В наступающем 2013 году ожидается повышение размера страхового возмещения по вкладам физических лиц с 700 тыс до миллиона рублей, а также установление системы дифференцированных отчислений в фонд страхования вкладов для банков - участников ССВ. О том, каким будет механизм дифференциации отчислений, о результатах работы Агентства как конкурсного управляющего в 2012 году и о своем отношении к идее создания финансового мегарегулятора в России рассказал в интервью НБЖ генеральный директор Агентства по страхованию вкладов Александр ТУРБАНОВ.

НЕТ ОСНОВАНИИ ПОЛАГАТЬ, ЧТО «ПРОЦЕНТНАЯ ГОНКА» ПО ВКЛАДАМ ФИЗИЧЕСКИХ ЛИЦ МОЖЕТ ПОВТОРИТЬСЯ

НБЖ: Александр Владимирович, сейчас на рынке наблюдается тенденция к повышению ставок по депозитам физических лиц. Некоторые эксперты рассматривают ее как сигнал о том, что банки испытывают дефицит ликвидности. Насколько, с вашей точки зрения, обоснован этот вывод и как долго может еще сохраниться эта тенденция?

А. ТУРБАНОВ: Интенсивный рост ставок по вкладам начался еще осенью прошлого года, апогея он достиг зимой этого года, а сейчас наблюдается, скорее, «затухание» этой тенденции. То есть мы пока еще видим, что ставки продолжают расти, но темпы их повышения замедляются. Думаю, что естественный предел роста ставок уже достигнут и в дальнейшем значительных изменений по сравнению с текущими уровнями не будет. Что касается нехватки ликвидности в банковском секторе, то сейчас этот вопрос, на мой взгляд, не является критическим для банков.

НБЖ: То есть нет оснований полагать, что может повториться «процентная гонка» по аналогии с событиями конца 2008 - первой половины 2009 года?

А. ТУРБАНОВ: Полагаю, что такой сценарий маловероятен. Во-первых, потому что нет нездорового ажиотажа вокруг вопроса о ликвидности и, во-вторых, потому что Центральный банк проводит очень грамотную политику в данной сфере. Сходу не могу даже припомнить в последнее время случаи, когда банк благодаря завышению ставок существенно расширял свою депозитную базу. Если и имели место случаи проведения банками рискованной процентной политики, то ЦБ реагировал на них быстро и адекватно, либо вводя ограничения на привлечение вкладов, либо даже устанавливая запрет на подобные операции.

Отвечая на ваш вопрос, хотел бы отметить еще один важный момент: в ближайшее время у Банка России появятся дополнительные полномочия по регулированию процентной политики банков. Правительством внесен в Государственную думу законопроект, предусматривающий наделение Банка России правом ограничивать ставки по вкладам.

НБЖ: Но у ЦБ фактически и сейчас есть, и раньше были такие полномочия. С чем связано принятие специального закона об этом или соответствующих поправок в действующее законодательство?

А. ТУРБАНОВ: Такие полномочия у ЦБ были во время кризиса 2008-2009 годов, после этого он мог только рекомендовать банкам снижать ставки, если находил их процентную политику слишком агрессивной. Если же законопроект, о котором мы говорим, будет одобрен Госдумой, то все вернется к тому, от чего отказались после кризиса.

НБЖ: Но рекомендации ЦБ, я думаю, рассматриваются банками фактически как указание к действию, не подлежащее обсуждению.

А. ТУРБАНОВ: Добросовестными банками - да. Для них рекомендации ЦБ равносильны закону. Но не стоит забывать, что кроме них на рынке встречаются и недобросовестные участники, поэтому соответствующий инструментарий у регулятора рынка должен быть.

НБЖ: Вас не смущает то, что этот инструментарий носил в свое время антикризисный характер? Казалось бы, сейчас не кризисная ситуация...

А. ТУРБАНОВ: Этот инструментарий в мировой практике является не антикризисным, а применимым в любых ситуациях, поэтому нет ничего предосудительного в том, что он вводится и у нас. Мне кажется, что в прошлом использовались слишком либеральные подходы при формировании законодательной базы, на основе которых строилось регулирование банковской деятельности. Эти подходы уже доказали свою неэффективность в других странах, и нам пора исправлять допущенные ошибки. В том же, что мы их допускали, нет ничего удивительного: наша страна находится только на начальном этапе построения рыночной экономики.

ГОСУДАРСТВО НИКОГДА НЕ БРАЛО НА СЕБЯ ОБЯЗАННОСТЬ ПОЛНОСТЬЮ СТРАХОВАТЬ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РИСКИ ВКЛАДЧИКОВ

НБЖ: В последние несколько недель в российских СМИ периодически появляются сообщения о том, что с 1 января 2013 года размер страхового возмещения по вкладам физических лиц может быть повышен с 700 тыс до миллиона рублей. Эта информация соответствует действительности?

