Аналитика и комментарии

27 августа 2017

АРБ защищает интересы всех банков, независимо от их размера и масштаба

Конфликт между крупнейшими российскими финансово-кредитными организациями и Ассоциацией российских банков в середине июля этого года вышел за рамки профессионального сообщества и привлек к себе внимание тех, кого обычно называют потребителями банковских услуг. В чем причины этого, на первый взгляд, внезапно возникшего противостояния? Чем объясняется стремление сверхкрупных банков, в том числе с госучастием (далее – «крупняк»), создать собственную лоббистскую организацию? Какая роль может быть отведена в ней менее крупным и влиятельным участникам рынка? И какова позиция Ассоциации российских банков и ее президента Гарегина Тосуняна по поводу всего происходящего? На эти и другие вопросы NBJ попросил ответить главу АРБ.

NBJ: Гарегин Ашотович, неискушенному наблюдателю или человеку, далекому от банковской системы, может показаться, что в середине июля произошло что-то закулисное, скрытое от его глаз, и именно это событие спровоцировало конфликт между Ассоциацией российских банков и рядом крупных банковских организаций, на протяжении многих лет входивших в состав АРБ. Так ли это, и, если да, не могли бы вы пояснить, что это было за событие?

Г. ТОСУНЯН: Вы правы, делая оговорку о том, что так может показаться только неискушенному наблюдателю. Тем же, кто отслеживает развитие ситуации на банковском рынке и, более того, историю становления национальной банковской системы, очевидно, что проблемы накапливались в течение нескольких лет. Фактически семена для происходящего сейчас были посеяны более четверти века назад, когда на месте ушедшей в историю социалистической банковской системы стала формироваться современная российская банковская система. С первых дней ее участниками были крупные и небольшие частные банки, затем в ее состав влились банки с госучастием. И очевидно, что в силу различия в капитале и масштабе интересы по ряду вопросов у первых и у вторых сильно расходились.

NBJ: И сейчас расходятся.

Г. ТОСУНЯН: Да. И это расхождение становится осо­бенно очевидным по мере увеличения доли сверхкрупных банков на рынке финансовых услуг. По итогам двух кризисов она увеличилась и сейчас вплотную приближается к 60%, а то и к 70% в совокупных показателях банковской системы. Очевидно, что по мере увеличения веса сверхкрупных банков на рынке растет и их стремление доминировать над остальными участниками системы не только с точки зрения экономических показателей, но и при решении актуальных для рынка вопросов. 

Если мы обратимся к недавней истории, то наиболее показательный пример расхождения интересов сверхкрупных банков и их менее крупных коллег – дискуссия о создании в России Системы страхования вкладов. Наверное, нет смысла напоминать о том, что некоторые банки с госучастием открыто выступали против реализации этого предложения, ссылаясь на то, что им придется «платить» за менее крупных игроков, проводящих более агрессивную процентную политику на рынке вкладов физических лиц. 

NBJ: Дискуссия тогда действительно была не только открытой, но и весьма жесткой. Но тем не менее тогда конфликт между АРБ и ее крупнейшими членами не проявлялся в столь острой форме, или мы просто забыли об этом?

Г. ТОСУНЯН: Дело в том, что в 1990-х и в первой половине 2000-х годов интересы у различных групп банков были разными, но в большинстве своем проблемы, с которыми они сталкивались, не были противоположными. Что препятствовало нормально функционировать банковским организациям, независимо от их формы собственности, обстоятельств создания, размера капитала и т.д., в указанный мной период? Волатильность национальной валюты, нестабильность экономической ситуации, отсутствие законодательства, способного эффективно регулировать банковскую деятельность. Я бы даже сказал больше – отсутствие внятной государственной политики, направленной на развитие банковской системы в нашей стране. Все участники рынка были заинтересованы в том, чтобы преодолеть эти проблемы, ликвидировать пробелы в законодательстве, чтобы выработать общие для рынка корпоративные стандарты, которым следовали бы все банки.

