Оба новых законопроекта очень важны, говорят эксперты, но есть сомнения в том, насколько проработанными и сбалансированными они являются. Если говорить о санкциях, то понятно, что адекватный ответ на враждебные действия целого ряда стран был необходим, в том числе и на законодательном уровне, но не факт, что ответные санкции не нанесут ущерба российской экономике. Что же касается закона о цифровых активах, то эта тема, по мнению экспертов, очень сложна, и тут есть риск «наломать дров» или, напротив, не учесть все возможные риски.

Наш ответ не Чемберлену

6 апреля 2018 года США ввели новые санкции против России. В список экономических ограничений попали 24 россиянина, 14 отечественных компаний. Официальная причина, в силу которой на нашу страну продолжают оказывать давление, была сформулирована следующим образом: Россия пытается подорвать западную демократию своими действиями в Сирии, на Украине и в целом ряде других стран и регионов. Кроме того, Россию обвинили в попытках учинить расправу над своими противниками – в данном случае имелось в виду «дело Скрипалей».

Россия, со своей стороны, сразу предупредила, что подобные враждебные действия не останутся без ответа. 16 апреля в Госдуму был внесен законопроект об ответных действиях на антироссийскую политику США и их союзников. Предлагалось, в том числе, ввести запрет на импорт американских товаров и услуг, кроме того, в изначальном варианте документа прописывалось ограничение  сотрудничества в высокотехнологичных отраслях – атомной, космической и авиастроении. 

Спустя месяц после этого Госдума приняла законопроект «О мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия Соединенных Штатов Америки и (или) иных иностранных государств». Причина, в силу которой проект не был принят сразу, заключалась в том, что первоначальный вариант документа был подвернут острой критике со стороны экспертного и бизнес-сообщества. В окончательном варианте документа в результате из 16 ограничительных мер осталось всего 6. Были исключены пункты о запрете на ввоз иностранных лекарств, об ограничении сотрудничества в атомной и космической отраслях и о запрете вывоза редкоземельных металлов. Документ, по словам аналитиков, стал в результате более «рамочным», но даже в таком виде он может, как подчеркивают эксперты, нанести вред российской экономике. Опасения у наблюдателей вызывает и другой законопроект, который предусматривает уголовную ответственность за соблюдение американских санкций.

В окончательной редакции закон был принят 22 мая. Через девять дней после этого Совет Федерации также утвердил законопроект, который наделил президента РФ новыми полномочиями в рамках проведения «антисанкционной борьбы». Так, именно президент теперь может без согласования с парламентариями ограничивать экспорт и импорт продукции.

Что же касается мнений экспертов, то они ожидаемо разделились по вопросу о том, нужны или нет контрсанкции, и если да, то какие именно. Ситуацию осложняет то, что объем двусторонней торговли между двумя странами – Россией и США – сравнительно небольшой: в прошлом году он достиг 24 млрд долларов. Россия продает в США больше, чем покупает, – 17 млрд против 7 млрд долларов. Мировой опыт показывает, что при таком раскладе больше страдает та сторона противостояния, которая находится в более слабом торговом положении. Тем не менее есть эксперты, которые считают, что санкции надо вводить, несмотря на это. 

«По некоторым пунктам контр­санкции – это очень серьезно для американцев и для их экономики. Например, это касается поставок титана: если завтра мы введем контрсанкции, то у них появятся конкретные «недогрузки», им придется уменьшать объем производства самолетов. Кроме того, будут проблемы с космосом, потому что они как летали на наших носителях, так и летают – после катастрофы последнего «Шаттла» своих у них нет. Как минимум в этих двух областях будут серьезные сложности. Но, на мой взгляд, самая большая проблема для американцев – это то, что они вдруг выяснят следующее: санкции могут применять и против них тоже, причем делать это эффективно, то есть весьма болезненно для них. И это очень важно для американской политики. США, начиная с 90-х годов, живут в мире, в котором есть Соединенные Штаты и «подведомственные» им остальные страны. Наши контрсанкции, наконец, заставят их заметить, что в этом мире они существуют не одни», – утверждает генеральный директор Института региональных проблем Дмитрий Журавлев. 

С Дмитрием Журавлевым согласен и директор Международного института новейших государств Алексей Мартынов. «Насчет контрсанкций я могу сказать следующее: не мы начали осуществлять подобную практику, все это делают США и их сателлиты. Другое дело, что без конца мы не будем все это спускать с рук, мы не можем и не должны этого делать. Естественно, новый закон необходим. Другое дело, что правительство, принимая те или иные решения, должно четко взвешивать и оценивать каждый свой шаг», – считает эксперт.