А. ТУРБАНОВ: Соответствует действительности то, что принято принципиальное решение о повышении суммы страхового возмещения. Сейчас соответствующий законопроект проходит процедуру согласования, затем он поступит в правительство, а после -в Государственную думу, которая, надеюсь, его одобрит. Но не стал бы утверждать, что все это произойдет до конца текущего года, и размер страхового возмещения будет повышен до миллиона рублей уже с 1 января. Скорее, можно прогнозировать, что это произойдет в начале следующего года. Закон вступит в силу с даты его опубликования.

НБЖ: В предыдущем интервью, состоявшемся в октябре прошлого года, вы сказали, что на тот момент не было ни потребностей, ни возможностей для повышения размера страхового возмещения. Что изменилось за прошедший год: появились потребности или возможности? Или и то и другое вместе?

А. ТУРБАНОВ: Год - не такой уж маленький промежуток, и за время, прошедшее с нашей предыдущей беседы, обстоятельства действительно изменились. Тогда я говорил вам, что мы постоянно мониторим и общественную потребность в повышении размера страхового возмещения, и экономическую составляющую, и финансовые возможности фонда страхования вкладов. Так вот, сейчас, по нашему мнению, сложились необходимые условия и можно ставить вопрос о повышении суммы страховки.

НБЖ: А каким на сегодняшний день является размер фонда?

А. ТУРБАНОВ: В абсолютном выражении - 190 млрд рублей. Это хорошая величина. Второе важное обстоятельство, подталкивающее нас к повышению размера страхового возмещения, - это накопленная инфляция. 700 тыс рублей, которые в 2008 году были определены как максимальный размер страховых выплат, сейчас составляют порядка 500 тыс рублей. Покупательная способность рубля снизилась, а следовательно, снизился и реальный уровень защищенности вкладчиков. И, наконец, третий важный аспект - международный. Не буду даже сравнивать размер нашей страховой защиты с аналогичными показателями в США или в странах Европейского союза - понятно, что мы сильно отстаем от них в данном вопросе. Но вряд ли допустимо то, что мы начали отставать и от наших соседей по СНГ: Украины, Казахстана, Азербайджана.

НБЖ: Может, я не права, но есть ли причины реагировать на этот, третий, фактор? Вряд ли российские вкладчики будут открывать депозиты в казахстанских, украинских или азербайджанских банках только потому, что там они смогут получить большее страховое возмещение, чем у себя на родине.

А. ТУРБАНОВ: Не случайно этот фактор указан третьим - естественно, он не самый главный. Но не учитывать его нельзя. Население нашей страны уже давно ориентируется на уровень жизни в европейских странах и в странах, которые являются нашими соседями.

НБЖ: Ну а сама выбранная цифра -миллион рублей - была определена с учетом накопленной инфляции? То есть, если размер страхового возмещения будет повышен до миллиона «нынешних» рублей, это будет означать, что вкладчики будут защищены примерно так же, как в 2008 году - на 700 тыс «тогдашних» рублей?

А. ТУРБАНОВ: Даже чуть выше. Но надеюсь, что это повышение в любом случае не будет последним шагом. Как мы неоднократно заявляли, одно из стратегических направлений развития системы страхования вкладов - это последовательное повышение суммы страхового возмещения. Эта сумма должна соответствовать экономическим и социальным реалиям. Если она будет «отставать» от этих реалий, значит эффект от системы страхования вкладов будет низким или вообще сведется к нулю. Если она будет опережать эти реалии, то тоже возможны негативные моменты.

НБЖ: А идеалом является стопроцентное страхование вкладов независимо от их размеров?

А. ТУРБАНОВ: Такого идеала в природе не существует, и такой цели у системы страхования вкладов нет. ССВ должна защищать массового вкладчика. За системой страхования стоит государство, а оно никогда не брало на себя обязанность полностью страховать экономические риски вкладчиков. Этого и не должно быть, потому что такая защита может повлечь за собой очень негативные последствия с точки зрения поведения населения. И сейчас говорят, что система страхования вкладов несет некие моральные риски, - можно только представить себе, как повысится размер этих рисков в случае введения стопроцентной защиты. Позитивный эффект существования ССВ может оказаться полностью нивелированным.

НБЖ: Ни логично ли было бы в случае повышения страхового возмещения до миллиона рублей увеличить размеры отчислений банков в фонд страхования?

А. ТУРБАНОВ: А зачем? Размер фонда сейчас достаточен для предстоящего повышения, которое будет четвертым за время существования ССВ. При этом вопрос об увеличении страховых взносов банков в фонд не ставился ни разу. Напротив, когда сумма страхового возмещения была повышена с 400 тыс рублей до 700 тыс рублей, ставка страховых выплат банков была снижена.

НБЖ: Тогда это объяснялось тем, что «на дворе» стоял кризис, и банкам и так приходилось тяжело.

А. ТУРБАНОВ: Главное, чем это объяснялось и тогда, и сейчас, - достаточность фонда страхования. На данный момент коэффициент его достаточности чуть выше 5%. К концу 2012 года этот показатель, по нашим прогнозам, достигнет 5,2%.