NBJ: Разве они так же не заинтересованы в этом сейчас?

Г. ТОСУНЯН: К настоящему моменту многие из тех проблем, которые я перечислил, в значительной степени преодолены. Законодательство, регулирующее банковскую деятельность, стало гораздо более продуманным и целостным. Правительство и ЦБ РФ научились адекватно реагировать на кризисные явления в экономике, не позволяя им разрастаться и ставить под угрозу стабильность национальной финансовой системы. Появились и общие корпоративные стандарты, о необходимости которых я говорил выше. И я без ложной скромности хотел бы отметить, что и в их создании, и в их принятии весомую роль сыграла именно Ассоциация российских банков. Наряду с формированием законодательства, регулирующего банковскую деятельность, АРБ также решала и решает эксклюзивные задачи, актуальные для всего рынка. Так, например, Ассоциацией совместно с Национальной ассоциацией участников фондового рынка (НАУФОР) был разработан пакет документов по регулированию рынка производных финансовых инструментов, что стало принципиальным шагом вперед для развития национального финансового рынка в целом. Не менее важным нашим успехом стало и создание в Рос­сии института финансового омбудсмена. 

NBJ: И все же – что изменилось, когда завершился тот период, о котором вы говорили выше?

Г. ТОСУНЯН: Как я уже сказал, интересы различных групп банков стали все больше расходиться, и главная причина этого – в том, что в результате кризиса была нарушена конкурентная среда. Рыночные организации ориентированы на здоровую конкуренцию, а не на возможность использования административных ресурсов. Они заинтересованы в том, чтобы проявлять свои лучшие черты, разрабатывать собственными силами наиболее эффективные бизнес-стратегии, привлекать максимальное количество лояльных и платежеспособных клиентов. Что же касается группы сверхкрупных банков...

NBJ: Которую в экономической теории называют «олигополией»*…

Г. ТОСУНЯН: Не думаю, что этот термин исчерпывающе и точно отражает сложившуюся ситуацию, но вы правы, говоря о том, что он часто используется в последнее время. И действительно, на рынке присутствует группа организаций, заинтересованных в том, чтобы их конкурентные преимущества определялись не рынком, а административным ресурсом. 

NBJ: Например?

Г. ТОСУНЯН: Например, сверхкрупные банки в силу своих определенных преимуществ – прежде всего, в силу своего масштаба – фактически доминируют на рынке предоставления гарантий, а банки даже «20+» и тем более средние и малые не могут состязаться с ними в этом сегменте, поскольку законодательство и в этом вопросе устанавливает ограничения по капиталу. Таким образом, мы видим, что налицо проявление нерыночной конкуренции, поскольку используются административные возможности. А рыночная конкуренция подразумевает следующее: масштаб участника рынка не является критерием высокого или низкого качества бизнеса. Для этого есть другие критерии. Результатом же нерыночной конкуренции оказывается то, что малым и средним банкам труднее развивать свой бизнес и выполнять регуляторные требования.

NBJ: Справедливости ради стоит отметить, что на «регуляторное бремя» жалуются и крупные банки.

Г. ТОСУНЯН: Да. При этом мы понимаем: эти требования должны выполнять все. Различие же заключается в том, что в среде с нарушенной конкуренцией доля затрат средних и малых банков на выполнение этих требований намного превышает аналогичные затраты сверхкрупных банков. При этом они должны, что вполне естественно, развивать свой бизнес, внедрять современные технологии. То есть у них есть и другие затраты, необходимые для повышения качества своих услуг и удержания своих клиентов. 

