы граждан так сильно скукожится), что накопленная задолженность будет снижаться (чего не было уже много лет). Но и в этом случае сокращение потока из карманов граждан будет сильно отставать от сокращения потока в их карманы. В любом случае граждане утратят часть ресурсов, которые сегодня идут на обслуживание долгов. Если их не заместить другими, например, за счет роста доходов, дело, которое и сейчас плохо, станет еще хуже.

Материал также опубликован в печатной версии Национального банковского журнала (№187, декабрь-январь).