Сложно сказать, насколько сильно заметили это США к настоящему моменту, но, как утверждает директор департамента Северной Америки МИД РФ Георгий Борисенко, российский закон о контрсанкциях вызвал заметное напряжение в деловых кругах США. «В США, прежде всего, реакция исходит со стороны бизнес-кругов, потому что достаточно большое количество крупных американских компаний активно работает на российском рынке со времен еще Советского Союза, и они хотели бы здесь остаться», – отметил он.

«Видимо, контрсанкции должны или нанести какой-то ущерб сопернику, или создать выгодные условия для нас. К сожалению, приходится признать, что в отношении США, инициатора санкционных мероприятий, мы располагаем не слишком широким выбором действий, которые могли бы поставить их экономику в стесненные условия. В этом плане можно рассматривать, пожалуй, только несколько высокотехнологичных отраслей и видов деятельности – аэрокосмос, космические двигатели, программное обеспечение. А более выгодные для нас условия складываются, когда контрсанкции фактически формируют протекционистский режим. Достаточно вспомнить аграрный сектор и пищевую промышленность. Но второй такой же пример найти будет непросто», – подчеркивает главный эксперт агентства «ФинЭк» Михаил Беляев.

По мнению эксперта ФинЭк, бесспорно, что введение контрсанкций должно идти в русле защиты наших национальных интересов, безопасности и суверенитета. «Это безальтернативный подход. Во всех остальных случаях необходимо руководствоваться отчетливым представлением о том, какими могут быть последствия подобных действий и решений. Они должны быть выгодными для нас, для нашего развития. Поэтому лучшим ответом является не изобретение контрмер, а концентрация внимания на собственной экономике, на стимулировании ее развития и прогресса на самой передовой технологической базе. Вопреки бытующему среди определенной части экспертного сообщества мнению, мы располагаем всеми необходимыми ресурсами для этого, включая инвестиционные. Растущая эффективная экономика обладает малой чувствительностью к внешним шокам, к которым можно отнести и санкции», – резюмирует эксперт. 

Член Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации Сергей Калашников, со своей стороны, акцентирует внимание на том, что часть введенных Россией ответных санкций не улучшает жизнь людей. Также, по мнению сенатора, неясно, выиграет ли наш бизнес, специализирующийся на производстве и поставках титана и алюминия, от того, что будет ограничен экспорт за рубеж. 

«Я считаю, что любое ограничение торговли между народами наносит урон всем вовлеченным сторонам. Например, Европа существенно обеспокоена ограничением поставок сельхозпродукции в Россию – это то, что мы имеем на сегодняшний день. Вопрос в том, является ли наше противодействие критическим, то есть способным изменить поведение США. На мой взгляд, нет: наш торговый оборот составляет порядка 25 млрд долларов, критических товаров в нем нет абсолютно никаких. Предположим, мы не будем продавать им титан – что ж, они найдут, где его купить. Просто повысится цена и все. Точно так же с алюминием и другими видами продукции. Эффект будет минимальным, максимум, что мы получим, это пропагандистский механизм, но не реальные действия. Я считаю, что здесь налицо пример эмоционально ситуативной реакции: как вы нам, так и мы вам. И очень жаль, что ситуация развивается так: нашей принципиальной позицией должна быть открытость миру, тем более что мы нуждаемся в инвестиционных кредитах, и у нас, что еще более значимо, нет современных технологий. Мы не можем замкнуться в себе, как Северная Корея и как это делал в определенной степени СССР», – рассуждает Сергей Калашников.

Весьма интересной точки зрения придерживается доцент факультета мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова Алексей Фененко. «Россия должна выработать свою стратегию по противостоянию этим санкциям. Зачем нам уподобляться США и их союзникам, когда мы можем действовать иначе? Например, прекратить полностью транзит НАТО в Афганистан, закрыть все воздушные коридоры, полностью отказать в сотрудничестве странам НАТО в борьбе с терроризмом. Мы можем начать уничтожать режимы контроля вооружения, выгодные странам НАТО. Мы можем поставить условие: каждая новая санкция – минус один международный договор, минус один правовой режим, выгодный Западу. Самая болевая точка Запада – это договор о всеобъемлющем запрете производства и испытания ядерного оружия. Представьте, какой шум поднимется, если мы его расторгнем», – отмечает Алексей Фененко.

В чем сходятся все эксперты, так это в том, что «санкционный закон» будет дорабатываться и дополняться «на марше». Очевидно, что противостояние между Россией и США и – шире – между Россией и коллективным Западом не завершено. А это означает, что так или иначе, по тем или иным поводам против нашей страны будут вводиться новые ограничения, на которые ей придется отвечать.