NBJ: На такие аргументы некоторые обычно говорят: колхоз – дело добровольное. Если малые и средние участники не могут выполнять регуляторные требования, пусть уходят с рынка

Г. ТОСУНЯН: Наверное, кому-то хочется именно такого развития событий, но при этом нам следует думать о клиентах, которые пользуются банковскими услугами. Мы все знаем, что средние и малые банки в силу того, что им нужно работать в конкурентном поле, чаще предлагают более приемлемые условия обслуживания, в частности разумные тарифы на свои услуги. Клиентам это выгодно, но в результате таких действий средние и малые банки становятся раздражителями для своих сверхкрупных коллег. «Крупняк» вынужден следовать этой тенденции, а ему, конечно же, хотелось бы обладать большей свободой в тарифной политике. 

NBJ: Вообще-то такая позиция, если ее перенести на другой сегмент экономики – например, на продуктовый рынок, – выглядит весьма странно. Это же все равно что сказать: пусть с рынка уйдут все небольшие продуктовые магазины и дешевые розничные сети. А население, независимо от своих доходов, пусть приобретает продукты в «Азбуке Вкуса» или в «Глобус Гурмэ». 

Г. ТОСУНЯН: Совершенно верно, и, кстати, в упомянутом вами сегменте тоже происходили аналогичные явления, когда с рынка убирали бабушек, продававших морковку, и ликвидировали «колхозную» торговлю. Понятно, какую реакцию такие изменения вызывают у людей. И в банковском секторе пользователи услуг чувствуют себя так же – они заинтересованы в том, чтобы приобретать качественные банковские услуги по приемлемым для них тарифам, а это затрудняется тем, что, к примеру, тарифную политику на банковском рынке стремятся диктовать сверхкрупные участники. 

NBJ: Все равно лично мне не совсем понятно, почему конфликт разгорелся именно теперь. Те проблемы и разногласия, которые вы описали, были хорошо известны и год, и два, и пять лет назад. Что все-таки изменилось в нашем банковском секторе и спровоцировало то, что мы наблюдаем сейчас?

Г. ТОСУНЯН: Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что это не первый подобный конфликт. В 2011 году те же банки, которые выступают инициаторами конфликта сейчас, публично настаивали на слиянии двух банковских ассоциаций – АРБ и Ассоциации «Россия». Примечательно следующее. Тогда это произошло через три года после острой фазы кризиса в 2008 году. Сейчас мы видим очень похожие события и аналогичную модель поведения сверхкрупных банков...

NBJ: Через три года после острой фазы кризиса в 2014 году? Не может ли это быть простым совпадением?

Г. ТОСУНЯН: Это не совпадение, а закономерность. В острые фазы и этих кризисов, и тех, которые я не упомянул, сверхкрупные банки получали государственное фондирование на льготных условиях, а значит, и конкурентные преимущества по сравнению с другими участниками рынка. С учетом этого вряд ли стоит удивляться тому, что после каждого кризиса доля «госов» на рынке увеличивается, соответственно, возрастают и их аппетиты. И не только с точки зрения привлечения на обслуживание максимального количества наиболее перспективных клиентов, но и с точки зрения влияния на все происходящее в банковской системе нашей страны. «Госы» и «примкнувшие к ним» становятся более напористыми, у них притупляется склонность слышать своих коллег, которые либо не имеют такой большой вес на рынке, либо – что важнее – не обладают административным ресурсом. Мы видели, как это нашло свое выражение в теперь уже далеком 2011 году, и мы наблюдаем, как это находит свое выражение сейчас, в 2017 году.

NBJ: Но госбанки как раз сейчас говорят о том, что они готовы прислушиваться к голосам и мнениям своих «меньших» коллег. Если бы было иначе, они бы вряд ли инициировали создание новой банковской ассоциации. И, что примечательно, представители госбанков утверждают, что в этой новой ассоциации, как и в АРБ, будет действовать принцип «один банк – один голос». 

Г. ТОСУНЯН: «Обещать не значит жениться». Мы все живем в несовершенном мире, населенном разными людьми. Кто-то провозглашает определенные моральные принципы и старается по мере своих сил и возможностей следовать им в повседневной жизни. А кто-то провозглашает ровно те же принципы, но только для того, чтобы заставить других следовать им, а сам он либо не может, либо не хочет им подчиняться. 