ЗАВИСИМОСТЬ НОРМЫ ОТЧИСЛЕНИЯ ОТ ПРОЦЕНТНОЙ ПОЛИТИКИ БАНКА -ЛИШЬ ПЕРВЫЙ ШАГ В ФОРМИРОВАНИИ СИСТЕМЫ ДИФФЕРЕНЦИРОВАННЫХ ВЗНОСОВ

НБЖ: Но все же рассматривается возможность увеличения норм отчислений для некоторых банков.

А. ТУРБАНОВ: Да. Когда в этот раз рассматривался вопрос о повышении суммы страхового возмещения, участниками обсуждения было внесено предложение учитывать риски, возникающие при проведении непродуманной процентной политики, при определении размера отчислений. В итоге было принято решение, в соответствии с которым банки, агрессивно привлекающие вклады населения за счет повышенных ставок, должны платить больший размер взносов. Они хотят рисковать? Пожалуйста, но пусть платят за свои риски сами.

НБЖ: Насколько мне известно, обсуждались различные варианты установления этих повышенных норм отчислений.

А. ТУРБАНОВ: Да. Первоначально предлагалось ввести двухуровневую шкалу. Первый уровень - это базовая ставка, которая сейчас составляет 0,1% в квартал от суммы привлеченных банком вкладов. Второй уровень - это дополнительная ставка, размер которой может составлять   до  40%   базовой   ставки.

Но с учетом предложений некоторых участников рынка, в том числе Сберегательного банка, была одобрена трехступенчатая шкала отчислений, состоящая из базовой, дополнительной и повышенной дополнительной ставок, размер последней будет составлять до 200% базовой.

НБЖ: Я понимаю, на какие банки может распространиться «просто» повышенная норма отчислений - на банки, устанавливающие ставки по депозитам физлиц свыше 12% годовых...

А. ТУРБАНОВ: Не совсем так, вернее, здесь не надо исходить из некоего абсолютного цифрового выражения. Ежемесячно Центральный банк будет вычислять среднюю ставку по вкладам, ориентируясь на ставки кредитных организаций, контролирующих до двух третей рынка частных вкладов. Таких банков на сегодняшний день 13. И вот к этой средней ставке будут плюсоваться два процентных пункта.

НБЖ: Почему именно два?

А. ТУРБАНОВ: Считается, что ставка «отклонилась» от рынка, если она ушла от среднего уровня на 20% вверх. Сейчас, при средней ставке по вкладам 10% годовых, 12% - это и есть те самые два процентных пункта. Поэтому банки, которые сейчас станут привлекать вклады по ставкам свыше 12%, будут платить повышенные взносы. А в дальнейшем этот допустимый уровень будет пересматриваться в зависимости от объективных рыночных факторов. То есть ставка, на которую будет ориентироваться регулятор рынка при определении нормы отчислений для банка, будет «плавающей».

НБЖ: А что же должен будет сделать банк, чтобы попасть на третий уровень - повышенный дополнительный?

А. ТУРБАНОВ: Установить ставки по вкладам, превышающие средний уровень   на   три   процентных   пункта.

На сегодняшний день это все, что больше 13% годовых.

НБЖ: Всего за один лишний пункт придется доплачивать 200% базовой ставки? Не слишком ли это жестоко?

А. ТУРБАНОВ: Нет, жестокости здесь нет. Более того, некоторые эксперты считают, что установленная шкала слишком либеральна, поэтому ее появление не окажет существенного влияния на процентную политику банков. Другой аргумент - на рынке есть кредитные организации, которые активны и на рынке привлечения средств населения, и на рынке размещения этих средств в виде кредитов. Если при этом они разумно управляют рисками, то для них не составит особого труда осуществлять выплаты в фонд страхования по ставке 200% от базового уровня. Но, повторюсь, в данном случае речь идет о разумных банках. Те же, кто переходит грань, не задумываясь о возможных рисках, будут остановлены Центральным банком.

НБЖ: По вашим оценкам, сколько сейчас банков могли бы подпасть под второй и третий уровень отчислений в фонд страхования вкладов?

А. ТУРБАНОВ: Если бы требование по уплате повышенных взносов в фонд страхования начало действовать сейчас, то оно коснулось бы порядка 200 банков. Убежден, что с момента появления закона количество желающих завышать ставки уменьшится.

НБЖ: Ну а если банк устанавливает повышенную ставку по сезонному предложению, рассчитанному на короткий временной период? То есть он не в целом проводит рискованную процентную политику, а немного «шалит»? Он все равно подпадет под второй или третий уровень отчислений?

А. ТУРБАНОВ: Да. Пока будет действовать это предложение, он будет осуществлять взносы в фонд страхования вкладов по повышенной ставке.

НБЖ: А кактолько исправится, вернется на базовую ставку? То есть санкции не вводятся на какой-то фиксированный период - месяц, полгода или год?

А. ТУРБАНОВ: Думаю, что здесь мы вправе исходить из квартального периода. Банки платят взносы в фонд ежеквартально, значит, и повышенная ставка по вкладам для организаций, проводящих агрессивную политику, будет действовать в течение квартала.