Цифровые активы – уже не мечта и не будущее, а реальность

О том, что необходим закон, регулирующий производство и обращение цифровых активов, говорилось уже давно. Например, криптовалюты начали набирать популярность в нашей стране еще в 2016 году, а пик интереса к ним пришелся на 2017 год, когда был зафиксирован резкий рост стоимости биткоина в мире. Не только в России, но и в других странах тогда поняли: «если безобразие нельзя предотвратить, то его надо возглавить». То есть необходимо ввести операции с цифровыми активами, в том числе и криптовалютами, в законодательное поле, потому что в противном случае невозможно даже преследовать по закону тех, кто совершает, например, хищения криптокошельков. Эксперты по информационной безопасности указывают на то, что в МВД отказываются даже принимать подобные заявления, поскольку криптовалюты не рассматриваются на сегодняшний день как имущество и, соответственно, нет оснований говорить об их незаконном изъятии у владельцев. Немало вопросов и проблем вызывают и стихийные ICO (Initial Coin Offering, первичное размещение токенов. – Прим. ред.). За последние два-три года уже неоднократно мир сотрясали скандалы из-за того, что права и интересы покупателей токенов в рамках подобных размещений никак не защищены. 

22 мая Госдума приняла в первом чтении законопроект о цифровых финансовых активах. Он предусматривает только один вид сделок, которые смогут совершать владельцы цифровых финансовых активов, а, в соответствии с законопроектом, к ним относятся криптовалюты и токены. Речь идет о сделках по обмену токенов на рубли или на иностранные денежные единицы. Кроме того, законопроект дает определения таких понятий, как цифровая запись и цифровая транзакция, а также закрепляет правовые основы для осуществления новых видов деятельности, к числу которых относятся создание криптовалюты или получение вознаграждения в виде криптовалюты (майнинг), а также деятельность по подтверждению действительности цифровых записей в распределенном реестре цифровых транзакций (валидация).

Также 22 мая в первом чтении поддержаны законопроекты о «цифровых правах» и о краудфандинге. Законодательная инициатива устанавливает правовые основы для проведения в России процедуры выпуска токенов, которая в настоящее время более известна как ICO. Так, устанавливается последовательность действий, необходимых для осуществления процедуры выпуска токенов, определяется, что он осуществляется на основании публичной оферты. Также закрепляется необходимость раскрытия дополнительной информации лицом, выпускающим токены. Для обеспечения защиты неквалифицированных инвесторов законопроектом предусматривается наделение Банка России полномочиями по ограничению в отношении суммы приобретения токенов лицами, не являющимися квалифицированными инвесторами. 

Старший аналитик компании «Альпари» Роман Ткачук считает вполне закономерным появление соответствующих законопроектов, и, с его точки зрения, нет ничего удивительного в том, что на введении регулирования процессов производства и оборота цифровых активов настаивали и Минфин, и Центральный банк. «Фактически речь идет о том, что может появиться новая отрасль, для которой, естественно, будет разработана своя схема налогообложения. В случае легализации криптовалют доходы, полученные в результате совершения операций с ними, можно будет облагать налогами, что позволит лучше пополнять российскую казну. Что же касается ЦБ РФ, то он является мегарегулятором финансового рынка и устанавливает жесткие правила игры, чтобы в подведомственной ему сфере не было никаких потрясений и недоразумений и чтобы было меньше рисков для инвесторов. А операции с криптовалютами – дело достаточное рискованное, не для широкого круга инвесторов». Поэтому, по мнению эксперта, как раз ЦБ РФ был очень заинтересован в том, чтобы вышеназванные законопроекты были приняты, пусть, скорее всего, и в несовершенном виде.

«Блокчейн и криптовалюта – это очень сложные темы, которые требуют серьезного регулирования со стороны государства. Правительство стремится контролировать денежные потоки и финансовые взаимоотношения юридических и физических лиц, и в этом нет ничего удивительного: любая финансовая система и любое государство завязаны на этом», – поясняет Алексей Мартынов (Международный институт новейших государств).

«Естественно, закон о криптовалютах не только своевременный, но и долгожданный. Криптовалюты «явочным порядком» завоевывают новые и все более обширные экономические пространства. Вместе с тем в тексте закона заметно доминирование «руки» специалистов в области информационных технологий, и в этом его основной методологический недостаток. О детальных замечаниях к тексту, который прошел только первое чтение, говорить не вполне продуктивно, но есть базовые принципы, которые в обязательном порядке следует иметь в виду в процессе доработки. И главный из них – ни в коем случае, ни под каким видом не оставлять в законе лазеек, позволяющих криптовалютам, эмитированным частным образом, проникать в официальный оборот денег. В противном случае неизбежно столкновение, ведущее к расстройству денежного обращения, со всеми негативными, если не сказать катастрофическими, последствиями для национальной экономики. Интересы финансового рынка в данной ситуации должны уступить место нуждам государства, его экономического суверенитета и экономической целостности», – уверен Михаил Беляев (ФинЭк). 
Очевидно, что и в данном случае законопроект будет дорабатываться, поскольку в нынешнем его виде он вызывает массу вопросов и критических замечаний. Но, поскольку цифровая экономика все больше входит в нашу повседневную жизнь, то очевидно, что «цифровые законы» будут приняты.