NBJ: Вы говорите о двойных стандартах?

Г. ТОСУНЯН: Я говорю о том, что только на практике можно удостовериться, насколько тот или другой человек – в нашем случае та или другая организация – следует провозглашенным ею принципам. Со своей же стороны я позволю себе небольшое историческое отступление, чтобы лучше донести и до вас, и до читателей NBJ свою мысль. Ассоциация российских банков была создана коммерческими банками. У ее истоков стояли крупнейшие на тот момент участники рынка, но они были частными банками. Они тоже страдали определенным снобизмом, не всегда были склонны прислушиваться к мнению своих коллег поменьше, но, с другой стороны, их удалось убедить в том, что Ассоциация должна руководствоваться ключевым принципом «один банк – один голос».

NBJ: Создателям АРБ хватило мудрости в данном вопросе?

Г. ТОСУНЯН: Да, именно мудрости, которая позволила им преодолеть элементы снобизма в их поведении. Они поняли, что Ассоциации не удастся ни решать актуальные для системы проблемы, ни отстаивать позицию банковского сообщества перед госорганами, если ее участники будут руководствоваться только личными амбициями и высокомерием. И на протяжении всех лет работы АРБ придерживалась принципа «один банк – один голос», хотя очень влиятельные люди часто намекали нам или даже открыто давали понять, что этот принцип устарел и от него следует отказаться. Отказаться? Но тогда теряется смысл любого профессионального объединения на банковском рынке, потому что, как в опере, будет слышен только голос ограниченной группы «солистов», пусть и очень ярких. 

NBJ: Положим, создатели новой ассоциации проникнутся этим пониманием и возьмут на вооружение тот же принцип.

Г. ТОСУНЯН: Во-первых, вы думаете, это так легко сделать? А во-вторых, кто или что мешало крупнейшим банкам реализовывать его в рамках уже существующей Ассоциации? Если им препятствовало то, что у них не было эксклюзивной компетенции, возможности играть ключевую роль, тогда понятно. Действительно, в рамках АРБ доминирование отдельных членов невозможно. Как в силу устава Ассоциации, так и в силу сложившейся в АРБ культуры и определенных, четко обозначенных организационных процедур.

NBJ: Системы сдержек и противовесов?

Г. ТОСУНЯН: Да. И отвечая на ваш ранее заданный вопрос, почему конфликт обострился именно сейчас, скажу так. Экономические возможности сверхкрупных банков за последние несколько лет настолько увеличились, что они, по-видимому, не могут смириться с тем, что в АРБ они все равно не будут доминировать иначе, чем приводя аргументы и убеждая коллег. 

NBJ: Позиция тех, кого на рынке называют либо «госами», либо «олигополией», ясна. Куда менее лично мне понятна позиция некоторых менее крупных бан­ков, которые проявляют определенный интерес к проекту создания новой ассоциации. Они что же, верят в чудеса? Верят в то, что в рамках новой ассоциации при доминировании в ней сверхкрупных банков можно будет отстаивать интересы остальных участников рынка?

Г. ТОСУНЯН: Жизнь покажет. Я могу только сказать, что психология и философия организаций, обладающих большими финансовыми ресурсами и занимающих доминирующее положение на рынке, сильно отличаются от психологии и философии остальных участников рынка. У первых и вторых разные аппетиты, разные способности слушать и слышать друг друга. Я думаю, это многим очевидно и сейчас. 

NBJ: Вы так спокойно об этом говорите, но ведь так или иначе, а сейчас в новую ассоциацию может войти целый ряд банков, на протяжении долгих лет входивших в АРБ. Не жаль ли вам будет потерять их?