НБЖ: Наряду с единожды оступившимися банками наверняка существуют и те, кто целенаправленно и осознанно придерживается агрессивной политики по  привлечению средств физических лиц. С вашей точки зрения, есть ли смысл в том, чтобы «охлаждать» их пыл путем введения повышенных ставок отчислений или путем введения для них ограничений на привлечение вкладов? Может, было бы проще, как предлагают некоторые эксперты, «изгонять» такие банки из системы страхования вкладов?

А. ТУРБАНОВ: То, что проще, не всегда лучше. И это как раз тот случай, когда не следует рассматривать простое решение  вопроса  как  оптимальное.

Если рискованная политика банка может быть скорректирована различными мерами воздействия - кстати сказать, достаточно болезненными, -то зачем его «изгонять» из ССВ? Зачем так неоправданно жестко наказывать и его самого, и его вкладчиков? А вот если нарушения носят постоянный и более серьезный характер, если налицо «банк-рецидивист», то у него надо просто отзывать лицензию.

НБЖ: В 2013 году исполнится 10 лет с момента вступления в силу закона о страховании вкладов, а в 2014 году -с момента создания АСВ. Когда Агентство создавалось, рассматривалась ли возможность введения дифференцированной шкалы отчислений банков в зависимости от того, какие риски они принимали на себя при привлечении средств населения?

А. ТУРБАНОВ: Тогда этот вопрос не рассматривался, потому что работало правило - начинать создание ССВ надо с простого механизма. И, кстати, по такому же пути - от простого механизма определения отчислений к более сложному -шли все страны, создававшие системы страхования вкладов. Во всех них первоначально была установлена единая норма отчислений для банков. По мере становления и развития системы участники рынка начинали замечать, что этот механизм не совсем справедливый: одни банки проводят взвешенную политику, другие рискуют, а платят при этом все одинаково. И в итоге появилась идея введения системы страховых взносов, дифференцированных по уровню риска. Первая такая система была создана в 1993 году, вы, наверное, сразу догадаетесь где - в США. К этому времени система страхования там функционировала уже 60 лет. Нам понадобился менее продолжительный период для того, чтобы перейти от единой шкалы отчислений в страховой фонд к трехуровневой. Во-первых, потому что у нас, в отличие от США, не было такого временного резерва и, во-вторых, потому что у нас есть возможность изучать мировой опыт и перенимать лучшие практики.

НБЖ: На данный момент во всех странах, где существуют аналогичные системы страхования вкладов, действует дифференцированная шкала отчислений?

А. ТУРБАНОВ: Нет, таких стран около одной трети от общего числа государств, где действуют системы страхования вкладов. Я думаю, Россия вполне созрела для того, чтобы присоединиться к ним в данном вопросе. Хотел бы также отметить следующее: то, что мы сейчас с вами обсуждаем - зависимость нормы отчисления от процентной политики по вкладам, - всего лишь первый шаг в формировании системы дифференцированных взносов. На самом деле нужно учитывать все риски банков, в том числе и те, которые возникают при проведении активных операций - выдаче кредитов, работе на фондовом рынке и т.д. Полагаю, что наша система страхования вкладов будет развиваться именно в этом направлении.

НБЖ: Если обратиться к опыту США, то там больше «ступеней» отчислений в фонд страхования, чем у нас?

А. ТУРБАНОВ: Существенно больше. Точное число назвать не возьмусь, поскольку там не одна, а три различных системы применяются. Для каждой группы банков - крупных, средних, мелких - своя. При этом и сами ставки взносов отличаются и дифференцируются внутри каждой группы по разным правилам.

НБЖ: А правильно ли я поняла вашу мысль: в перспективе при определении нормы отчисления банков в фонд страхования могут приниматься во внимание и такие факторы, как наличие у банка «связанных» заемщиков, доля кредитов, выданных «виртуальным» бизнесам и т.д.?

А. ТУРБАНОВ: Да. Конечно, все это произойдет не единовременно. Понадобится несколько шагов, в результате которых будет сформирована достаточно серьезная система взносов, зависящая от уровня рисков, накладываемых каждым конкретным банком на систему страхования вкладов.

НБЖ: По вашим наблюдениям, банки «созрели» до понимания, что дифференцированная шкала отчислений более выгодна для них, чем «плоская»?

А. ТУРБАНОВ: Участники рынка, конечно, высказывают разные мнения по этому вопросу. Представители малых и средних банков опасаются, что в результате введения дифференцированной шкалы они окажутся еще менее конкурентоспособными по сравнению с крупными банками и тем более с банками с госучастием. Но лично мне эти опасения кажутся преувеличенными. Не думаю, что в случае реализации предложенного достаточно взвешенного сценария конкурентная среда на рынке будет искажена.

НБЖ: Вернусь, если не возражаете, к нашему прошлому интервью. Тогда мы говорили о том, что было бы совсем неплохо, если бы страховая защита была распространена на другие категории вкладчиков, например на индивидуальных предпринимателей, малый и средний бизнес, некоммерческие организации и т.д. Есть ли позитивные «подвижки» в этом вопросе?

А. ТУРБАНОВ: «Подвижек» пока нет, но хотел бы напомнить, что стратегия развития банковского сектора до 2015 года содержит положение о распространении системы страхования на средства индивидуальных предпринимателей. Полагаю, что в этом направлении система будет развиваться, и со временем также появится страховая защита некоммерческих организаций, малых предприятий, а затем и других категорий клиентов банков.

НБЖ: До 2015 года осталось не так уж много времени, поэтому позволю себе предположить, что Агентство уже прорабатывает этот вопрос предметно. Вы планируете установить для иных категорий вкладчиков банков ту же сумму страхового возмещения, что и для держателей депозитов?

А. ТУРБАНОВ: Все клиенты должны иметь равные права. А это означает, что и размер страхового возмещения для всех должен быть равным. Это подтверждает и мировой опыт: по такому пути идут все страны, в которых действуют системы страхования вкладов.

НБЖ: Давайте помечтаем, предположим, что будет введена страховая защита для иных категорий вкладчиков, соответственно, банки будут производить в фонд дополнительные отчисления. Норма этих отчислений тоже будет определяться по дифференцированной шкале? Или все начнется с единой шкалы, как в свое время было при создании системы страхования вкладов физлиц?

А. ТУРБАНОВ: Нет, полагаю, что тут сразу будет применяться дифференцированная шкала.

ФАЛЬСИФИЦИРОВАННАЯ ОТЧЕТНОСТЬ «КАМУФЛИРУЕТ» ПРЕСТУПНЫЕ ДЕЙСТВИЯ МЕНЕДЖМЕНТА БАНКОВ

НБЖ: А грядущее повышение размера страхового возмещения окажет какое-либо влияние на такое явление, как «дробление» вкладов? Как обстоят дела в этом вопросе?

А. ТУРБАНОВ: Не думаю, что на это явление как-то влияет размер страхового возмещения. Проблема «дробильщиков», конечно, пока остается. В 2012 году в девяти банках, у которых были отозваны лицензии, выявлены факты «дробления» вкладов на общую сумму 302 млн рублей. Если же взять весь период функционирования системы страхования вкладов в России, то эта цифра вырастет до 3,6 млрд рублей. Как вы знаете, мы активно боремся с данным явлением и отстаиваем в судах интересы системы страхования и интересы других вкладчиков. Ведь то, что выплачивается в рамках страхового возмещения, компенсируется в результате конкурсного производства, и полученные средства поступают в фонд страхования для выплат вкладчикам следующих обанкротившихся банков. Так что, борясь с «дробильщиками», мы защищаем интересы потенциальных получателей страхового возмещения.

Названная сумма - 3,6 млрд рублей - не учитывает последнего случая «дробления» вкладов, с которым Агентство столкнулось в этом году. Он «выпадает» из общего ряда. Речь идет о Трансэнергобанке. По последней официальной отчетности у банка было всего 75 вкладчиков, а совокупная сумма вкладов не превышала 40 млн рублей. Но буквально перед отзывом лицензии эта сумма возросла более чем стократно - до 4,8 млрд рублей, а количество вкладчиков увеличилось до 6,5 тысяч человек! Понятно, что такой рост нереален, и предварительный анализ показал, что никакие денежные средства в банк не поступали. Поэтому Агентство направило заявление в правоохранительные органы с просьбой возбудить уголовное дело по факту покушения на хищение средств фонда страхования вкладов. Пока идет следствие, страховое возмещение по подозрительным вкладам выплачиваться не будет.

И знаете, что интересно: за время, пока идет расследование, к нам за получением возмещения не обратился ни один «держатель» подозрительного вклада. Думаю, этот случай стал возможен потому, что организаторы мошенничества были не очень осведомлены о позиции АСВ в таких вопросах.

НБЖ: Я как раз хотела сказать, что схема, которую вы описали, демонстрирует некоторую наивность правонарушителей. Слишком простая махинация. А в соответствии с нашим законодательством какие санкции могут грозить людям, причастным к подобным правонарушениям?

А. ТУРБАНОВ: Уголовный кодекс предусматривает за такие преступления различные виды наказания: штрафы, исправительные работы, различные сроки лишения свободы. Естественно, что определять санкции - исключительная прерогатива суда. Если же говорить о позиции Агентства в случае с Трансэнергобанком и в других аналогичных случаях, то мы не ставим перед собой цели добиться для мошенников максимально жестких санкций. Есть неоспоримая истина: дело не в жесткости наказания, а в его неотвратимости.

НБЖ: После кризиса вопросы, связанные с ужесточением ответственности топ-менеджеров и собственников банков, доведенных до банкротства, обсуждаются достаточно активно. Не так давно в СМИ появилась информация о том, что Минфин, ЦБ и АСВ разработали поправки в Уголовный кодекс, в соответствии с которыми предлагается осуждать банкиров, причастных к фальсификации отчетности, на сроки до двух лет. А какую сейчас ответственность несут «фальсификаторы»?