Г. ТОСУНЯН: Конечно, жаль. И вы правы, говоря о том, что эти банки входили в состав АРБ на протяжении долгих лет. А входить в Ассоциацию не значит просто числиться ее членом и уплачивать членские взносы. Это, в первую очередь, означает совместную работу по самому широкому спектру вопросов и проблем, деловые и личные контакты. Личные контакты, естественно, сохранятся, но деловое сотрудничество может пострадать. А сложится ли конструктивное сотрудничество между различными группами участников рынка в рамках новой ассоциации, покажет только время, и оно же покажет, чьи приоритеты и интересы там будут преобладать и кто там будет формулировать повестку дня. 

NBJ: Попробуем смоделировать ситуацию. Предположим, часть банков, которые вступят сейчас в новую ассоциацию, через какое-то время поймет, что госбанки, то есть бесспорные лидеры этой ассоциации, слушают их, но не слышат. И что тогда? В новой ассоциации им будет дискомфортно, а АРБ… Примет ли Ассоциация российских банков их обратно в случае, если они пожелают вернуться?

Г. ТОСУНЯН: Я прошу понять и вас, и читателей вашего журнала один принципиальный момент. Ассоциация российских банков не религиозная секта и не революционная организация. Мы не ставим вопрос так: кто не с нами, тот против нас, кто ушел из наших рядов в другую ассоциацию – тот предатель, и ему нет и не может быть прощения. Наша позиция такова: мы всегда работали, работаем и будем работать с банками, независимо от того, являются ли они членами АРБ или нет. Мы неоднократно защищали интересы – да что там говорить, и право на жизнь – тех участников рынка, которые никогда не входили в нашу Ассоциацию. Потому что есть некие сиюминутные конъюнктурные интересы, а есть главная цель. И если говорить об АРБ, то эта цель такова: мы должны защищать все банки, как входящие в так называемую «олигополию», так и не принадлежащие к узкому кругу избранных.

NBJ: Так «олигополия» вышла из состава АРБ, дверь за ней закрылась. Какой смысл теперь защищать ее интересы? Как говорится, врач, исцелись сам. 

Г. ТОСУНЯН: Это неправильный подход, который порожден системным заблуждением. АРБ защищает интересы банков как институтов, а через это репутацию банковского сообщества в целом. Как журналист, вы наверняка не раз были свидетелем того, что люди переносят свое отношение к отдельным финансово-кредитным организациям, допустившим нарушения или неэтично себя ведущим, на банкинг в целом. 

NBJ: Конечно. «Все банки одинаковы» – это весьма распространенный тезис.

Г. ТОСУНЯН: Вот именно, а почему он был и остается распространенным? Потому что люди не понимают, что банкинг – это не отдельные институты и уж тем более не отдельные руководители организаций, а совокупность обязательств и прав требований каждого члена общества, каждого юридического лица к самому обществу, социуму, государству. Я не случайно неоднократно сравнивал банкинг с кровеносной системой со всеми ее артериями, венами, сосудами, капиллярами. Эта сложная система отвечает за снабжение всего организма, каждой его клеточки – в данном случае экономики и общества – кислородом, полезными веществами и т.д. Можно говорить о ее недостатках, но устранять их надо, очень осторожно используя любое хирургическое вмешательство. Точно так же нельзя клеймить отдельные части этой системы, потому что она является взаимосвязанной. И сверхкрупные банки, несмотря на их стремление доминировать и напористую манеру поведения, безусловно, играют важную роль в обеспечении нормального функционирования этой системы. 

NBJ: Хорошо, но как быть с другим упреком, который уже не раз озвучивали в адрес АРБ? Речь о том, что Ассоциация на протяжении многих лет защищала организации, которые, как это выяснялось после отзыва у них лицензий, годами подделывали отчетность, занимались схемными сделками, выводом активов и т.д. То есть они были недобросовестными, а АРБ...