А. ТУРБАНOВ: В настоящее время существует единственная статья в КоАП (ст. 15.11), предусматривающая ответственность за грубое нарушение правил ведения бухгалтерского учета и представления бухгалтерской отчетности. Максимальное наказание, предусмотренное этой статьей, - штраф три тысячи рублей. Согласитесь, это не та санкция, которая смогла бы остановить мошенника, имеющего дело с миллионами и даже миллиардами. Более того, она выглядит издевательством над здравым смыслом - у нас штраф за безбилетный проезд в трамвае составляет тысячу рублей, а за неправильную парковку автомобиля -те же самые три тысячи рублей. Получается, что сокрытие следов хищений остается в нашей стране фактически ненаказуемым.

НБЖ: В чем же причина того, что за столь серьезное правонарушение установлено такое даже не смешное, а просто ничтожное наказание?

А. ТУРБАНОВ: В том, что фальсификация учетных и отчетных данных пока не криминализирована, хотя это явление достаточно часто встречается в банковском секторе, и оно, по нашему убеждению,   представляет   большую общественную опасность. Ведь за этим стоят судьбы людей, которые рассчитывают на получение своих денег в рамках конкурсного производства. Но они не всегда получают эти средства, потому что фальсифицированная отчетность «камуфлирует» преступные действия менеджмента банков. Поэтому нет ничего удивительного в том, что было внесено предложение пополнить Уголовный кодекс статьей, предусматривающей наказание за подобные деяния. Соответствующий законопроект сейчас находится на стадии согласования в министерствах и ведомствах.

НБЖ: Было уже два варианта этого законопроекта, и оба они были «провалены». У третьего варианта, с вашей точки зрения, больше шансов пройти?

А. ТУРБАНОВ: Сложно сказать. И вопрос криминализации определенных деяний, и вопрос их декриминализации всегда очень сложны. Поэтому не вижу ничего трагичного в том, что наши первые две попытки не завершились принятием соответствующего закона. Но жизнь, в том числе и одиозный случай с Трансэнергобанком, подтверждает, что потребность в принятии такого закона есть.

НБЖ: Под фальсификацией отчетности в конечном итоге скрываются хищения средств? Какое наказание за это предусматривается?

А. ТУРБАНОВ: Бывает по-разному. Если фальсификация прикрывает хищения, то виновное лицо должно нести ответственность и за фальсификацию отчетности, и за хищения. Если же речь идет о фальсификации как о самостоятельном составе преступления, то наказание должно быть адекватным. Согласно предложенному законопроекту подобное деяние будет наказываться либо штрафом в размере до 300 тыс рублей, либо лишением свободы на срок до четырех лет. Ну а решать, какие санкции применять в каждом конкретном случае, будет суд.

Обращу внимание людей, сомневающихся в необходимости криминализации этого явления, на тот факт, что во многих странах за подобные преступления установлена именно уголовная ответственность, и достаточно жесткая.

НБЖ: Причем как раз в тех странах, на которые мы привыкли равняться.

А. ТУРБАНОВ: Да, достаточно вспомнить прецедент энергетической компании Enron. Там, если мне не изменяет память, экс-топ-менеджеры, признанные судом виновными в фальсификации отчетности, были приговорены к длительным срокам заключения.

ПОКАЗАТЕЛЬ УРОВНЯ УДОВЛЕТВОРЕНИЯ ТРЕБОВАНИЙ КРЕДИТОРОВ НАПРЯМУЮ ЗАВИСИТ ОТ КАЧЕСТВА АКТИВОВ БАНКОВ, НАХОДЯЩИХСЯ В КОНКУРСНОМ ПРОИЗВОДСТВЕ

НБЖ: Опять-таки хочу сослаться на информацию, появившуюся недавно в СМИ, о том, что Минфин и Министерство внутренних дел планируют сформировать совместный орган, который возьмет на себя расследование преступлений, совершаемых в банках в преддверии их банкротства. СМИ также сообщали, что участие в работе этой структуры могут принять представители ЦБ и АСВ. Считаете ли вы эффективным шагом создание такого органа? Если да, то в чем будет выражено участие АСВ в его работе с практической точки зрения?

А. ТУРБАНОВ: Разумеется, мы поддерживаем любые инициативы, направленные на формирование единой государственной политики в сфере борьбы с финансовым криминалом. И если будет создан консультативно-координационный совет и в его состав войдут представители Минфина, ЦБ, МВД, Следственного комитета, Генпрокуратуры, Росфинмониторинга, то и мы с удовольствием примем участие в его работе.

Надо сказать, что у нас достаточно хороший контакт со следственными органами. Расследование сложных финансовых схем требует много времени и определенных навыков, поэтому мы постарались подготовить и обобщить материалы, на основе которых впоследствии НИИ МВД была разработана методика расследования такого рода преступлений и даже подготовлено учебное пособие. Полагаю, что эта работа может быть продолжена в рамках создаваемой рабочей группы.

НБЖ: Я так понимаю, что речь идет о создании своего рода финансовой полиции.

А. ТУРБАНОВ: Можно сказать и так. И коль скоро мы с вами сегодня уже неоднократно обращались к мировому опыту, то должен сказать, что в некоторых странах, например в Италии, такая полиция существует. На мой взгляд, создание аналогичного специализированного органа у нас вполне может быть предметом обсуждения. «Финансовоцентричность» современного мира требует адекватной реакции на возникающие угрозы общественной безопасности.

НБЖ: А пока по крайней мере часть функций финансовой полиции волей-неволей выполняет Агентство по страхованию вкладов? Вам же приходится в ходе конкурсного управления выявлять финансовые правонарушения?

А. ТУРБАНОВ: Не согласен. Ведь если, например, какая-то организация выявила у себя финансовые правонарушения, то это не означает, что она стала после этого органом, осуществляющим правоохранительную деятельность. То же самое и с Агентством. Выявление выявлению рознь.

НБЖ: Все же Агентству, чтобы максимально удовлетворить требования кредиторов «рухнувших» банков, приходится расследовать мошеннические схемы, факты фальсификации отчетности и т.д. А как обстоят дела с динамикой такого показателя, как степень удовлетворенности кредиторов при банкротстве?

А. ТУРБАНОВ: Есть основания утверждать, что налицо положительная динамика. Уровень удовлетворения требований кредиторов повышается, если сравнивать его с теми показателями, которые были, когда роль конкурсных управляющих выполняли индивидуальные предприниматели. У Агентства по определению больше организационных возможностей, чем было у них. К тому же мы приобретаем опыт, вырабатываются новые подходы. Так, впервые в России возникла практика привлечения к ответственности, в том числе и имущественной, руководителей и собственников банков.

НБЖ: Насколько я помню, в 2011 году уровень удовлетворения требований кредиторов банков-банкротов составил 39%. В этом году данный показатель вырастет?

А. ТУРБАНОВ: Не факт. Год от года очень сильно отличается, поскольку отличаются банки, в которых завершаются процедуры конкурсного производства. Результаты этой работы напрямую зависят от качества активов банков-банкротов, а на этот показатель Агентство объективно не может влиять. Конечно, мы прилагаем все усилия для того, чтобы оспорить сомнительные сделки, вернуть выведенные активы на балансы банков, привлечь к имущественной ответственности виновных лиц. Во многих случаях нам это удается, но не всегда.

НБЖ: То есть наивно полагать, что этот показатель год от года должен расти?

А. ТУРБАНОВ: Совершенно верно. Если говорить об итогах 2012 года, то не думаю, что показатель удовлетворенности кредиторов окажется выше прошлогоднего. К концу года будет завершено конкурсное производство в 10 банках, и практически в каждом из них имело место криминальное банкротство. Это означает, что они были основательно «вычищены».

НБЖ: А в список этих 10 «вычищенных» банков попадают памятные всем АМТ-Банк, Межпромбанк, Соцгорбанк и т.д.?

А. ТУРБАНОВ: Нет, во всех перечисленных вами банках процесс конкурсного производства пока продолжается.

НБЖ: То есть речь идет о банках, обанкротившихся, возможно, еще в докризисный период?

А. ТУРБАНОВ: Большинство все же обанкротились во время и сразу после кризиса. Повлиял ли кризис на судьбу этих банков? Скорее всего, да. А вот повлиял ли он на криминальные склонности собственников и менеджеров этих банков, или эти склонности были у них еще до кризиса - сложно сказать.

НБЖ: Если степень удовлетворенности кредиторов по этим банкам будет невелика, значит менеджеров и собственников не удалось привлечь к имущественной ответственности?

А. ТУРБАНОВ: Бывают ситуации, когда есть решение суда, исполнительный лист, активно работающие судебные исполнители, а результаты взыскания оказываются не впечатляющими, потому что выясняется, что банкир был «бедным» и формально никаким имуществом не владел. На поиски имущества, которое реально принадлежит ему, у судебных приставов уходят годы, а результат, к сожалению, может оказаться практически нулевым.

НАЛИЧИЕ РИСКОВ И ОПАСНОСТЕЙ -НЕ ОСНОВАНИЕ ОТКАЗЫВАТЬСЯ ОТ КОНСТРУКТИВНЫХ ИДЕЙ

НБЖ: Перейдем к заключительному блоку вопросов. В начале этого года вы предлагали банкирам обсудить и проработать вопрос о создании некоего антикризисного фонда, куда банки делали бы отчисления и из которого получали бы помощь в трудные для них времена. Насколько я понимаю, ни обсуждения, ни проработки не состоялось?

А. ТУРБАНОВ: Действительно, активного обсуждения нет. Возможно, это свидетельствует о том, что не «созрели» соответствующие условия, возможно, потому что наши банкиры не так дальновидны, как этого хотелось бы, и склонны руководствоваться краткосрочными интересами. Тем не менее моя позиция по этому вопросу остается прежней: такой фонд необходим, и, наблюдая за принятием соответствующих решений за рубежом, я только укрепляюсь в этой мысли. Не может и не должно только государство нести ответственность за ситуацию в банковском секторе. Участники рынка, безусловно, должны эту ответственность разделять, значит, фонд необходимо формировать общими усилиями.

НБЖ: Но ведь мировой опыт в этом вопросе тоже неоднозначен: в США, например, в ситуации с Lehman Brothers решение частного рынка не сработало.