Г. ТОСУНЯН: А что является критериями недобросовестности банков, и кто реально может и должен выявлять эту недобросовестность? Я предлагаю вам такую аналогию: есть система здравоохранения, которая в ежедневном режиме отслеживает состояние здоровья своих подопечных. Измеряет их пульс, берет у них анализы, делает томографию и т.д. И вдруг на каком-то этапе выясняется, что то у одного, то у другого из этих подопечных четвертая стадия онкологического заболевания. Невольно возникает вопрос: как же не были замечены первая, вторая и третья стадии болезни? И кому следует задавать этот вопрос?

NBJ: Думаю, ответ очевиден. Системе здравоохранения.

Г. ТОСУНЯН: Вот именно. А его почему-то задают общественной организации, например Союзу филателистов. А откуда он должен знать о заболеваниях, если медицинская карта по закону – «терра инкогнита»? Конечно, он может запросить у системы здравоохранения справку о состоянии здоровья своих членов, но он никогда не получит истории их болезни, поскольку это запрещено законом. 

NBJ: В данном контексте речь идет о лицензии на осуществление банковской деятельности?

Г. ТОСУНЯН: Да. Для любого профессионального сообщества «справкой» является  наличие лицензии. Если в наш адрес после этого формулируют претензии, то резонно возникает вопрос, каким критерием мы должны руководствоваться для сегрегации банков на плохие и хорошие? Это может определить только Банк России, а не АРБ. Следует воздать должное ЦБ РФ – он достаточно оперативно очистил рынок от банков, которые были банками только по названию. Но к подавляющему большинству тех организаций, которых ЦБ РФ лишил лицензии, на протяжении многих лет со стороны регулятора не было серьезных претензий. 

NBJ: Справедливости ради надо сказать, что бывали прецеденты, когда Банк России направлял банкам предписания, административно ограничивал их возможности по приему вкладов населения, а отношение Ассоциации российских банков к таким банкам не менялось.

Г. ТОСУНЯН: То, о чем вы говорите, является экономическими факторами регулирования рисков отдельных участников рынка. Могут ли и должны ли эти факторы рассматриваться как «черная метка»? Конечно же нет, потому что в этом случае мы можем задать следующий вопрос. А должны ли рассматриваться как «черная метка» негативные слухи, периодически возникающие по поводу того или иного банка? Опять-таки нет, потому что все мы были свидетелями того, что эти слухи не соответствовали действительности, и Ассоциация, и ЦБ РФ становились на защиту таких организаций и делали все от них зависящее, чтобы пресечь подобные инсинуации. 

NBJ: То есть даже административные меры воздействия, применяемые Банком России к той или иной финансово-кредитной организации, не повод для того, чтобы Ассоциация предпринимала какие-то шаги по ограничению возможностей этого банка участвовать в работе АРБ?

Г. ТОСУНЯН: А вы понимаете, что такая позиция была бы очень уязвимой с моральной точки зрения? Я повторю то, что говорил выше: АРБ является ассоциацией банков, а не банкиров, институтов, а не отдельных лиц, которые руководят этими институтами. 

Нужно четко разделять эти поня­тия по аналогии с тем, как мы разде­ля­ем, например, мировые религии и религиозные институты, которыми время от времени руководят люди, совершающие неблаговидные поступки. Из истории мы знаем большое количество таких примеров, но никто ведь не предлагает упразднить католическую церковь как институт только потому, что далеко не все Папы Римские были достойны своего положения и звания. Никто не предлагает ликвидировать автопарк потому, что один из шоферов совершил преступление. Никто не призывает отказаться от услуг хирургов из-за факта существования черных трансплантологов. 

NBJ: И надо делать так, чтобы банковская система, которая, как вы сказали, является очень сложной совокупностью обязательств и прав требований, продолжала эффективно работать?

Г. ТОСУНЯН: Безусловно. Но это возможно, только если придерживаться тех принципов, которые мы защищаем, и, в первую очередь, принципа равной конкуренции. Именно он должен быть поставлен во главу угла, и только с его учетом должны решаться самые актуальные для банковского рынка вопросы и задачи.    

беседовала Анастасия Скогорева
Поделиться:
 

Возврат к списку