А. ТУРБАНОВ: Так в то время там не было такого фонда, и в целом до кризиса подобных фондов в мире не существовало. Поэтому с точки зрения практического опыта нам пока не о чем говорить. Но думаю, что в результате создания таких фондов - и у нас, и в других странах - справляться с последствиями кризиса будет намного проще, чем в 2008-2009 годах.

Понимаю, что у участников рынка возникают сомнения в эффективности этого механизма. Но уверяю вас, что не меньше сомнений у них было при создании системы страхования вкладов. Сейчас, уверен, не осталось ни одного банкира, который усомнился бы в необходимости существования такой системы.

И еще. Когда банки платят отчисления в фонд страхования или в антикризисный фонд, повышается их ответственность не только за себя, но и за все, что происходит на рынке. Это очень важный момент.

НБЖ: В 2013 году планируется создать финансовый мегарегулятор в России. Хотелось бы узнать ваше мнение, нужна ли такая структура, будет ли рынок в случае ее создания регулироваться эффективнее, чем сейчас, когда существуют несколько независимых и самостоятельно работающих регуляторов?

А. ТУРБАНОВ: Идея мегарегулятора не лишена оснований и является конструктивной. Почему она действительно привлекает к себе внимание и многие страны берут ее на вооружение, создавая соответствующие структуры (конечно, не везде по одной и той же схеме и с разной степенью успешности)? Потому что все понимают: различные секторы финансового рынка взаимосвязаны   и   взаимозависимы.

Регулировать и надзирать за ними раздельно неэффективно, и централизация в этом вопросе оправдала бы себя. Для нас это тем более актуально, поскольку уровень развития различных секторов у нас неодинаков.

Но тут важно не упустить еще один момент: создание мегарегулятора должно быть сопряжено с очень серьезной реформой регулирования финансового рынка. Какие-то правила могут и должны быть унифицированы. Я, правда, заметил, что участники некоторых секторов, например рынка ценных бумаг, как раз опасаются такой унификации. Но, думаю, их страхи преувеличены: надо просто четко увидеть грань между правилами, которые могут быть унифицированы, и правилами, которые должны действовать с учетом специфики каждого сектора рынка. Если это будет сделано, то синергетический эффект может оказаться ощутимым.

НБЖ: Когда сейчас обсуждается вопрос о создании в России мегарегулятора, называется фактически один кандидат на эту роль - Центральный банк.

А. ТУРБАНОВ: Это очень важное замечание. Убежден, что если реализовывать данную идею, то только на базе Центрального банка, поскольку именно эта «площадка» является, по существу, готовым плацдармом для создания мегарегулятора.

НБЖ: А нет ли у вас опасений, что ЦБ окажется банально перегруженным и полномочиями, и ответственностью, и работой? У него под надзором сейчас и так более 900 банковских организаций, а тут к ним в качестве поднадзорных субъектов присоединятся еще и страховые компании, и МФО, и брокеры?

А. ТУРБАНОВ: Риск, конечно, есть, и все его осознают. Но наличие рисков само по себе не должно останавливать нас, если мы уверены в правильности идеи. Давайте в качестве примера возьмем рынок слияний и поглощений. Риски в сделках М&А очень велики, и не всегда эта процедура завершается успешно. Некоторые эксперты утверждают, что успешно проходит только треть слияний и поглощений. Тем не менее все понимают потенциал этого рынка, поэтому он существует, развивается и будет развиваться дальше. То же самое с созданием мегарегулятора. Повторюсь, наличие рисков и опасностей - не основание отказываться от конструктивных идей. Нужно искать механизмы, которые позволят эти риски снижать.

НБЖ: А что-то может измениться в деятельности Агентства по страхованию вкладов в случае, если Банк России станет финансовым мегарегулятором?

А. ТУРБАНОВ: Думаю, да, и вижу достаточно много позитивных последствий этого    с    точки    зрения   Агентства.

Обсуждать их предметно пока рано, но мы уже готовимся и прорабатываем различные варианты.

НБЖ: А я вижу если не негативное последствие, то, по крайней мере, очевидный риск такого развития событий. Ведь если ЦБ станет финансовым мегарегулятором, то, возможно, систему страхования вкладов придется распространить не только на клиентов банков, но и на клиентов других финансовых организаций, например МФО.

А. ТУРБАНОВ: Это не негативное последствие и не риск, а логичное развитие системы страхования сбережений населения. Это как раз совершенно нормально.

НБЖ: Банки достаточно жестко регулируются, и банковская система России при всех ее имеющихся недостатках считается одним из самых прозрачных секторов национальной экономики. Вряд ли то же самое можно сказать про МФО. Если страховая защита будет распространена на клиентов микрофинансовых организаций, то Агентство может столкнуться, на мой взгляд, с куда большими проблемами, чем те, которые возникают при банкротстве или ликвидации банковских организаций.

А. ТУРБАНОВ: Опыт других стран показывает, что эти проблемы вполне решаемы. И потом, почему вы выделили только МФО? Есть и другие сектора финансового рынка. Естественно, надо понимать риски, присущие каждому из них, и учиться создавать механизмы, которые позволят эти риски минимизировать.